Шолохов. Незаконный - Прилепин Захар

Всеволод Иванов в Омске в 1919 году работал в колчаковских газетах. Сталину очень нравилась повесть «Бронепоезд 14–69» о борьбе сибирских партизан. Но Иванов знал об этой борьбе вовсе не потому, что был среди партизан, а потому, что был среди колчаковцев.

Или, скажем, Пётр Павленко. Ещё в 1936 году в секретной справке НКВД сообщалось: есть подозрение, что в 1919 году, в Баку, советский писатель Павленко служил у белых. Когда ему предложили выехать в Баку, чтобы найти документы, подтверждающие его партийный стаж с 1919 года – он едва не покончил жизнь самоубийством. От поездки в Баку увильнул.

А Михаил Булгаков? Ещё один белогвардейский недобиток – военный врач 3-го Терского казачьего полка Белой армии. Спектакль «Дни Турбиных», сколько ни пытались его запретить, так и шёл в Художественном театре. И без участия Сталина здесь не обошлось.

Сталин вернул из эмиграции Александра Куприна. Того самого, что в 1919 году, с приходом в Гатчину белых, поступил в чине поручика в Северо-Западную армию и написал повесть «Купол св. Исаакия Далматского» о наступлении Юденича на Петроград. Он жил теперь в лучшем доме Ленинграда на Выборгской стороне.

Но кто при этом угодил под репрессии в числе самых первых?

Вслед за членом партии с 1920 года – с 17-летнего возраста! – Леопольдом Авербахом ещё в марте был арестован писатель Иван Катаев – однофамилец белогвардейца. Только Иван, в отличие от Валентина, в 1919 году вступил в ВКП(б) и в Красную армию и демобилизовался только в 1921-м. С 1923 года – член РАППа. И что? В 1936 году был исключён из ВКП(б) как «чуждый элемент», а затем сгинул в тюрьме.

Следом, в мае 1937-го, одним из первых, был арестован пролетарский поэт, стоявший у истоков советской литературы – Михаил Герасимов. Член РСДРП с 1905 года! Девять лет в дореволюционной эмиграции. В «Правде» впервые опубликовался в 1913 году. В Камергерском жил в писательском доме, по соседству с Василием Кудашёвым и всеми прочими. Оттуда Герасимова и увели.

Затем задержали Владимира Киршона, который летом 1918 года поступил в команду бронепоезда при отряде красных партизан, воевал всю Гражданскую только за красных, а не за всех подряд, как Катаев с Леоновым, и в 1920 году стал членом РКП(б).

Следующим из числа видных советских литераторов был задержан Иван Касаткин, который с ноября 1919-го по 1922 год работал в ВЧК.

Это ж большевистские кадры – без страха и упрёка!

Тем, кто догадывался хотя бы о части вышесказанного – впору было свихнуться.

27 октября арестовали Артёма Весёлого. Член партии с 1917-го, в 1918 году он записался добровольцем в боевую дружину – воевал с чехами, был ранен. 1919 году ушёл добровольцем на деникинский фронт. С Шолоховым у них дружбы не сложилось. Весёлый нещадно завидовал Шолохову и тоже распускал слухи о плагиате. Но теперь всё это не имело значения.

28 октября арестовали Бориса Пильняка – подпись под расстрельными письмами его не спасла. Покровительство Троцкого и «Повесть непогашенной луны» ему не простили.

* * *

2 ноября случился очередной удар. Взяли Ваню Клеймёнова. Закадычный друг, муж дочери Евгении Левицкой Маргариты. Начальник Реактивного научно-исследовательского института, где в его подчинении был будущий творец космического чуда Сергей Королёв. Клеймёнова только что к награде представили. Он в Доме правительства проживал, на Серафимовича, 2.

Так гуляли, так веселились, когда Клеймёнов приезжал в Вёшки!

В этот день, 2-го, Шолохов был в Вёшенской. Узнал об аресте из телеграммы Маргариты. Он переставал понимать сущее. Только прояснившаяся жизнь вновь обращалась в муторный сон без пробуждения.

Думал, что всё закончилось, но теперь видел: и Ежов, и Евдокимов, и Люшков – все идут в депутаты. Люди, наделённые не просто влиянием и властью, но правом на вынесение смертного приговора.

Другого выхода снова не было, кроме как просить о приёме товарища Сталина.

3 ноября Шолохов был в Москве.

