Есть что скрывать - Элизабет Джордж

подлизываться, этот кот. – Доктор Уэзеролл впустила их в дом и зажгла свет. Потом протянула Барбаре пакет сухого кошачьего корма. – Насыпьте ему немного, и мы перейдем к цели вашего визита. Я выпью кофе. А вы?..

Линли отказался, а Хейверс заявила, что кофе ей не помешает. Хозяйка занялась электрическим чайником и кофейным прессом. Барбара насыпала еду в кошачью миску на крыльце и вернулась в дом. Томас рассматривал рамки с фотографиями, выстроившиеся на полке под плоским телевизором. Фотографии были старыми, заметила Барбара, когда присоединилась к нему, и, вероятно, из детства доктора Уэзеролл. Семейные фотографии в разных красивых местах в разное время года. Из десятка снимков Филиппа Уэзеролл была только на одном, в подростковом возрасте. Худая как скелет, с выступающими скулами и такими запавшими глазами, словно их нарисовали маркером. «Анорексия», – подумала Барбара. Судя по фото, ей повезло, что она выжила.

– Это отняло у меня десять лет жизни. – Доктор Уэзеролл все еще возилась на кухне, но дом был такой маленький, что она видела, чем они заняты. – Поэтому моя мама умерла молодой.

– Как это? – спросила Барбара. Линли поставил фотографию на место.

– Рак яичников. Она не обращала внимания на симптомы, потому что занималась мной. Я десять лет не вылезала из больниц, и, думаю, она винила в этом себя. Беспричинно, но она этого не понимала. – Уэзеролл помолчала, потом прочистила горло. – Я поняла, что матери склонны винить себя без всяких на то причин.

– Мой опыт подсказывает мне то же самое, – сказал Томас. Доктор внимательно посмотрела на него, словно оценивала его искренность.

Щелкнул чайник. Доктор Уэзеролл заварила кофе, спросила Барбару, нужны ли ей молоко и сахар, и вышла в гостиную. Потом протянула сержанту кружку и, не выпуская свою из рук, указала на фотографию двух мужчин в костюмах – вероятно, лет на десять старше ее, – которые обнимали друг друга.

– Мой брат и его партнер, – объяснила она. – Теперь муж. А это, – указала кружкой на снимок солдата в берете, – их старший сын Элек.

– Необычное имя, – заметил Линли.

– Греческое, как у одного из его отцов. Означает «защитник человечества». Очень подходящее имя. Он погиб в Афганистане.

– Мне очень жаль, – сказал Линли.

– Да… Пожалуйста, садитесь. В ногах правды нет, так?

Она опустилась в кресло, явно современное: две подушки, тонкие подлокотники, хромированные ножки. Линли и Барбара устроились на диване, почти полностью заваленном яркими декоративными подушками. Барбара достала блокнот и карандаш. Хозяйка заметила это, но никак не отреагировала.

– Нам бы хотелось знать о ваших взаимоотношениях с клиникой женского здоровья на Кингсленд-Хай-стрит.

– Клиника женского здоровья в Хакни? Она закрылась, – ответила хирург. – Так что в данный момент у меня нет с ней никаких отношений.

– Но были?

– Да, конечно. Я работала там в качестве волонтера, когда у меня было свободное время.

– Хирургом?

– Нет. Вероятно, ваш сержант уже вам докладывала, что я оперирую в клинике на Собачьем острове. На Кингсленд-Хай-стрит я провожу осмотр, обычно скрининг рака: грудь, матка, яичники. Кроме того, даю консультации по вопросам планирования семьи, гигиены беременности, послеродовых осложнений и тому подобного. А в чем дело?

– Разве женщины не могут получить те же услуги у домашнего врача? – спросила Барбара. – Или у акушерки?

– Конечно, могут. Но некоторые женщины находятся в стране нелегально. У других – и таких очень много – семейный врач мужчина, а они не хотят, чтобы их осматривали мужчины. Это вызывает множество проблем, и я пытаюсь по возможности устранить некоторые из них.

– Но все это, похоже, не относится к Тео Бонтемпи, – сказал Линли.

Доктор Уэзеролл нахмурилась.

– Простите? Какое отношение Тео Бонтемпи имеет к моей волонтерской работе в клинике?

– Именно она навела полицию на клинику. Только… Думаю, вы это знаете. Мы оба думаем, что вы знаете.

Доктор Уэзеролл внимательно посмотрела на Барбару, потом на Линли.

– Откуда, черт возьми, я могу это знать? Она пришла ко мне на Собачий остров, но…

– Вы столкнулись с ней на Кингсленд-Хай-стрит в тот день, когда в клинику пришла полиция, а если точнее, то через полчаса после ее прихода. Кстати, это зафиксировано камерой наружного наблюдения. Вы разговаривали?

– Поэтому вы пришли ко мне в такую рань? Потому что я разговаривала с ней на Кингсленд-Хай-стрит? Но почему, черт возьми, я не должна была с ней разговаривать? Мы знакомы. Она приходила ко мне по поводу восстановительной хирургии. Я рассказывала вам об этом, сержант Хейверс.

– Это одно из возможных объяснений того, что записала камера, – сказал Линли. – Двое знакомых случайно встречаются в том районе города, который не имеет никакого отношения к месту, где они познакомились.

– А есть и другое? – спросила хирург. – Как вы сказали, нашу встречу записала камера, и я полагаю, что там видно, как я удивлена тем, что встретила ее. Кстати, поначалу я ее не узнала. На ней был национальный костюм, но во время нашей встречи на Собачьем острове ее одежда была… как это лучше сказать? Обычной? Британской? Западной? Она внезапно появилась передо мной одетая как африканка и окликнула по имени, так что я не сразу сообразила, кто это.

– Она спросила, что вы там делаете?

– Не помню. Наверное. Это было бы логично, правда?

– А вы? – поинтересовался Линли. – Вы ее спросили?

– Я не запомнила ее домашний адрес. Насколько я знаю, она жила в этом районе и в свободное от работы время носила национальную одежду. – Доктор Уэзеролл встала, но Барбара и Томас не сдвинулись с места. – Послушайте. Если у вас всё, то на Собачьем острове меня ждут пациенты, а добираться туда довольно долго.

– Далековато отсюда, – согласился Линли. – Может, удобнее было бы разместить клинику в Твикенхэме?

– Я пользуюсь моторной лодкой. Машины у меня нет. А Твикенхэм никак не удобнее, во всяком случае для моих пациенток. До Собачьего острова можно добраться на Доклендском легком метро. Полагаю, вам это известно.

– А Кингсленд-Хай-стрит была бы для них еще удобнее, правда? На главной улице района есть клиника, а в этой клинике есть – по крайней мере была – небольшая операционная. Почему не заниматься реконструктивной хирургией там?

Доктор Уэзеролл раздраженно посмотрела на Линли.

– Очевидно, потому, что это не моя клиника, суперинтендант. И мне нужна операционная большего размера.

– Мёрси Харт тоже утверждает, что это не ее клиника.

– Мёрси Харт?

– Если вы работали там в качестве волонтера, доктор Уэзеролл, то должны были знать Мёрси Харт.

– Я ее не знаю. Даже никогда о ней не слышала. А теперь мне нужно принять душ и переодеться. Наш разговор слишком затянулся.

– Вероятно, вы знали ее как Эстер Ланж, – сказала Барбара.

– Эстер. Да, я знаю Эстер. Это ее клиника. Именно она пригласила меня. Прочитала о моей работе – не спрашивайте, где и как, потому что я не знаю, – потом позвонила и предложила немного поработать в качестве волонтера, если у меня