Прицельная дальность - Ян Валетов

— Значит, ты уверен, что это ГБ?

Он печально улыбнулся.

— Нет, не уверен. Их люди сейчас могут работать на кого угодно, обладающего ресурсом. Алекс — ГБшник, СБУшник — назови, как угодно. Но я не знаю, работает ли он на державу за персональную кормушку, или на частных лиц, за хорошие деньги. И никто не знает. Профессионал не перестает быть профессионалом, когда работает по найму. Но еще один парадокс — заказчиком может быть кто угодно. И держава в том числе. У Регины Николаевны враги везде. Единственный кто к ней хорошо относится — это колорадский жук. И то, потому, что за этот год она им не занялась, времени не было. Вот он ее заказать не мог — ему не за что обижаться. А остальных — госпожа Сергиенко опустила под плинтус. И частных лиц и государственных деятелей. Так что велик список, Ксана! Тут дело в другом…

Он подошел к встроенному в стену бару, достал стаканы и бутылку виски.

Савенко не пил днем уже много лет. Когда-то, в своей московской жизни, он мог себе позволить пропустить стаканчик другой и до ужина, но вот уже много лет, как без особого повода он не прикасался к спиртному и даже на светских раутах мог пробродить весь вечер с одним и тем же стаканом в руках. Но сейчас ему необходимо было выпить, настолько необходимо, что он начал понимать алкоголиков. Между действительностью и разумом должен был возникнуть, хотя бы призрачный, но заслон.

Сергей плеснул янтарную жидкость в стакан и вопросительно посмотрел на жену. Оксана кивнула. Савенко отдал ей стакан и налил другой себе.

— Все было понятно, если бы те, кто послал Алекса, хотели бы ее убить.

— Погоди… А если речь идет о предупреждении? Ведь она сейчас популярнее Плющенко…

— Не вижу логики. Зачем предупреждать? О чем? Принцип-то остается старым: нет человека, нет проблемы. Толку оттого, что состоится покушение, и оно будет неудачным? Вот если Регины не станет — в ее команде нет ни одного человека, который может подхватить знамя. И это будет означать смену курса, политики, приоритетов и, самое главное, смену команд, чьи бизнес-интересы от нее впрямую зависят. А таких много. Расчеты за помощь во время оранжевой революции еще не закончились. Скажу больше — они еще и не начинались по-настоящему. Главный передел еще впереди, и руководит всем этим пиршеством героев Регина Николаевна собственной персоной. Потому, что некому больше этим руководить, только у нее смелость и жадность в нужной пропорции. Любим мы ее, не любим — она личность, замены которой нет и, ближайшее время, не будет, потому что она не тот тип политика, который терпит рядом с собой равных.

— Мы не на своем поле, это другой уровень решения проблем! Это для своего окружения мы крутые, богатые и близки к властным кругам. А на самом деле в сравнении с той же Региной — мы даже не Моськи, а так, прах на ее обуви, — сказала Оксана с болью в голосе. — Мы никогда не поймем суть игры, потому, что это чужая игра. Да я же многих из Рады прекрасно знаю, я через них вопросы решаю, и в правительство вхожа — что же они все — людоеды? Получается, что все они, там, наверху настолько ненавидят друг друга, что готовы даже убить, если представится удобный случай? И для того, чтобы было удобнее друг друга по голове молотить, дубинкой выбрали тебя? Просто выбрали — и все? Но это же несправедливо! Бред! Должна же быть какая-то логика? А если ее нет, то все, что мы с тобой придумаем — гипотезы, не более…

— Ну и что? — возразил Савенко, — Пусть гипотеза, пусть бред… Что из того, если это позволит нам выбрать решение, которое окажется правильным? Мы в эту банку с пауками не лезли, нас туда бросили, и я не собираюсь превращаться в их десерт. Только не говори мне, что шансов нет! Я это слышал много раз. Шанс всегда есть. Они только и ждут, чтобы мы так подумали.

— Я не буду говорить, что его нет.

— Но ты так считаешь?…

— Да, Сережа, я так считаю. Но драться намерена до самого конца.

— Вот еще бы понять — с кем?! Господи! Ну почему я всегда вытаскиваю несчастливый лотерейный билет!?

Сергей стукнул кулаком по столу.

— Ладно. Рано убиваться. Дети живы — здоровы, мы с тобой тоже. Времени — вагон и маленькая тележка. А то, что меня крепко взяли за яйца — так это не впервой.

Савенко произнес эти слова, а сам подумал, что так за яйца его, на самом деле, взяли впервые. Профессионально взяли, как клещами. Дети рядом, но найти, где их прячут, не представлялось возможным. Нет, конечно, если, не поднимая шум, заплатить какой-нибудь из стоящих контор, которых сейчас развелось, как мух на мусорнике, то…

Глупости! Это же не игры в поиск спрятанного клада, не игра в жмурки во дворе! Алекс и его коллеги не будут сидеть и ждать, пока весь Киев будет поставлен на уши. О наказании за непослушание было сказано без обиняков. Прямо. Это смерть — сначала для Галки, которая никак этого не заслужила, потом и для Сашки с Натой.