Маргарита Левицкая-Клеймёнова вспоминает: «…появился в Москве и пригласил в гостиницу “Националь”».

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Коротко поговорили.

Конечно же, Маргарита ничего не знала о причинах ареста. Конечно же, повторила то, что Шолохов и сам знал: Иван честный, Иван предан Советской власти, Ивана совсем недавно представили к награде. И: «Миша, помоги, если можешь».

Попросил её узнать хоть какие-то подробности.

Они расстались.

В тот же день, 3 ноября, была арестована и она. Возможно, за ней следили. Шолохов об этом узнал только через несколько дней от Евгении Левицкой – истово верящей в справедливость партии коммунистки, у которой за два дня исчезли сразу и зять, и дочь.

4-го, в 17.00 Шолохов у Сталина. Тридцать минут они разговаривали вдвоём. Шолохов настаивал на том, что Лугового, Логачёва, Красюкова надо восстановить в партии. Что все они должны вернуться к работе в станице Вёшенской. Иначе никто не поверит в шолоховскую честность на грядущих выборах. И, кроме этого, по Вёшенскому делу есть ещё ряд задержанных…

Сталин вдруг спросил:

– Если вы многие годы работали рядом с врагами, может быть, вы бываете близоруки?

– Я это допускаю, Иосиф Виссарионович. Но пока врагами оказались не мои товарищи, а, например, Шеболдаев, который против нас боролся.

В 17.30 в сталинский кабинет зашли Молотов и Ежов. Поговорили о ходе выборной кампании – в кабинете сидело четыре кандидата в депутаты.

Затем Сталин спросил Ежова:

– Решение Ростовского обкома по делу Лугового и остальных есть?

– Пока нет, – ответил Ежов.

– Почему нет? – спросил Сталин.

– Товарищ Евдокимов готовит.

– Пусть товарищ Евдокимов готовит решение быстрее. Поторопите его. Луговой, Логачёв, Красюков – все должны быть восстановлены в партии.

4-го Евдокимову передали от Ежова напоминание о необходимости окончательно разрешить ситуацию с Вёшенским делом. Тот принял к сведению, но ещё несколько дней ничего не делал. Ему ещё раз позвонили из Москвы и доступно объяснили, что с ним будет, если он не возьмётся за ум. «И лично потом явишься в станицу Вёшенскую, и скажешь, что произошла ошибка. Ясно тебе?»

14 ноября был собран Ростовский обком ВКП(б). По итогам собрания зафиксировали следующее: «Органами следствия (НКВД) установлена полная непричастность тт. Лугового, Логачёва и Красюкова к контрреволюционной деятельности врагов народа. Материалами следствия установлено, что тт. Луговой, Логачёв и Красюков были злостно оговорены участниками контрреволюционной правотроцкистской и эсеровско-белогвардейской организации в своих подлых вражеских целях.

Обком постановляет: 1) Вернуть т. Лугового на работу в Вёшенский район в качестве первого секретаря райкома партии. 2) Вернуть т. Логачёва на работу в Вёшенский район в качестве председателя Рика. 3) Вернуть т. Красюкова на работу в качестве уполномоченного Комзаг СНК по Вёшенскому району.

В связи с данным решением обкома первого секретаря т. Капустина, председателя Рика т. Мартынова и Уполномоченного Комзаг СНК т. Винник освободить от их обязанностей и отозвать в распоряжение обкома ВКП(б). Секретарь Ростовского обкома ВКП(б) Евдокимов».

Евдокимов был в ярости.

Его, легендарного солдата революции, унизили, его повозили лицом по столу, его принудили всё это написать, приказать, сделать. Немыслимо! И кто повозил по столу! Щенок, продкомиссар с двухмесячным стажем, бумагомаратель!

Такое не прощается.

Текст евдокимовской бумаги был послан в Москву телеграммой 15 ноября по адресу: Москва, ЦК ВКП(б) тов. Сталину.

19 ноября 1937 года комиссия партийного контроля при ЦК ВКП(б), возглавляемая Ежовым, приняла постановление о восстановлении справедливости: «Ввиду необоснованности предъявленных обвинений, в отмену постановления Азово-Черноморского крайкома ВКП(б) (июнь 1937 г.) восстановить т.т. Лугового П. К., Логачёва Т. А. и Красюкова П. А. членами ВКП(б)».

Подпись: Ежов.

* * *