Дети войны. Народная книга памяти - Коллектив авторов

В 48-м мы вплотную занялись домом. Всё лето с дядей Ваней строгали по вечерам доски на пол и потолок. Летом наняли плотника из Вошкова. Пришёл старичок и сделал нам полностью жилое помещение из нашего дома. Он настлал пол и потолок, насадил окна и вставил рамы, повесил дверь. Потом позвали дядю Яшу, это был мой двоюродный дед из деревни Горушка, он был большой мастер по печкам. Он сложил замечательную печь, которая простояла до 1970 года, хорошо грела, хотя была сделана из самодельного кирпича-сырца. На этой печи я спал до 1952 года.

В 48 году я закончил начальную школу, и мы, все будущие пятиклассники, поступили в Гридинскую школу. Там раньше стоял в парке большой барский дом. Это было одноэтажное здание. Только в центре была надстройка, и там были две комнаты. После революции и до войны там была больница. А после войны сделали школу-семилетку. Во время войны вся деревня и школа не пострадали. Деревня всё время была под властью партизан, она находилась в стороне от центральных дорог, в лесу, за рекой Ситня. Со всей округе туда ходили ученики. Нам нужно было идти четыре километра.

Всё бы ничего, но вот с обувью было очень плохо. Были только валенки. Поэтому мы всё время ходили босиком, как только сходил снег и до глубокой осени. Особенно плохо было в октябре, когда на траву ложился белый иней. До леса от деревни было километра полтора, его мы пробегали бегом, прибегали в лес, не чуя ног от холода. В лесу инея не было. Потом Ситню переходили вброд и приходили в школу. Это было в первый год. Потом каждый год в сентябре наши родители приходили в воскресенье в школу с топорами и пилами и сооружали что-то типа моста, и мы уже не переходили реку вброд. Весной, с ледоходом, этот мост уносило, и мы опять переходили вброд. Как только лёд переставал плыть по реке, мы натягивали верёвку, привязав её к деревьям, и утром раздевались догола, уложив вещи на голову, и, держась за верёвку, чтобы не снесло в глубину, переходили реку. Весь апрель и половину мая мы принимали эти ванны.

Придя в школу без пятнадцати девять, мы шли на физзарядку.

После занятий – шесть-семь уроков – мы приходили домой в пять часов вечера.

Я утром выпивал кружку молока с хлебом и брал кусок с собой. Пока шли до школы, появлялся аппетит, и я съедал этот кусок ещё до девяти.

Я сейчас удивляюсь нашей детворе. Обуты, одеты, в школы, в основном, (кто живёт далеко) привозят на машинах, даже одну остановку не пройдут пешком. После школы к компьютеру или телику. В школе никакой физзарядки и урок физкультуры кое-как.

Потом мы горюем, почему наши дети такие больные.

Так мы, отходив в Гридино три года, закончили семь классов, и встал вопрос: куда пойти учиться? Женя, мой брат, уже работал на заводе. Вся трудность была в том, что было негде жить. Ремесленных училищ было много, но они все были без общежитий. У ребят, имеющих родственников в Ленинграде, проблем не было, поступай в любое, если ты прописан, а если нет прописки, то плохо, было не поступить. Было несколько училищ, куда приглашали детей только из детдомов. Так как я был круглый сирота, без отца и матери, то меня приняли. Не брали сначала, потому что рост у меня был 1 метр 49 см, а брали только с ростом не менее 150 см. Но потом в комиссии одна женщина пожалела меня и сказала, что я обязательно подрасту. Действительно, я скоро подрос. Кормили нас в училище очень хорошо. Еда, которую я дома не получал, сделала своё дело. За три года, проведенных в общежитии, я вырос на 29 см и на конец обучения был 178 сантиметров в высоту.

Было несколько училищ, куда приглашали детей только из детдомов. Так как я был круглый сирота, без отца и матери, то меня приняли. Не брали сначала, потому что рост у меня был 1 метр 49 см, а брали только с ростом не менее 150 см. Но потом в комиссии одна женщина пожалела меня и сказала, что я обязательно подрасту.

С деревней я связи не терял и при каждом возможном случае приезжал.

В 49 году, когда я закончил пятый класс, у тёти Нади родился второй сын, Женя. На работу она ходить не смогла, и поэтому вместо неё на работу ходил я. Дядя Ваня посылал меня на работу, не связанную с большими физическими нагрузками.

Так первая моя работа была связана с тракторами. Тогда трактора были очень старые, и моя работа заключалась в подноске воды к трактору. Радиатор тёк.

Пока трактор делал круг на пашне, я приносил ведро воды из ближайшей канавы.

Трактор останавливался, тракторист лил воду в радиатор и ехал дальше, а я шёл за водой.

Так все три года в летние каникулы, с мая до сентября, я работал с трактористами.

Потом я сидел на плуге и регулировал глубину вспашки, а в 1950 году дядя Миша-тракторист разрешил мне культивировать впаханное поле.

Я уже сидел за рулём и управлял трактором. К 1951 году в колхозе стало жить немного лучше, уже народ не голодал. В колхоз дали грузовую машину. Стали хорошо получать на трудодни.

В конце 1949 года у нас случилось большое несчастье.

Дядю Ваню в октябре 1949-го райком партии отправил в Псков учиться на председателя колхоза, тогда открылись такие курсы. На курсах, в основном, были фронтовики, люди, прошедшие войну. И вот однажды в выходной день они устроили небольшой сабантуй.

На их несчастье, в школу, где они жили и учились, пришёл директор. Завязался какой-то спор с директором, а потом и потасовка, директор начал убегать. В это время из города возвращался дядя Ваня. Мужики крикнули: «Иван, задержи директора!» Дядя Ваня помог, он, вероятно, был тогда подшофе. Директора немного побили. В понедельник утром, когда все протрезвели, директор сказал, что сообщит в партию. Дядя Ваня вечером того же дня взял и повесился. Ему было стыдно перед райкомом, который послал его учиться.

Тетя Надя осталась одна с двумя детьми. Через два года она снова вышла замуж, когда я уже учился в Ленинграде. У неё родились две дочери, Лида и Таня. Она пошла работать на ферму. Там и проработала до пенсии.

В 1953 году умер Сталин, на смену ему пришёл Маленков. Первое, что сделал Маленков, – отменил налог на приусадебный участок. Молоко не нужно было сдавать бесплатно. Молоко брали, но за это платили деньги. В магазинах стал появляться товар. Появились деньги у колхозников, стали покупать коров, заводить свиней. Даже молодёжь стала оставаться в деревне. Учились на курсах шофёров, трактористов, девочки на зоотехников.

Появились хорошие трактора Д. П. На гусеничном ходу, с дизельным двигателем. На лошадях уже не пахали.

Я поднял руку и спросил: какая разница между колхозником и крепостными.

Пришёл к власти Никита Хрущев. Он сделал два добрых дела: во-первых, ввел пенсию для колхозников. Она составляла 12 рублей. Но это были деньги для стариков. Можно было купить хотя бы соль и сахар. Колхозники стали получать зарплату каждый месяц. А не так как раньше – один раз в конце года. Доярки на ферме, где работала тетя Надя, стали хорошо зарабатывать. А во-вторых, колхозники получили паспорта. До этого они были как крепостные.