Западное приграничье. Политбюро ЦК ВКП(б) и отношения СССР с западными соседними государствами, 1928–1934 - Олег Кен

«Предложения белорусов» неизвестны. Можно, однако, предположить, что они касались ужесточения наказания для проходивших по делу СВБ. Если в октябре 1930 г. Политбюро утвердило предложение о высылке Балицкого, Адамовича и Прищепова из Белоруссии[1822], то постановлением коллегии ОГПУ по БССР от 18 марта 1931 г. они были осуждены на десять лет (тогдашний максимальный срок) заключения. Из остальных подсудимых семьдесят семь были высланы в Сибирь и Казахстан сроком на 5 лет, девять – «сосланы» на 5 лет в лагеря[1823].

25 апреля 1931 г.

Опросом членов Политбюро

60/81[?]. – О покупке в Финляндии типографии для Карелии (т. Постышев).

Удовлетворить просьбу Карельского обкома ВКП(б) о покупке в Финляндии типографии.

Выписки посланы: т. Розенгольцу, Каробкому.

Протокол № 35 (особый) заседания Политбюро ЦК ВКП(б) от 5.5.1931. – РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 162. Д. 10. Л. 18.

С конца 20-х гг. в Карелии и Ленинградской области стал подготавливаться перевод системы образования в карельских селениях на финский язык, что требовало издания в сжатые сроки соответствующей учебной литературы.

Вероятно, именно потребность в увеличении издательских мощностей и обусловила необходимость приобретения типографии. Возможно, это обращение было обусловлено и желанием властей Карелии, воспрепятствовать попыткам некоторых представителей карельской интеллигенции противопоставить политике «финнизации» расширение сферы применения карельского языка.

Именно весной 1931 г. эта «языковая проблема» приобрела дополнительную политическую остроту. В апреле 1931 г. Президиум Совета Национальностей Союзного ЦИК поручил руководству автономной республики приступить к работе по созданию карельского литературного языка и переводу на него всей культурной работы. Петрозаводское руководство выступило с резкими возражениями против указаний ЦИК СССР и к концу года добилось от центральных партийных инстанций отмены решения Президиума Совета Национальностей[1824].

20 июня 1931 г.

Решение Политбюро

21/40. – О Западной Белоруссии (ПБ от 10.V.-31 г., пр. № 37, п. 23/36).

Вопрос снять.

Протокол № 44 заседания Политбюро ЦК ВКП(б) от 20.6.1931. – РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 831. Л. 4.

Вопрос «О Западной Белоруссии» в мае 1931 г. дважды ставился в повестку дня Политбюро. 10 и 20 мая «решениями ПБ» он «откладывался»[1825]. Инициатора возбуждения вопроса и его существо установить не удалось. Возможно, оно было связано с подготовкой V пленума ЦК КПЗБ (июнь 1931 г.) либо с процессом по делу «Трудовой крестьянской партии» (30 мая и 6 июня 1931 г. Коллегия ОГПУ по БССР выносила постановления по этому делу).

20 июня 1931 г.

Решение Политбюро

10/19. – Просьба 77 крестьянских семейств из Польши о переселении в СССР (т.т. Стомоняков, Крестинский).

Ввиду того, что момент сева упущен – отложить вопрос на год.

Выписки посланы: т. Крестинскому.

Протокол № 44 (особый) заседания Политбюро ЦК ВКП(б) от 20.6.1931. – РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 162. Д. 10. Л. 91.

24 декабря 1930 г. в полпредство СССР в Варшаве обратились два ходока из украинских деревень Ганны и Саювки (Холмское воеводство, Влодавский уезд). От имени девяти крестьянских семей они заявили о желании принять советское гражданство и выехать «в одну из малонаселенных местностей СССР». Вслед за этим в полпредство поступило заявление, подписанное представителями 77 семей, желающих переселиться в Советский Союз и вести коллективное хозяйство. В руководстве НКИД сразу усмотрели в обращении польских граждан богатые политико-пропагандистские возможности и запросили наркомат земледелия о его отношении к этому обращению[1826]. Наркомзем (по-видимому, с большим запозданием) сообщил о готовности выделить переселенцам земельный фонд в Сибири, Казахстане или европейской части СССР, на котором при условии субсидии в 150–160 тыс. рублей могло быть организовано зерновое хозяйство с животноводческим уклоном.

