«На суше и на море». Выпуск 2 - Альманах

На лице у Дамона отразилось такое недоумение и озадаченность, что Флетчер расхохотался.

— Не вижу, что тут смешного, — обиделся Дамон. — В конце концов то, что вы предлагаете… ну, это неслыханно.

— Я так и думаю, — ответил Флетчер. — Но это придется сделать все-таки. Каково у вас лингвистическое образование?

— Очень ограниченное.

— У меня еще меньше.

Они стояли, глядя на декабраха.

— Не забывайте, — заговорил Дамон, — что нам нужно сохранить его в живых. Это значит, что нам нужно кормить его. — Он кинул на Флетчера едкий взгляд. — Я думаю, вы допускаете, что он ест?

— Я знаю наверняка, что он живет не фотосинтезом, — ответил Флетчер. — Там недостаточно света. Кажется, Кристел отметил на микропленке, что они питаются коралловыми грибами. Погодите минутку. — Он направился к двери.

— Куда вы?

— Спрошу у Кристела. Он, конечно, записал содержимое их желудков.

— Он вам не скажет, — крикнул Дамон ему вслед.

Флетчер вернулся минут через десять.

— Ну? — скептически спросил Дамон.

Флетчер, казалось, был доволен собой.

— Главным образом коралловые грибы. Немного нежных побегов водорослей, стилаксовые черви, морские апельсины.

— Кристел рассказал вам все это? — недоверчиво спросил Дамон.

— Вот именно. Я объяснил ему, что оба они — декабрах и он — наши гости и что мы намерены обращаться с ними совершенно одинаково. Если декабрах будет есть хорошо, то Кристел тоже. Большего я и не хотел.

Позже Флетчер и Дамон стояли в лаборатории, глядя, как декабрах поедает черно-зеленые шарики грибов.

— Два дня, — кисло произнес Дамон, — а что мы сделали? Ничего!

Флетчер был менее пессимистичен.

— Мы сделали успехи в отрицательном смысле. Мы уже уверились, что у него нет звукового аппарата, что он не реагирует на звуки и, по-видимому, не умеет издавать их. Таким образом, для контакта нам остаются зрительные методы.

— Я завидую вашему оптимизму, — заявил Дамон. — Этот зверь не дает оснований подозревать у него способность или желание вступить в контакт.

— Терпение, — произнес Флетчер. — Может быть, он еще не знает, чего мы добиваемся, и, может быть, боится худшего.

— Мы не только должны научить его языку, — проворчал Дамон, — мы должны внушить ему мысль о возможности сообщаться. А тогда придумать язык.

Флетчер ухмыльнулся.

— За работу!

— Конечно, — отозвался Дамон. — Но как?

Они разглядывали декабраха, и черное пятно глаза смотрело на них сквозь стенку чана.

— Придется разработать систему зрительных сигналов, — сказал Флетчер. — Эти 10 щупалец — самый чувствительный орган и, вероятно, управляются самой высокоорганизованной частью мозга. Итак, мы разработаем сигналы, основанные на движениях щупалец декабраха.

— Даст ли это нам достаточно возможностей?

— Думаю, что да. Щупальцы — это гибкие мускулистые трубки. Они способны занимать не менее пяти различных положений: прямо вперед, наклонно вперед, перпендикулярно, наклонно назад и прямо назад. А так как этих щупалец 10, то это дает нам 105 сочетаний — целых сто тысяч!

— Конечно, этого хватит.

— Наше дело выработать синтаксис и словарь — довольно трудно для инженера и биохимика, но мы должны сделать это.

Дамон начал интересоваться проектом.

— Все дело здесь в связности и в качественности основной структуры. Если дек хоть что-нибудь понимает, нам это удастся.

— Если нет, — добавил Флетчер, — то мы засыплемся, а Кристел разрастется, проглотив Био-Минералы.

Они уселись за лабораторный стол.

— Допустим, что у деков нет никакого языка, — сказал Флетчер.

Дамон неуверенно пробормотал что-то и растерянно провел пальцами по волосам.

— Не доказано. Откровенно говоря, я не думаю, чтобы это было даже возможно. Мы можем спорить о том, могут ли они жить всеобщей эмпатией, или чем-нибудь вроде того, но это может оказаться на целые светогоды от того, чтобы ответить, что же они делают.

— Они могут пользоваться телепатией, как мы говорили, они могут также испускать модулированные радиолучи, подавать условные точки и тире в каком-нибудь неизвестном субпространстве, гиперпространстве или интерпространстве… они могут делать что угодно такое, о чем мы и не слыхивали.

— Насколько я вижу, наше крайнее предположение — и наша крайняя надежда — состоит в том, что у них есть какая-то система сигналов для сообщения друг с другом. Конечно, как вы знаете, у них должна быть внутренняя система сигналов и сообщений: нервно-мышечная структура с контурами обратной связи. Внутреннее сообщение есть у всякого сложного организма. Все дело в том, что для языка как средства классификации инопланетных форм жизни нужно уметь отличать подлинные общества индивидуально мыслящих особей от коллективного мнимого разума типа насекомых.

— И вот, если мы здесь имеем что-нибудь вроде общины муравьев или пчел, то мы погибли, а Кристел выиграл. Нельзя научить муравья говорить: у муравейника есть разум, у отдельного муравья нет.

— Итак, мы должны допустить, что у них есть язык или вообще какая-то общая обязательная система сигналов для сообщения между собою.

— Мы можем также допустить, что они пользуются каким-то путем, для нас недоступным. Как вам кажется, это разумно?

Флетчер кивнул.

— Назовите это рабочей гипотезой во всяком случае. Мы знаем, что не видели никаких признаков, чтобы дек пытался сигнализировать нам.

— Это может означать, что он неразумен.

Флетчер пропустил замечание мимо ушей.

— Если бы мы знали больше об их привычках, эмоциях, поведении, у нас было бы лучшее основание для языка.

— Он довольно смирный.

Декабрах лениво шевелил щупальцами; пятно глаза словно изучало обоих людей.

— Ну, ладно, — произнес Флетчер, вздохнув. — Прежде всего, систему записи. — Он подкатил модель головы декабраха, построенную Меннерсом; щупальца, сделанные из гибких трубок, могли принимать любое положение. — Мы нумеруем щупальца от 0 до 9 по часовой стрелке, начиная вот с этого, наверху. Пять положений — вперед, наклонно вперед, вверх, наклонно назад и назад — мы обозначаем А, В, К, х и у. Положение К — нормальное, и когда щупальце находится в К, мы не отмечаем его.

Дамон кивнул.

— Это правильно. Первым шагом логически должны быть цифры.

Вдвоем они выработали систему счисления и свели ее в таблицу; точка с запятой разделяла сложный сигнал, состоящий из нескольких простых.

Число: 0 ... 1 ... 2  и т. д.

Сигнал: 0у ... 1y ... 2у  и т. д.

Число: 10 ... 11 ... 12  и т. д.