Врата Мертвого Дома - Стивен Эриксон

Пот пропитал стёганый поддоспешник под его кольчугой; грязными ручейками он стекал в рукавицы, на ладони историка. Он покрепче взялся за ремень щита, а другую руку положил на рукоять меча. Во рту вдруг пересохло, но Дукер подавил желание немедленно отхлебнуть из фляги. Воздух полнился вонью солдат, за которыми он шёл, — запахами пота и страха. Было и другое чувство, будто странная меланхолия сопровождала наступление армии.

Дукер уже испытывал это чувство — много лет назад. Это не предчувствие поражения, не отчаяние. Грусть таилась глубже таких примитивных реакций, она казалась размеренной и более чем осознанной.

Мы идём, чтобы причаститься смерти. И в эти мгновения, прежде чем обнажатся клинки, прежде чем кровь напоит землю, а крики всколыхнут воздух, нас одолевает чувство тщеты. Не будь брони, мы бы все, наверное, плакали. Как иначе ответить на неминуемое обетование неисчислимых потерь?

— Мечи мы сегодня сильно затупим, — проговорил рядом Лист хриплым, ломающимся голосом. — По вашему опыту, сэр, что хуже — пыль или грязь?

Дукер хмыкнул.

— Пыль душит. Пыль ослепляет. Но грязь выдёргивает мир у тебя из-под ног.

И грязи у нас тут скоро будет довольно, когда достаточно крови, жёлчи и мочи прольётся на землю. И будет обоих несчастий поровну, парень.

— Твой первый бой?

Лист скривился.

— Я был приписан к вам, сэр, и не мог участвовать в прежних.

— Так говоришь, будто тебе это обидно.

Капрал промолчал, но Дукер его хорошо понял. Все другие солдаты уже прошли через первую кровь, это было испытание, которого боялись, но и с нетерпением ждали. Воображение нашёптывало обманы, развеять которые мог лишь опыт.

Тем не менее историк предпочёл бы более удалённую точку обзора. Маршируя в рядах солдат, он ничего не видел за телами соратников. Зачем Колтейн поставил меня сюда? Отнял у меня глаза, будь он проклят.

До укреплённого склона оставалось около ста шагов. Всадники пронеслись перед рядами врагов на флангах, чтобы все оставались на местах. Грохот щитов и крики требовали крови, долго их не удержать. Тогда на нас насядут с трёх сторон да ещё захотят отрезать от пехоты Седьмой, которая попытается защитить раненых. Релой отсечёт змею голову, если только сможет.

По обе стороны от морпехов конники Вороньего клана готовили к бою луки и сулицы, не сводя глаз с позиций врага. Рог протрубил приказ брать на изготовку щиты, передние ряды сомкнулись, а центр и задние подняли свои над головами. На вершине насыпи показались лучники.

Неподвижный воздух был тяжёлым. Ни ветерка.

Наверное, врагов на флангах удержало недоумение. Колтейн вообще никак не отреагировал на расположение и силу противника; Седьмая просто шагала вперёд, а оказавшись под насыпью, без задержек начала на неё подниматься.

Склон был мягким — валуны да песок, осознанно подобранная предательская почва. Солдаты начали оступаться.

Внезапно в воздух взвились стрелы — и градом посыпались вниз. Ужасный рокот прокатился над головой Дукера — стрелы ломались, скользили по поднятым щитам, некоторые пробились вниз, чтобы отскочить от шлемов и доспехов, некоторые — пронзили плоть. Под панцирем черепахи послышались глухие вскрики. Под ногами сыпался мелкий камень. Но строй продолжал неуклонно подниматься вверх.

У историка невольно согнулась рука, когда стрела сильно ударила в щит. За ней последовали ещё три — уже вскользь, стрелы с треском покатились по соседним щитам.

Воздух под щитами стал душным и спёртым — пот, моча и нарастающий гнев. Атака, на которую невозможно ответить, — ночной кошмар всякого солдата. Решимость добраться до вершины, где завывали семаки и тяжёлая пехота Гурана, обжигала, как лихорадка. Дукер понимал, что морпехи выходят из себя. Первое столкновение будет взрывным.

Насыпь с обеих сторон примыкала к холму, крутому и высокому, с широкой плоской вершиной. Воины племени, которое Дукер не мог опознать — Кан’эльд? — начали собираться на перемычках и готовить короткие роговые луки. Будут стрелять в нас с обеих сторон, когда мы сойдёмся с гуранцами и семаками. Вести продольный огонь.

Бальт скакал с конниками Вороньего клана на фланге, историк явственно различал голос старого воина, выкрикивающий команды. Подняв тучу пыли, всадники развернулись и устремились к перемычкам. Полетели стрелы. Кан’эльды не ожидали такой прыти от виканцев и побежали. С насыпи покатились тела. Воины Вороньего клана проехали вдоль рва, осыпая высокие перемычки убийственным огнём. В считаные мгновения на них не осталось живых врагов.

Второй выкрик заставил всадников натянуть поводья, передние были уже всего в дюжине шагов от ощетинившихся рядов семаков и гуранцев. Эта внезапная остановка толкнула вперёд диких семаков. Через разделяющее противников пространство полетели метательные топоры. В ответ засвистели стрелы.

Первые морпехи ринулись вперёд, увидев беспорядок в передних рядах врагов. Всадники Вороньего клана пришпорили коней и высоко поднялись в сёдлах, чтобы не оказаться между сходившимися пехотинцами и не помешать атаке морпехов. Они успели отойти даже с некоторым запасом времени.

Клин малазанцев вошёл в ближний бой.

Через щит мощь столкновения достигла Дукера отдающимся в костях грохотом. Со своего места он не видел почти ничего, кроме кусочка синего неба над головами других солдат: там в небо взлетели обломок пики и шлем, ремешки которого, кажется, удерживали бородатую голову, затем пыль укрыла всё непроницаемым занавесом.

— Сэр! — Кто-то потянул его за левую руку. — Вам нужно повернуться!

Повернуться? Дукер недоумённо посмотрел на Листа.

Капрал развернул историка кругом.

— Так вам будет видно, сэр…

Оба стояли в предпоследнем ряду строя. Коридор в десять шагов отделял морпехов от облачённых в странные доспехи конников клана Дурного Пса, которые стояли неподвижно, положив тяжёлые мечи поперёк сёдел. За ними раскинулась долина — со своего места на высокой насыпи историк мог видеть весь ход остальной битвы.

На юге стояли плотными рядами титтанские лучники и поддерживающая их дебральская кавалерия. К востоку от них, справа, маршировала пехота Халафа и рота тяжёлой пехоты Сиалка. Дальше к востоку двигались лучники и ещё один отряд кавалерии. Одна челюсть, а на севере — другая. Теперь они неумолимо смыкаются.

Дукер взглянул на север. Легионы Убарида — не меньше трёх — вместе с кавалерией Сиалка и Карон-Тепаси отделяло от пехоты Седьмой не больше пятидесяти шагов. Среди убарийских штандартов историк заметил чёрно-серые вымпелы. Обученное морпехами местное ополчение, вот так злая шутка.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});