Странствия Шута - Робин Хобб

- Ох, хорошо, Хоген. Все здесь знают, что твой мозг не работает, пока член томится в одиночестве. Я дам вам одну. Только одну. Выберу специально для тебя.  Идем, подданные! Следуйте за вашим герцогом.

Я как будто вросла в землю, и, сердито зашипев, Шун остановилась. Я посмотрела назад. Я была напугана, но хотела видеть происходящее. Хватка Шун на моем плече не ослабевала, но она перестала меня тянуть. Думаю, ее тоже охватило парализующее любопытство. Такой же страх и ужас. 

С широкой и пьяной улыбкой на морщинистом старом лице Эллик подошел к нашему костру. Его рука лежала на плече Хогена, как будто управляя им, но, думаю, он скорее опирался на него, пока пробирался по снегу. Насильник, как всегда, был красив: золотые волосы блестели в свете огня, и он улыбался, показывая ровные белые зубы. Такой красивый и такой жестокий. Некоторые лурики расположились на своих вязанках у костра. Они встали, когда Эллик подошел, и отступили, но не далеко. Они собрались поближе к Двалии, как будто она стала бы защищать их. Я знала, что она не станет.

- Ничего не делайте, - строго предупредила она их, пока Эллик подходил ближе. Его люди собрались позади него и красивого насильника, бросая взгляды, как изголодавшиеся собаки. Хоген широко улыбался, его левая рука сжимала промежность, как будто он сдерживал себя. Его бледные глаза бегали по лурикам, как у нищего ребенка, глазеющего на витрину со сладостями. Белые замерли, как кролики. Шун издала тихий звук. Она присела, и я позволила ей отвести меня на несколько шагов в сторону за ненадежное укрытие из отростков ивы. Мы обе наблюдали.

- Вот она! Вот эта как раз для тебя, Хоген!

Эллик протянул свою руку к тощей девочке с бледным, как луна, лицом. Она тихо вскрикнула и подвинулась поближе к Двалии. Двалия не шевельнулась. Она смотрела на Хогена и Эллика с каменным лицом и не издавала ни звука. В последний момент рука Эллика устремилась в сторону, и он схватил Одессу за воротник пальто, оттаскивая от других, как будто только что выбрал поросенка на вертел. Ее рот перекосило от ужаса, ее невзрачное, незавершенное лицо исказилось, пока Эллик тащил ее под насмешки своих людей и разочарованный крик Хогена.

- Она отвратительна, как собачья задница! Я не хочу ее!

Мужчины позади него захохотали, Эллик смеялся тоже, пока его лицо не стало ярко-красным, а затем прохрипел:

- У твоего петушка нет глаз! Она подойдет тебе. Все равно на рынке за нее ничего не выручить!

Одесса чуть не упала в обморок, повалившись на колени, но ее удержала цепкая рука старика, ухватившаяся за ворот ее рубашки. Эллик был сильнее, чем казался. Он внезапно напрягся, поднял ее на ноги и швырнул Хогену, так что тому пришлось ее поймать, чтобы не упасть самому.

- Бери ее, собака! - все веселье вдруг пропало с лица командующего. Он выглядел разъяренным, когда заговорил: - И хорошенько запомни эту ночь, и запомни, что я вычел ее стоимость из твоей доли в нашей добыче. Не думай, что ты можешь хныкать и торговаться со мной, мальчик. Я заключаю сделки. И этот отвратительный обрывок юбок - то, что ты получишь от меня сегодня.    

Хоген смотрел на своего командира поверх склоненной головы Одессы. Она пришла в себя и начала тщетно отбиваться, молотя руками. Лицо Хогена побагровело от ярости, но, увидев взгляд Эллика, он опустил глаза.

- Тупая сука, - презрительно сказал он, и я подумала, что он бросит Одессу обратно к лурикам. Вместо этого он схватил ее, взял одной рукой за горло и потащил за собой. Остальные, притихшие после слов командующего, последовали за ним, оспаривая очередность.

Двалия ничего не предпринимала. Как овцы, ее последователи собрались в кучу позади нее. Я подумала - наверняка каждая втайне радовалась, что волки забрали Одессу, а не ее.   

Не волки. Волки едят, когда голодны. Они не насилуют.

Прости, - кажется, я обидела Волка-Отца.

- Идем, - Шун потащила меня за припорошенный снеком кустарник. - Они не остановятся на ней. Мы должны уходить.

- Но у нас с собой ничего нет...

Из другого лагеря послышались вопли. Мужчины издевались над Одессой, передразнивая ее крики. Рука Шун на моем плече задрожала.

- У нас есть наши жизни, - сердито прошептала она. - С этим мы убежим, - она с трудом дышала. Она была напугана. И пыталась спасти меня.

Я не могла отвести глаз от сбившихся в кучку луриков. Силуэт Двалии вырисовывался на фоне огня. Внезапно она двинулась.

- Эллик! - злобно закричала она. - У нас было соглашение! Ты дал нам свое слово! Ты не можешь этого сделать! - затем я увидела, как двое мужчин, приставленных следить за луриками, пошли к ней. Она крикнула им: - Не вставайте у меня на пути!

- Это... глупо, - послышался голос Шун - Мы должны бежать. Нам надо уходить отсюда. Они убьют ее, и тогда ничего не будет стоять между ними и нами.

- Да, - ответила я. Я слушала Волка-Отца. - Мы не должны оставлять свежие следы. Будем двигаться там, где снег уже утоптан. Уйдем от лагеря как можно дальше, пока они заняты. Найдем дерево, точнее, место под ветвями, которые прогнулись под тяжестью снега, но только чтобы вокруг ствола снега было мало. Спрячемся там, прижмемся друг к другу.

Я поднялась и взяла ее за запястье. Она убрала руку с моего воротника, и я повела ее прочь от Двалии и застывших луриков, прочь от костров, в темноту. Крики Одессы прекратились. Я не хотела думать - почему. Мы двигались, крадучись, до конца нашего лагеря. Шун молчала. Она просто шла за мной. Я повела ее по тропе, оставленной лошадьми и санями, когда мы ехали сюда. Мы не останавливались и обе прерывисто дышали от страха, убегая по следам саней и лошадей. Черный лес был покрыт белым снегом. Я заметила следы животных, пересекших наш путь. Мы повернули и побежали по ним. Теперь мы передвигались по оленьей тропе, склонив головы, чтобы пройти под низко опущенными, заваленными снегом ветвями.

- Не касайся веток. Нельзя, чтобы с них упал снег, - предупредила я. На возвышении слева от нас я увидела еловую рощицу. - Сюда, - прошептала я. И пошла первой, прокладывая тропу через глубокий снег. Я оставляла следы. С этим ничего нельзя было поделать.

Слой снега будет тоньше в глубине леса. Иди, детеныш. Не прячьтесь до тех пор, пока не устанете настолько, что не сможете бежать дальше.

Я кивнула и постаралась бежать быстрее. Снег прилипал к моим ботинкам, но Шун создавала слишком много шума. Они услышат, как мы убегаем. Они поймают нас.

Вдруг мы услышали крик Двалии. Он был не пронзительным, а хриплым. И пугающим. Она завопила снова, а затем крикнула:

- Винделиар! Вернись к нам! Винде... - и ее голос прервался, как быстро потушенный факел.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});