Врата Мертвого Дома - Стивен Эриксон

Дукер взглянул на север. Легионы Убарида — не меньше трёх — вместе с кавалерией Сиалка и Карон-Тепаси отделяло от пехоты Седьмой не больше пятидесяти шагов. Среди убарийских штандартов историк заметил чёрно-серые вымпелы. Обученное морпехами местное ополчение, вот так злая шутка.

К востоку от реки кипел яростный бой, насколько можно было судить по густым клубам пыли. Клан Куницы не упустил своего. Историк задумался, кто из сил Камиста Релоя сумел их обойти. Истребление скота и сладостный дар — устроить бойню среди беженцев. Держитесь, Куницы, от нас вы помощи не дождётесь.

Движение солдат вокруг привлекло внимание Дукера к тому, что происходило рядом. Звон оружия и крики на насыпи становились громче, клин постепенно сплющивался о наковальню жёсткого, дисциплинированного отпора. По рядам прокатились первые волны обратного движения.

Три маски войны Тогга. Ещё до заката мы примерим их все. Ужас, ярость и боль. Не взять нам эту насыпь…

Из долины позади послышался низкий рёв. Историк быстро развернулся. Челюсти сомкнулись. Защитные ряды Седьмой вокруг раненых смешались, извивались, точно окружённый муравьями червяк. Дукер смотрел на эту картину, и в его груди поднималась волна ужаса: он уже ждал, что строй защитников рассыплется, разорвётся под яростью нападавших.

Но Седьмая устояла, хоть это и казалось историку невозможным. Со всех сторон враги откатывались назад, словно челюсти сомкнулись на ядовитых шипах и инстинктивно отдёрнулись. Возникла пауза, нутряной холод разделил две стороны — пространство между ними усыпали тела убитых и умирающих, — а затем Седьмая повела себя неожиданно. В тишине, от которой у историка волосы на загривке встали дыбом, малазанские солдаты, опустив пики, устремились вперёд, квадратный строй вывернулся в овал.

Ряды врагов смешались, разрушились от внезапного удара.

Стойте! Слишком далеко! Слишком редкий строй! Стойте!

Овал натянулся, замер, а затем сжался обратно с размеренной точностью, которая казалась почти зловещей — словно Седьмая превратилась в какой-то бездушный механизм. И они сделают это снова. Уже не столь неожиданно, но не менее смертоносно. Будто лёгкое дышит в ритме спокойного сна, снова и снова.

Внимание Дукера привлекло движение среди Дурных Псов. Перед строем появились Нихил и Бездна, которая вела в поводу виканскую кобылу. Животное высоко подняло голову, вздёрнуло уши. Рыжеватые бока блестели от пота.

Колдуны замерли по обе стороны кобылы, Бездна отпустила поводья, и оба положили ладони на бока лошади.

В следующий момент Дукер чуть не упал, потому что задние ряды клина двинулись вперёд, вверх по насыпи, будто их потянул туда великанский вдох.

— Готовь ближнее оружие! — рявкнул неподалёку сержант.

Ох, Худов стояк…

— Ну вот оно, — проговорил рядом Лист, голос его звучал как натянутая тетива.

Времени на ответ не осталось, Дукер не успел даже подумать, потому что внезапно они оказались среди врагов. Историк успел разглядеть кусочек картины впереди. Солдат с проклятьем споткнулся, шлем сполз ему на глаза. Выбитый меч взлетел в воздух. Вопящего семака оттаскивают назад за косу, вопль прерывает остриё короткого меча, которое вырывается из его тела чуть ниже грудины вместе со скользкой массой внутренностей. Женщина-морпех резко уворачивается от атаки, обрызгав собственной мочой сапоги. И всюду… три маски Тогга и какофония криков, из глоток вырываются звуки совершенно противоестественные, хлещет кровь, умирают люди — всюду умирают люди.

— Справа!

Дукер узнал голос — его безымянная воительница — и развернулся как раз вовремя, чтобы парировать выпад копьём, его короткий меч скользнул по обитому жестью древку. Историк шагнул вперёд и вогнул клинок в лицо женщине из семаков. Обливаясь кровью, она рухнула на землю, но дикий крик боли, разорвавший воздух, принадлежал историку — душу его будто пронзило насквозь. Дукер отшатнулся и упал бы, если бы не упёрся спиной в крепкий щит. Голос безымянной женщины прозвучал рядом с его ухом:

— Я тебя сегодня так объезжу, что будешь просить пощады, дед!

И вот — странный извив человеческого ума — Дукер окутал себя этими словами, не из похоти, а так, как утопающий хватается за сваю. Он всхлипнул, судорожно вздохнул, оттолкнулся от щита и шагнул вперёд.

Впереди бились первые ряды морпехов, их осталось до ужаса мало, и солдаты отступали шаг за шагом под неумолимым натиском гуранской тяжёлой пехоты. Клин грозил вот-вот развалиться.

Семаки бесновались в гуще морпехов, исходили дикой, безумной яростью, и задние ряды подтянули именно для того, чтобы справиться с ними.

Задание не заняло много времени: суровая дисциплина много значила против воинов-одиночек, которые даже строй не держали, не прикрывали друг друга и не слышали других голосов, кроме собственных сумасшедших боевых кличей.

Несмотря на облегчение, морпехи начали отступать.

Рог протрубил три быстрые, блеющие ноты: имперский сигнал разойтись в стороны. Дукер ахнул, оглянулся в поисках Листа, но капрала нигде не было видно. Он увидел свою воительницу и, пошатываясь, подошёл к ней.

— Отступление — четыре, был четвёртый сигнал? Я слышал только…

Она оскалилась.

— Три, дед. Разойтись! Ну же!

Женщина двинулась вбок. Сбитый с толку Дукер последовал за ней. Склон стал труднопроходим: пропитанная кровью и жёлчью жидкая грязь поверх неверных камней. Оба добрались до остальных солдат по эту сторону насыпи — южную, — отступили к краю, спустились в узкий ров и остановились по щиколотку в потоке крови.

Гуранская тяжёлая пехота задержалась, враги чуяли ловушку — какой бы невероятной она ни казалась в такой ситуации. Затем враги сделали четыре шага вниз от гребня. Блеющий сигнал бараньего рога заставил их неуклюже вернуться на вершину.

Дукер обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как в семидесяти шагах внизу по склону двинулась тяжёлая кавалерия клана Дурного Пса, объезжая Нихила и Бездну, которые продолжали стоять по обе стороны неподвижной кобылы и прижимать ладони к её бокам.

— Божьи уши… — выругалась женщина рядом с Дукером.

Они собираются скакать в атаку по насыпи, через трупы, грязь и камни. По крутому склону, где всадники вынуждены будут пригнуться к шеям коней — и весь вес придётся на передние ноги. Колтейн их отправил в атаку. Против тяжёлой пехоты…

— Нет! — прошептал историк.

Сверху в ров посыпался песок и мелкие камни. Укрытые шлемами головы вокруг Дукера с тревогой обернулись — кто-то был вверху, над насыпью. Вновь посыпался песок.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});