В те времена - Дмитрий Кимельфельд

Гребля

О Моне Лизе зная понаслышке,С чужих и даже неприличных слов,С младых ногтей любили мы, мальчишки,Одну простую девушку с веслом.

Она стояла в сквере у вокзала,С высокой грудью, с чёлкой на пробор,И ни зимой, ни летом не слезала,Блюдя собой отечественный спорт.

О ней вздыхать имелись все причины:Ведь в подростковый возраст ключевойПо ней мы анатомию училиИ точно знали, где у них чего.

Волненья наши ширились и крепли,Ночами снился гипсовый корсет…Мы поняли тогда: важнее греблиУ нашего народа дела нет!

О, вкус познанья — горький вкус лимона.Что в скверик нас заброшенный несло?Мы грезили судьбой ПигмалионаПо отношенью к девушке с веслом.

Футболочка её в полосках алыхИ трусики оттенка «мумиё»Отождествляли наши идеалы…И жизнь свою мы строили — с неё.

Прошли года. Мы выросли, окрепли.Был каждый сыт, обучен и обут.Все занялись теперь народной греблей:У нас теперь все, как один — гребут!

Пусть западный политик пыл умерит —Народ наш их замашки не простит:Вот ведь никто на свете не умеетПрекрасней нас смеяться и грести!

Мы любим жить. И мы живём красиво!Когда капитализм пойдёт на слом,Мы на его могиле, словно символ.Поставим нашу девушку с веслом!

1979 г.

Конный спорт

(Рассказ конюха сборной команды СССР)

Значит, вот как дело было:Наша славная кобылаДо безумья полюбилаПривозного жеребца.Был, признаться, парень странныйЖеребец принцессы Анны,Длинногривый и буланый —Видно, в дядю, иль в отца.

А в тот год принцессе АннеНет, чтобы купаться в ванне —Вздумалось в соревнованьиСоискать конкурный приз…У буржуев как ведётся?Если уж ему неймётся —То хоть в стельку расшибётся,Только б выполнить каприз!

Вот на радость той кобылеК нам британцы прикатилиИ с собою прихватилиИноходца-жеребца.Как она на нем скакала!..Нашим было места мало.Я уж думал — всё пропало,Лам-ца-дрица гоп-ца-ца!

Но моя кобыла НилаСуть мгновенно оценилаИ в конюшне соблазнилаИностранца. Пару раз…И когда пришли их грумы,Он уже про приз не думал,Лишь стоял, соломку хрумалИ косил усталый глаз.

Те кричали, пили виски,Восклицали по-английски: —Мол, на привязи не висни! —Да какой с него был толк!Анна нашу власть чернила,Ну, а я хлебал чернила.И без слов здесь ясно было:Нила выполнила долг!

На другой день их газеты,Клевеща про всё про это,Поместили три портрета —Нилы, мой и жеребца…Ну, а наши балагурыВзяли все призы в конкуре!И катились слёзы-дурыС августейшего лица.

Так вот, детки мои милы:Рядовая, бля, кобыла,А здоровье не щадила,Чтоб достался нашим приз!Пусть враги кричат с досады.С малых лет, с яслей, с детсадаУ кобыл учиться надоПроявлять патриотизм!

Коньки

Есть у нас причины для тревоги,И весьма весомые, увы.Здесь пробел у тренеров у многих:Развивают конькобежцам ногиВместо, извините, головы.

Вот возьмите случай в Амстердаме:Во втором забеге на пятьсотФаворит наш, беспартийный ДаминСтроил глазки зарубежной даме —И не смог вписаться в поворот.

А потом в отеле «Юбер Аллес»С ней режим нарушил. Поутру,Когда в номер мы к нему ворвались,Руки там чужие оказались,А точнее, ноги — ЦРУ.

Этот жест, сомнительный и гадкий,Слабой головы побочный плод.Мы ж его проверили до пятки:Вроде, биография в порядке,И отец, хоть русский, но — не пьёт.

Это ж происк мира сволочного:На коньках нас удушить хотят!Мы к ним — с Хельсинкской программой новой,А они — занюхали КорчногоИ растлили нам Большой Театр!

Мы уже имели горький опыт,Корень зла нам нужно зрить ясней:Помню, кое-кто в ладони хлопал,Когда жмот и циник ПротопоповДля отвода глаз плясал Масснэ.

В мире слишком неспокойно стало.Рейган вынул ядерный кулак.Значит, бдеть нам надо неустанно,Сделав вывод из Афганистана…Да и в Польше нужен свой Бабрак!

