Когда отцветает камелия - Александра Альва

Эри повалилась на землю без сил.

Холодный зимний воздух обжёг её щёки, а ветер пробрался под лёгкое кимоно, раздувая рукава, отчего кожа покрылась мурашками. По обеим сторонам от дороги лежали белые сугробы, а впереди стояли неприметные каменные ворота, соединённые сверху ритуальной верёвкой симэнава, с которой свисали связанные из соломы кисточки.

Эри слышала об этом месте раньше, но никогда не думала, что попадёт сюда сама. Кажется, городок назывался Хигасиидзумо, и именно рядом с ним, по легенде, находился вход в Ёми.

Теперь, смотря на тени, мелькающие среди деревьев, и погружая пальцы в жёсткий песок, пропитанный тьмой, Эри больше не могла отрицать правду. Все мифы оказались реальностью.

Сзади послышался бесцветный голос богини Инари:

– Поднимайся, акамэ, Царство мёртвых ждёт!

* * *

Гравий хрустел под ногами, и Эри казалось, что она шла по человеческим костям. В голове мелькали обрывки воспоминаний: фестиваль в святилище Яматомори, который она посетила с родителями ещё в раннем детстве, первый рисунок карандашом, где она изобразила лису, бегущую в тёмной чаще, вечера в рамэнной вместе с Хару, встреча с господином Призраком, когда он стоял под дождём из кленовых листьев…

Каждый шаг возвращал всё больше воспоминаний, словно она проживала последние мгновения своей жизни. Вот она рисует угольком на полу деревянной хижины, а вот уже поднимается по каменным ступеням и встречается взглядом с хозяином святилища – кицунэ в образе человека. Белые с красным одеяния, смех ёкаев, кицунэби, отгоняющие от неё нечисть, мягкий голос Юкио, его улыбка, красная нить с монеткой…

Лес, что окружал дорогу, ведущую ко входу в Ёми, казался безжизненным: кривые иссохшие деревья тянули свои ветви к небу, напоминая людей, замерших в немом отчаянии. Всюду клубилась тёмная энергия, гораздо более тягостная, чем на острове, и Эри видела, как среди стволов блуждают тени. Они издавали низкий, пугающий звук, похожий на клёкот, и смотрели своими пустыми глазницами на акамэ, словно она могла чем-то помочь этим созданиям.

С неба посыпались хлопья снега, и Эри обняла себя руками: ветер задувал льдинки под ворот кимоно, а колючий, обжигающий холод терзал её кожу. Воспоминания мучили, роились в голове, но нельзя было останавливаться – за спиной неизменно слышалась поступь Инари.

Что-то тёплое легло на плечи Эри.

– Твоё тело предчувствует смерть, поэтому ты можешь видеть своё прошлое, – пояснил Юкио и оставил на её плечах своё хаори. Он выглядел измученным и истощённым, но всё равно старался не отставать от акамэ, проходя весь путь вместе с ней. – Не бойся, я не дам тебе умереть.

– Всё трепыхаешься, Посланник! – усмехнулся Амацумикабоси, который замыкал их колонну, медленно шагая сзади. – Из-за любви ты потерял всё, но до сих пор продолжаешь цепляться за чувства. Ты безнадёжен.

Юкио молчал, но его рука нашла холодную ладонь Эри.

– Оставь, – заговорила Инари, даже не обернувшись к богу звёзд. – Возможно, это их последние мгновения вместе, пусть попрощаются хотя бы так.

Амацумикабоси лишь хмыкнул, но больше ничего не сказал.

Чуть правее под надзором двух белых лисиц шли Кэтору и Хару. Руки оммёдзи были связаны серебряной нитью за спиной, а конец этих пут держала в пасти одна из кицунэ, ведя юношу, словно на поводке.

По запястьям стекала кровь – оковы впивались в кожу, но Сато Харука, сжав губы, молча переносил страдания. Видя кровавый след на свежем снегу, тянущийся за ними, Кэтору не выдержал и взмолился:

– Богиня, прошу вас, ослабьте нити! Он никуда не сбежит! Хару-кун всего лишь человек, и он не опасен!

– Оммёдзи из семьи Сато всегда рождались необычайно сильными, поэтому осторожность не помешает. – Инари бросила короткий взгляд на израненные руки юноши. – Но ты прав, его дар нам ещё пригодится.

Она изящно провела пальцами в воздухе, и путы ослабли – Хару облегчённо простонал и с благодарностью посмотрел на Кэтору. Будь у них больше времени, Харука хотел бы подружиться с этим парнишкой-оборотнем, но на пороге смерти сожалеть о чём-то не имело смысла.

Впереди показались огромные валуны, которые стояли так близко друг к другу, что казалось, будто они спасаются от холода и одиночества в этом мёртвом лесу. Земля вокруг выглядела выжженной и безжизненной, и, кроме низкого клёкота теней, оставшихся за вратами Ёми, здесь не слышалось ничего. Ни пения птиц, ни стрекота насекомых.

– Мы на месте, – возгласил Амацумикабоси, подойдя к почерневшим валунам.

Только сейчас Эри заметила, что бог звёзд передвигался слишком медленно, опираясь на трость, а следом за ним на гравии оставалась дорожка из скверны.

– Ну что ж, все камни для игры готовы, пора начинать партию в го.

Он достал из-за ворота пожелтевшую от времени бумагу, расправил её и положил на обожжённую землю, присаживаясь на корточки рядом. От листа веяло чёрной магией, и Эри тут же отступила на шаг назад – её замутило от одного взгляда на переплетение незнакомых символов с пугающими рисунками.

– Оммёдзи, иди сюда, – позвал Амацумикабоси, по-дружески хлопая ладонью рядом с собой. – Уверен, ты знаешь, что это такое.

Харука обернулся в сторону Эри и Юкио, но не прочёл в их напряжённых взглядах никакого ответа, а потому неуверенным шагом двинулся вперёд. Подойдя к божеству, он присел рядом, и его глаза расширились от ужаса.

– Н-не думаю, что это разрешённое заклинание, – пролепетал он. – Что вы хотите сделать?

Амацумикабоси усмехнулся и кивнул в сторону двух валунов, плотно прижатых друг к другу.

– Когда я говорил, что путь в Царство мёртвых откроется, стоит мне лишь подойти, я солгал. Нужно по-настоящему умереть, и только тогда душа без преград попадёт в Ёми или в Токоё-но Куни173, но такой исход меня не удовлетворит. Мы должны широко распахнуть врата, чтобы акамэ смогла найти меч.

– И вы хотите… – Хару сглотнул и ещё раз окинул взглядом тёмное заклинание. – Это немыслимо! Я не буду участвовать в таком кровавом ритуале!

– У тебя нет выбора, – пожал плечами Амацумикабоси, поднимаясь на ноги и указывая в сторону Эри. – Хочешь ты того или нет, сегодня мы откроем врата и вернём меч.

* * *

Богиня Инари положила ладонь на плечо Юкио, когда он попытался остановить ритуал. Рука оказалась столь тяжёлой, что кицунэ осел и зарычал, но противиться подавляющей воле своей госпожи не смог.

Теперь он стал лишь безвольным наблюдателем.

Сковывающую серебряную нить с запястий оммёдзи только что перенесли на шею, и теперь путы грозили перерезать горло, если юноша откажется подчиняться. Хару был вынужден чертить на земле вокруг валунов пятиконечные печати, пересекающие друг друга, и вырисовывать внутри них письмена. Он постоянно качал головой и бормотал что-то себе под нос, но продолжал свою работу.

В