«На суше и на море». Выпуск 2 - Альманах

— Узнайте у декабрахов, — ответил Флетчер.

— Я бы спросил, если бы умел.

— Я все-таки не вижу, чтобы они действовали разумно, — заметил Мерфи.

— Смотрите, — сказал Флетчер.

В поле зрения вплыло несколько декабрахов, глядевших на людей в столовой черными пятнами глаз.

«Декабрахи», — произнес голос Флетчера с экрана.

— До сих пор они, кажется, не замечали меня, — добавил сам Флетчер. — Я не светился и не выделялся на фоне. Может быть, они ощутили работу насосов.

Декабрахи вместе повернулись и словно спрыгнули с площадки.

— Заметьте, — сказал Флетчер, — перед ними встала задача, и все сразу придумали одно и то же решение. Сообщений не было.

Декабрахи уменьшились до бледных пятен в одном из темных участков вдоль площадки.

— Я не знал, что происходит, — сказал Флетчер, — но решил двигаться. И тут — камера не записала этого — я почувствовал удар по корпусу, словно кто-то сбросил на меня камень. Я не видел ничего, пока что-то не ударилось в колпак прямо перед моим лицом. Это была маленькая торпеда с длинным, как вязальная спица, носом. Я поспешил уйти, пока декабрахи не придумали еще чего-нибудь.

Экран почернел. Голос Флетчера сказал: «Я иду над Глубинами, параллельно краю Отмелей». По экрану плыли какие-то неопределенные пятна, бледные огоньки, ослабленные водой и расстоянием.

— Я вернулся, следуя вдоль края площадки, — продолжал Флетчер, — и нашел колонию, которую видел вчера.

На экране снова появились шпили, высокие башни — голубоватые, зеленоватые, цвета слоновой кости. «Я приближаюсь, — послышался голос Флетчера. — Хочу заглянуть в одно из этих отверстий». Башня разрослась, появилось черное отверстие.

— Вот тут я включил носовой фонарь, — сказал Флетчер. — Черное отверстие вдруг превратилось в освещенную цилиндрическую камеру глубиной футов 15. Стены ее были выложены блестящими цветными шариками, похожими на елочные украшения. В центре камеры плавал декабрах. Из стенок камеры вытягивались полупрозрачные щупальца, заканчивавшиеся подушечками, и словно мяли и месили гладкую шкуру животного.

— Не знаю, что тут происходит, — произнес Флетчер, — но деку не понравилось, что я смотрю на него.

Декабрах отпрянул в глубину камеры; щупальца отдернулись и спрятались в стены.

— Я заглянул в соседнее отверстие.

Другое черное отверстие превратилось в освещенную камеру, когда прожектор заглянул в него. Там тихо плавал декабрах, держа перед глазом розовый студенистый шарик. Щупалец по стенам не было видно.

— Этот не двигался, — продолжал Флетчер. — Он спал, или был загипнотизирован, или очень испугался. Я двинулся обратно и тут ощутил страшнейший толчок. Я подумал, что погиб.

Изображение на экране сильно качнулось. Промелькнуло сверху вниз что-то темное.

— Я взглянул, — говорил Флетчер, — и увидел с дюжину декабрахов. По-видимому, они притащили огромный камень и сбросили на меня. Я включил насос и кинулся обратно.

Экран погас.

Дамон был потрясен.

— Я согласен, что у них есть признаки разумного поведения. Но обнаружили ли вы звуки?

— Никаких. Запись у меня была включена все время. Никаких вибраций, кроме ударов в корпус.

Дамон сделал недовольную гримасу.

— Но должны же они как-то сообщаться — иначе как они могли бы действовать согласованно?

— Если только они не телепаты, — ответил Флетчер. — Я смотрел внимательно. Ни звуков, ни знаков — ничего!

— Может быть, радиоволны? — спросил Меннерс. — Или инфракрасные лучи?

Дамон возразил мрачно:

— Тот, что в чану, ничего не излучает.

— Ну, вот еще! — сказал Мерфи. — Разве нет разумных рас без способности сообщаться?

— Нет, — ответил Дамон. — Методы могут быть различными — звуки, знаки, излучения, но все разумные сообщаются между собой.

— Как насчет телепатии? — предположил Гейнц.

— Нам она никогда не встречалась. Не думаю, чтобы нашлась и здесь, — ответил Дамон.

— Мне лично кажется, — произнес Флетчер, — что все они думают одинаково, и сообщаться им не нужно.

Дамон сомнительно покачал головой.

— Предположите, что они действуют по принципу общей эмпатии, — продолжал Флетчер, — что они развивались на этой основе. Люди — индивидуалисты, им нужна речь. Деки — идентичны; они и без слов понимают друг друга. Например, деку нужно расширить сад перед своей башней. Может быть, он ждет, когда подплывет другой, и тогда уносит камень, чтобы показать, что ему нужно.

— Сообщение по принципу наглядности, — вставил Дамон.

— Вот именно, если это можно назвать сообщением. Можно достичь сотрудничества, но, конечно, не может быть разговоров, планирования будущего, сохранения прошлого.

— Может быть, нет даже понятия о прошлом или будущем, нет представления о времени! — вскричал Дамон.

— Их природный разум трудно определить. Он может быть развит очень высоко, может стоять низко; отсутствие сообщения должно быть страшной помехой.

— Помехой или нет, — заметил Мальберг, — они наверняка обыгрывают нас.

— Но почему? — вскричал Мерфи, стукнув по столу большим красным кулаком. — Вот в чем вопрос. Мы их не трогали. И вдруг погибает Райт, потом Агостино. Потом наша мачта. Кто знает, что они задумали на эту ночь? Почему? — вот что я хочу знать.

— Это, — произнес Флетчер, — это и есть вопрос, который я хочу задать завтра Теду Кристелу.

Флетчер надел чистый синий комбинезон, молча позавтракал и вышел на палубу. Мерфи и Мальберг отцепили растяжки вертолета и стерли соляную пленку с его колпака. Флетчер забрался в кабину, повернул контрольную рукоятку. Зеленый свет — значит, все в порядке.

Мерфи сказал с некоторой надеждой:

— Может быть, мне лучше полететь с вами, Сэм, — на случай какой-нибудь неприятности?

— Неприятности? А почему она может случиться?

— Я не мог бы поручиться за Кристела.

— Я тоже, — ответил Флетчер. — Но неприятностей не будет.

Он запустил ротор. Реактивные трубки заработали — вертолет поднялся, взлетел наискось, удаляясь от плота на северо-восток. Плот Био-Минералов превратился в яркую пластинку на фоне скопления водорослей.

День был тусклый, мрачный, безветренный; по-видимому, собиралась одна из тех страшных гроз, какие разражались через каждые несколько недель. Флетчер прибавил скорость, намереваясь сократить свою поездку насколько возможно. Миля за милей океана оставались позади, а впереди появился плот Морской Рекуперации.

В 20 милях юго-западнее плота Флетчер обогнал маленькую баржу, нагруженную материалом для измельчителей и выщелачивателей у Кристела; он заметил, что на борту было два человека, спрятавшиеся под пластмассовый колпак. «У Морской Рекуперации, наверно, тоже неприятности», — подумал Флетчер.