В начале июня 1931 г. Б.С. Стомоняков от имени Коллегии НКИД обратился в Политбюро с предложением «удовлетворить просьбу 77 крестьянских семей» о переселении в Советский Союз, выделить НКЗему 150 тыс. рублей и поручить ему выделить земли и организовать переселение и устройство крестьян из Польши[1827]. «Целесообразность» этой акции в записке НКИД мотивировалась следующим образом: «Как известно, с весны 1930 г. пилсудчики повели усиленную пропаганду и агитацию в Польше в связи с нашей коллективизацией, используя при этом имевшие место нелегальные переходы через границу кулацких семейств из СССР в Польшу. Целью этой пропаганды и агитации было спекулировать на классовых интересах зажиточного крестьянства в Польше, вызвать недоверие и враждебное отношение к СССР и тем самым усилить психологическую подготовку войны с СССР в Польше. В связи со всем этим Коллегия НКИД считала бы очень полезным переселение некоторого количества крестьян из разных частей Польши и организации из них хотя бы одного хорошего, по возможности, образцового, колхоза. Если бы крестьяне из Польши получили хорошую землю, хорошо устроились и стали бы писать в Польшу о том, что им в Советском Союзе живется много лучше, чем жилось в Польше, – это не только нанесло бы сокрушительный удар упомянутой агитации пилсудчиков, но и независимо от этого внесло бы разложение среди находящегося под влиянием польских буржуазных партий и церкви крестьянства и имело бы для нас большое положительное значение, как в условиях мира, так и на случай возможных осложнений с Польшей»[1828].

Непосредственный смысл решения Политбюро указывает, что этот политический замысел разбился о неповоротливость советской государственной машины. Для того, чтобы обращение инициаторов переселения дошло до Кремля, потребовалось почти полгода и «момент сева» оказался «упущен». Возможно, однако, что руководители Политбюро прибегли к этому аргументу для того, чтобы не обнаруживать своих сомнений относительно полезности переселенческой акции по существу. Летом 1931 г., по мере того как продвигались политические и торговые переговоры с Францией, Москва стала проявлять беспокойство по поводу возможности обострения публичной полемики между СССР и Польшей[1829]. Двукратное рассмотрение в комиссиях Политбюро представленного НКИД проекта ответа на польскую ноту от 30 марта 1931 г. также косвенно свидетельствует о несовпадениях в подходе внешнеполитического ведомства и руководителей ЦК ВКП(б) к тактике пропагандистской войны с Польшей[1830].

В последующем Политбюро не возвращалось к рассмотрению просьбы «77 крестьянских семейств из Польши». Сохранилось ли у них желание переселиться в СССР и как сложились их судьбы, неизвестно.

30 августа 1931 г.

Решение Политбюро

18/25. – О перебежчиках (т. Акулов).

а) Принять предложение ОГПУ о создании проверочного пункта (карантин) для проверки перебежчиков с тем, чтобы всех проверенных направлять на работу по специальности в соответствующие районы СССР. Предложить СНК отпустить необходимые для этого средства.

б) Поручить ОГПУ определить соответствующий режим для подозрительных лиц из состава перебежчиков.

в) Согласиться с предложением ИККИ о развитии соответствующей агитации за возвращение на родину для революционной борьбы, в первую очередь коммунистов и комсомольцев. Поручить партийным организациям соответствующих районов вести среди перебежчиков агитационно-разъяснительную работу.

г) Не запрещать освещение этого вопроса в белорусской и украинской печати, не раздувая его в политическую кампанию.

Выписки посланы: т.т. Менжинскому – все, Косиору, Гею – все (шифром), Керженцеву – «а», Мануильскому «в», Кирову «в» (шифром).

Протокол № 59 (особый) заседания Политбюро ЦК ВКП(б) от 30.8.1931. – РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 162. Д. 10. Л. 177.

В начале 30-х гг., под влиянием ударов мирового хозяйственного кризиса и сообщений о растущих потребностях СССР в рабочих руках, значительно возросло число «перебежчиков» (главным образом, крестьян из Польши и Финляндии), нелегально переходивших советскую границу в надежде на получение работы и средств к существованию. В 1930 г. финляндско-советскую границу нелегально пересекли 1174 человека, в 1931 г. – 2488, в 1932 г. число перебежчиков достигло 7207 человек. Всего в 1930–1934 гг. в СССР перешло от 12 до 15 тыс. финнов[1831].

Непосредственным толчком к принятию Политбюро рассматриваемого постановления явились события конца августа 1931 г., когда крестьяне восточных воеводств Польши стали «массами» переходить польско-советскую границу[1832]. Первое сообщение на эту тему появилось на страницах «Правды» 23 августа[1833]. Спустя неделю, в тот же день, когда было принято рассматриваемое решение Политбюро, «Правда» опубликовала новый материал[1834]. На этот раз в числе участников «массовых переходов» советско-польской границы были названы крестьяне и безработные. Комментируя это сообщение, заместитель министра иностранных дел Ю. Бек объяснял переход батраков на территорию СССР обещаниями «советских агентов» обеспечить их работой. По его утверждению, советская сторона сильно преувеличивала число перебежчиков; оно, якобы, составляло несколько десятков человек, и «столько же перешло недавно в Польшу, спасаясь от большевистской тирании»[1835].