Мощь Великая - Сергей Конышев

Коврин взглянул на часы и понял, что ещё пара минут пребывания в этой замечательной компании, и он опоздает на встречу с дочерью Крюкина.

– О-о! Друзья, прошу прощения, мне пора. Важная встреча.

Только Коврин приподнялся со стула, Шутин ухватил его за карман брюк.

– Погоди, Лёх, скажи, ты согласен со мной?

– Определённо, в твоих рассуждениях есть рациональное зерно.

Шутин разочаровано махнул рукой, а Коврин, торопясь, насколько это было возможно на тяжёлых от пива ногах, двинулся к выходу.

Очутившись на свежем воздухе, Коврин ощутил головокружение, осознал, что он несколько пьян, отметил, что Шутин в этот раз был намного более убедителен и логичен, чем обычно, и пошёл к метро.

Выйдя из метро на станции «Арбатская», Коврин купил каких-то жёлтых цветов, выпил чашку сладкого кофе в попутной забегаловке, дабы взбодриться, и пошёл пешком к консерватории.

К памятнику Чайковскому Коврин прибыл несколько раньше назначенного срока, но долго ждать не пришлось. Не успел он докурить сигарету, как вдруг перед ним возникла маленькая, серая, курносая, очкастая девушка.

– Господин Коврин? – сухо и быстро спросила она.

– Да… Добрый день!

Коврин протянул цветы.

– Это лишнее, – девушка решительно, не терпящим возражений жестом, отмахнулась от цветов и протянула Коврину связку из дюжины общих тетрадей. – Вот, здесь всё, что у меня есть. Прощайте.

Пока Коврин только открывал рот, чтобы сказать что-то, девушка уже исчезла. Конечно, не так он представлял эту встречу. Он рассчитывал на долгий содержательный разговор, раскрывающий тайны жизни и смерти Крюкина. Что ж, остаётся надеяться, что в тетрадях, которые он получил, найдётся что-то стоящее. Вдруг на Коврина обрушилась такая невыносимая усталость, что он даже отказался от идеи провести некоторое время в уютном баре за пивом с сосисками, и отправился домой, достигнув которого, сразу же завалился спать.

* * *

Проснулся Коврин около двух часов ночи. Не имея других занятий, он решил ознакомиться с содержимым тетрадей, которые передала ему дочь Крюкиыа. Заварив кофе, он занёс на кухню связку тетрадей, впопыхах накануне брошенную в коридоре, водрузил её на стол и начал развязывать тонкую бечёвку. Укреплённые временем узлы никак не поддавались дрожащим от напряжения, – а впоследствии и от раздражения, – пальцам. Пришлось пережечь путы сигаретой. Тетради рассыпались по столу. Это были изделия ещё советского производства, девяноста шести листов, в клетку, с бордовыми либо зелёными обложками. Все они, с первой по двенадцатую, имели нумерацию. Мелкие тусклые циферки располагались в нижней части корешков. Коврин открыл первую тетрадь и пролистал. Все листы были испещрены мелкими, исполненными неизменно чёрной гелевой ручкой, буковками. Коврин подлил кофе, приготовил блокнот, чтобы вносить замечания, закурил и приступил к изучению содержимого тетради.

Заглавной строкой и единственной, которая была выведена крупными буквами, каждая из которых занимала отдельную клетку и была обведена ручкой несколько раз, значилось: «Ибо восстанут лжехристы и лжепророки и дадут великие знамения и чудеса, чтобы прельстить, если возможно, и избранных» (Мф. 24:24)». Далее следовали многочисленные определения, цитаты, формулы, цифры, схемы, таблицы, графики, комментарии, а иногда попадались даже рисунки. Все эти данные находились в крайнем безурядье. Будто бы автор собирал всё, что под руку попадалось, и сваливал в кучу, предполагая разобрать позже, да руки так и не дошли. Коврину пришлось прикладывать максимум усилий, чтобы выуживать рациональные зёрна из этих информационных дебрей.

В итоге удалось выяснить, что это были рабочие записи Крюкина по теме сект, – его основного профессионального интереса, по которым выходило, что, во-первых, секта – это не обязательно религиозная а, возможно, коммерческая организация, но всегда имеющая тайную, исключительную, свойственную только этой организации систему идей, представлений. В идеологию посвящаются только члены секты, а глубина познания зависит от статуса члена. Основных кругов посвящения два: экзотерический и эзотерический. В первом находятся новички и прочие незначимые члены секты, во втором – опытные и весомые, – в частности, руководство. Внутри двух основных кругов происходит более подробное деление. Если секта религиозного толка, то она не принадлежит ни к одной из мировых и национальных религий, и может противопоставлять себя какой-либо из них или сразу нескольким. Во-вторых, существуют так называемые тоталитарные секты, адепты которых максимально изолированы от окружающего мира, их воля находится в полном подчинении руководителей. Сектанты отказываются от всего ради интересов секты, служат только ей. В-третьих, крайне радикальным проявлением тоталитарных сект являются деструктивные религиозные организации, имеющие строгую иерархическую структуру, агрессивно настроенные по отношению к социуму. Основной их целью является захват власти. Помимо того удалось выяснить, что потенциальный сектант – это такой человек, который испытывает жизненный дискомфорт, чаще одиночество, душевную слабость; он не приспособлен к жизни, бесполезен для общества. Но, вообще, адептом секты может стать любой, даже самый успешный человек – такого только гораздо труднее заполучить, но для особенно талантливых руководителей сект здесь нет ничего невозможного. Самая традиционная схема вовлечения новичков в секту довольно проста: их залавливают в свои сети так называемые вербовщики, – прямо на улице с помощью обмана. Затем новичков обрабатывают специально обученные люди, обладающие умениями воздействовать на психику людей. Но есть и более изощренные способы. Их применяют для привлечения особенно важных для секты адептов. Тут не жалеют ни времени, ни финансов, ни сил – вложения, как правило, возвращаются сторицей.