Нет, всё-таки нам истина дороже:Многое не ладится на льду.Но должны сказать мы с вами всё же,что на коньках стоим мы в пять раз тверже,Чем в девятьсот тринадцатом году.

Но ещё победа неизбежна.Мы же ведь их били под Москвой!И в ответ на выпад зарубежныйМы повысим нашу конькобежность,Занявшись вплотную головой!

1978 г.

Прыжки с трамплина

(Рассказ бригадира лесоповальческой бригады на трассе Уренгой-Ужгород)

Я, может быть, сейчас скажу немного длинно:Всему виною — прыжки с трамплина.А дело в том, что год назад какой-то гангстерВ горах построил трамплин гигантский.Я с малых лет, как к левитановым полотнам,Припал душою к суперполётам.Во сне летал и наяву я постоянно —Ну, как Янковский у БалаянаВ тот роковой для меня день в БакурианиУже я думал — рекорд в кармане.Внизу стоит толпа и смотрит, рты разинув —Сплошные кепки. А в них — грузины.Судья толкнул меня вперёд и охнул слабо.Сам стал зелёный, как флаг ислама.Когда я прыгнул, под лопатку ткнулось дуло.А сзади голос: «Вертай к Стамбулу!»Я говорю: «Да у меня ж не «ИЛ, а лыжи!Нас над границей собьют свои же!»А он в ответ: «Да ты любому дашь здесь фору!Жить хочешь, дядя — вертай к Босфору!»…И как ракетчики не сбили нас обоих?…Спасибо, мама, что я не «Боинг»!Так пролетел я километров тыщу триста —Причем, под дулом у террориста.Видать, с напарником моим общались черти,Но только вижу — внизу мечети.Он соскочил, а я застрял в лимонных ветках,На что и била их контрразведка.Но я не выдал, не сболтнул, не брякнул всуе,За что и как мы тут голосуем.Я ЦРУшникам твердил в припадке бурном:«Хочу обратно, к родимым урнам!Хочу в свой край полей, лесов и дисциплины.Там мой народ и там мои трамплины!»Потом меня — всё это помню я до дрожи —Постигла участь их молодёжи.Конечно, кое-кто и там живёт шикарно,Но я трудился, как папа Карло.Так и погиб бы на чужбине я, как Овод,Когда б не дальний наш газопровод.К нему добрался я, поллитру хряпнул с горяИ — полз по трубам до Уренгоя.Ну что ж, пошли валить стволы, кончай собранье!Спасибо, братцы, всем за вниманье.

Романс пулевого стрелка

Дайте место, братцы, моему стиху —Расскажу вам вкратце всё, как на духу:Смутно помню батю, братьев на печи…Батя мой в штрафбате пулю получил.Я впитал наследство это с молоком:Стать мечтал я с детства пулевым стрелком.В драках, а не в спорах рос я, сорванец.Сладок был мне порох, нежен был свинец.Забывал я в тире хлеба благодать, —Только б мне, задире, вдоволь пострелять!Как краснел обильно, встретившись с бабьём!Был любимым фильмом «Человек с ружьём»…«Кабаны», «олени» рассыпались в дым.Мне б не по мишени, мне бы — по живым!Тренер матерился: «Ах, ядрёна вошь.Ты не там родился, не тогда живешь!Злоба так и шпарит! Давит, как печать…В СМЕРШе б тебе, парень, маятник качать!»Слышал не однажды и о нём самом:Ох, и пострелял же он в тридцать седьмом!..Шёл, забыв соблазны, к цели прямиком.Стал я экстра-классным пулевым стрелком.Не прощал обиды, но остался цел.Белый свет я видел только сквозь прицел.Титулы, медали, праздников шабаш…Годы замелькали — вышел я в тираж.Заглотну я ужин, плюну в потолок —Никому не нужен пулевой стрелок!С горя взял да запил, словно сыч, надут.В террористы запись наши не ведут…Я сосу ириски, я пасу коров —Ну, а Папа Римский ходит жив-здоров!Ах, Агджа — растяпа, шансы растерял!Где б был нынче Папа, если б я стрелял?!Рейган — канарейка президентом стал…Где б был нынче Рейган, если б я стрелял!Дом мне, что берлога, я ещё не стар.Мне одна дорога — дуть в Афганистан!Одного желаю, к одному стремлюсь:Там я — постреляю! Там я — порезвлюсь!Ну, а коль догонит пуля-западня, —Кто-нибудь схоронит среди гор меня.Почерк торопливый грянет в пару строк:«Здесь лежит счастливый пулевой стрелок».

1986 г.