Если рассуждать логически — зарубеж им не нужен вовсе. Лишние сложности, лишние следы, лишние свидетели… Алекс повесил этой Панамой дымовую завесу, и, не исключено, только для того, чтобы Савенко с женой ужаснулся размаху и возможностям противника, пометушился, набил себе пару шишек и упал духом.

Они спрятали ребят здесь, в Украине. А Украина — большая. За то время, что было в их распоряжении, они могли довести детей в Крым, в Карпаты, в Приазовье. Да и в окрестностях Киева мест, где за высокими заборами у шикарных бассейнов можно спрятать дивизию, а не то, что двоих малышей — полно. И ехать никуда не нужно.

— Сережа, — произнесла Оксана тихо, прерывая ход его невеселых мыслей, — я, может быть, спрошу кощунственную вещь, но, все-таки спрошу. Если у тебя… — она запнулась. — У нас всех, не будет другого выхода, ты будешь стрелять?

Савенко посмотрел на жену и улыбнулся. Улыбнулся той самой улыбкой, которая тогда, во время их первой встречи, так ей понравилась. Он сильно изменился за те годы, которые они прожили вместе: слегка погрузнел, потерял половину своей густой шевелюры, а ее остатки были густо припорошены сединой. У темных, как спелые вишни, глаз появились еловые лапки морщин, но она как-то не замечала этого, просыпаясь с ним рядом каждый день. За сегодня он осунулся и постарел еще больше, но улыбка осталась прежней, и от того, что муж ещё не разучился улыбаться, Оксане, почему-то, стало гораздо спокойнее.

— Да, — сказал он. — Буду. Можешь не сомневаться.

— Сереженька, — повторила она, — слава Богу, ты живой! Я уже три дня не сплю. Не могу спать! Это сегодня? Да?

— Да, — сказал Савенко, чувствуя, как от этого родного, дрожащего от сдерживаемой душевной боли голоса, в горле поднимается плотный и шершавый, как кусок пенопласта, комок. — Ксана, у тебя получилось?

— Да, я была у нее. Вчера.

— Кто помог? Сан Саныч?

На вторые сутки после первой встречи с Алексом, уже после того, как Савенко сделал первые выстрелы из «винтореза» на заброшенном стрельбище под Киевом, они с Оксаной приняли решение, которое, на тот момент, казалось наиболее разумным.

Было понятно, что Алекс с сотоварищи окружил их плотной липкой сетью, проскочить через ячейки которой было заданием невероятно трудным. Главное, что было непонятно — это то, насколько далеко простираются его возможности, кого он контролирует, с кем дружит? Он был человеком загадкой, и для решения этой загадки у Сергея не было никаких данных. Обратиться в такой ситуации к посреднику — равносильно тому, чтобы подписать себе и детям приговор — ведь первое, что сделает «неправильный» посредник — свяжется с Алексом и доложит ему, что объект производит несанкционированные телодвижения.

Идея обратиться напрямую к госпоже Сергиенко принадлежала Оксане.

Савенко тогда только покачал головой. В любой другой ситуации они бы попали «пред ясны очи» Регины Николаевны уже назавтра, но попробуй добраться до приемной премьера, когда ты никому не можешь внятно объяснить ни цель визита, ни причину его срочности. Нужно было искать черный ход, а это значит достаточно высокопоставленного чиновника или депутата, готового на одном доверии оказать такую услугу. И учитывать при этом, что именно тот чиновник или депутат, которого они просят о помощи, и может оказаться заказчиком покушения.

Оксана, действительно, знала многих из тех, кто имел прямой доступ «к телу» Премьера, но, как всегда, когда возникает острая необходимость, нужные люди оказались вне досягаемости, потом вне досягаемости оказалась госпожа Сергиенко, уехавшая с визитами по Европе и странам Балтии. По ее возвращению, а это было неделю назад, Оксане даже назначили было время и место встречи, но планы Премьер-министра поменялись в связи с четвертым в этом году поднятием цен на бензин, и самолет желто-голубого окраса украшенный трезубом, унес ее в Кувейт, очередной раз решать не решаемые нефтяные проблемы.

Она казалась неуловимой, и Савенко лишился связи с женой тогда, когда встреча с прилетевшей с Ближнего Востока Сергиенко в очередной раз сорвалась. Оксана была в отчаянии. Похудевшая за эти дни килограмм на пять, безо всяких диет и подсчета калорий, она чуть не плакала от бессилия. И тогда Савенко предложил обратиться к Сан Санычу.