Попадая в секту, новички подвергаются специальной психологической обработке. Они сразу оказываются окружёнными заботой и любовью соратников, в связи с чем перестают чувствовать себя одинокими, ущербными, ненужными. Кроме этого к ним применяют медитацию, танцы, пение, физические упражнения, психологические тренинги, лекции и другие способы воздействия. В результате новоявленные сектанты мнят себя счастливыми, иногда впадая в эйфорию. Обманчивые эти ощущения сродни наркоманскому кайфу. Одурманенный не способен отдавать себе отчёт в том, что на самом деле творится с ним: личность сектанта стремительно разлагается, он полностью становится зависимым от секты, и не способен вернуться в нормальное общество, его начинают одолевать психические и физические недуги. В конце концов, человек остаётся ни с чем: он теряет работу, семью, друзей, имущество, здоровье. Теперь он не в состоянии быть полезным секте, и она выкидывает его на улицу…

Коврин закрыл тетрадь и взглянул на часы – около четырех. Несмотря на трудность подачи материала, он увлёкся, и время пролетело незаметно. Спать пока ещё не хотелось. Вполне себе подходящий момент, чтобы возобновить слежку за Надиным братом. Воодушевлённый только что освоенной информацией, Коврин твёрдо вознамерился вызволить Сашу из пагубного для его личности сектантского болота.

Глава 6

Несколько похолодало, порывистый ветер был крайне недружелюбен, всё время норовил выискать незащищенные места, ворваться туда и неприятно ужалить. Укрываясь от невидимого агрессора, Коврин скачками добрался до ракушки, в привычной тяжёлой борьбе одержал верх над замком и плюхнулся в низко посаженное кресло.

Только когда салон автомобиля наполнился жаром, Коврин снял капюшон, расстегнул дублёнку и наконец-то тронулся с места. Как и планировал ранее, он не стал следить за Сашей, а сразу поехал знакомым уже путём к «Тропе Йогина. Ом», чтобы ждать его там.

Дорогой опять вспомнилось детство.

Алёша учился в начальной школе очень хорошо. Предлагавшиеся задания вызывали у него недоумение своей элементарностью. Единственное, где он не преуспевал, это был урок рисования. Он совершенно не умел и не любил рисовать. Кроме того, он не понимал, как его может научить рисовать эта злобная, грубая старуха-учительница, которая и сама-то рисовать не умела, но почему-то ей дано было право оценивать детские произведения искусства. Он полагал и, надо сказать, довольно справедливо, что учить детей рисовать должен специально обученный, тонко чувствующий человек. Ещё было неясно, почему необходимо всегда рисовать что-то совершенно неинтересное. В довесок к прочему Алёша отличался неаккуратностью. В результате его рисунки представляли собой нелогичные комбинации нестройных, геометрически абсурдных линий и изобиловали краскоподтёками, разводами, грязными пятнами, кляксами.

Но вот однажды, на уроке рисования, дети неожиданно получили задание нарисовать всё что угодно – проявить фантазию. В первый раз Алёше стало интересно. Ещё бы! Вместо обычных срисовок яблок, чашек, кувшинов и горшков можно было изобразить что-нибудь интересное. С невиданным доселе энтузиазмом принялся Алёша за дело. Работал он самозабвенно, усердно, с любовью. И вот, сделав финальный штрих, Алёша отложил кисть, взял свой рисунок, выставил перед собой на вытянутых руках и с пристрастием осмотрел. Футуристический трактор шёл по залитому солнцем полю. Стремительный профиль, переливающийся серым металлическим блеском корпус, вместо гусениц или колес – воздушная подушка, на случай мобилизации – лазерная пушка! Управлял таким чудом техники плечистый тракторист, облачённый в специальный серебряный костюм, напоминавший скафандр космонавта. Техника письма была на высоте, и обошлось почти без помарок. Здорово! Теперь Алексей посмотрел на рисунки одноклассников, чтобы сравнить, и обомлел – все рисовали пресловутые яблоки, чашки, кувшины, горшки… Как же так? Ведь их так всегда хвалила учительница, особенно девочек, им ставились пятёрки, и тут такое задание – прояви себя, художник, никаких ограничений! И вот тебе раз – горшки. Алёша упивался своим превосходством перед одноклассниками и предвкушал пятёрку, возможно – даже с плюсом, отчётливо понимая, что на этот раз выполнил задание лучше всех. Единственным минусом рисунка можно было считать следы его пальцев по краям листа, оставшиеся после того, как он брал рисунок в руки, оценивая его. Но это же такая ерунда! Рисунок-то хорош – и фантазия проявлена, и техника на высоте, и краски гармонируют! Он положил своё творение на парту и ждал часа триумфа – вот сейчас учительница похвалит его перед всем классом и устыдит остальных, что они не в силах были выразить себя.