Слишком живые звёзды 2 - Даниил Юлианов

умирают пантеры?!

– Нет, – еле простонала Влада. Она медленно выдохнула весь тот жалкий воздух, что ещё был в её лёгких, и позволила ещё сильнее прижать себя к земле.

Когда женщина чуть ли не коснулась пола, придавив собой Владу, та резко вдохнула и перевернулась… попыталась перевернуться. Плечи наткнулись на скрытые под блузкой слои жира, которых набралось, наверное, не меньше двух тонн. Нет, даже пошевелиться сейчас было невозможно, не то что перевернуться. Влада отказывалась признавать крутящуюся в голове мысль, но она была слишком, слишком яркой, чтобы её просто не заметить.

Ты выберешься, только если тебе кто-то поможет. Вот так, подруга: одной тебе не выкарабкаться.

Ты меня плохо знаешь, хотела сказать Влада, но с её губ сорвался лишь один тихий стон. Чёрно-белые плиты начали меркнуть, чёрного становилось всё больше благодаря разрастающейся лужи крови. Мимо дверного проёма, прямо по коридору, пронеслись две пары ног – мужских и женских. Влада услышала последовавшие за этим крики, а через полминуты увидела бегущую в обратную сторону пару ног – только мужских. Воздух разорвала череда выстрелов. Потом ещё один. И ещё один…финальный. У дверного проёма появились тяжёлые армейские ботинки, замызганные какой-то грязью, очень смахивающей на плоть. Человеческую плоть. Ботинки замерли, повернулись носками к слетевшей с петель двери. Послышался звук отстёжки магазина от автомата. Затем его поменяли, передёрнули затвор и…чмокнули? Святец чмокнул автомат?

Попроси у него помощи! Если промолчишь, точно сдохнешь!

И Влада уже действительно открыла рот, чтобы крикнуть, как по ушам ударил женский вопль… нет, мужской. Кричал мужчина, но ТАК истошно, что оставалось удивляться, как его голосовые связки ещё не порвались. Они замерли, когда прогремело три выстрела. Влада увидела, как рядом с армейскими ботинками одна за другой упали гильзы – с весёлым звоном, будто сопровождающим чужие жизни. Наконец Святец отошёл от дверного проёма и направился в ту сторону, в которую стрелял. Его шаги с каждой секундой становились тише, и когда совсем исчезли, Влада тут же вцепилась в женщину – в самый последний раз. Она уже не могла дышать, не могла! Веки тяжелели, темнота приближалась, так что ещё хоть одна минута промедления могла стоить жизни. Перед глазами возникло крутящееся в воздухе колесо. Ноздри заполнил запах горящей обивки сидений, жар огня окутал лицо. Влада вновь оказалась в горящей машине, в дешёвом такси, которое они с Ромой заказали, чтобы быстро добраться домой, потому что сами они были не в состоянии терпеть слишком долго. Влада чувствовала призрачные пальцы ночного ветра, чувствовала, как лёгкие сжимаются от каждого вдоха, чувствовала, как умирает! Снова машина, снова огонь, снова шёпот смерти. Но пусть она хоть завопит! Пусть вопит, ей не удастся заглушить рычание пантеры! Пантера сильна! Пантера сильна! Пантера…

Женщина не сдвинулась. Казалось, она только прибавила в весе, и с каждой минутой расстояние меж её грудью и полом уменьшалось. Вот такой наступает конец – смерть под килограммами жира и целлюлита от удушья. Если где-то во вселенной выдают награду за самую нелепую смерть, жюри обязано быть тут. Десять из десяти!

– Очень смешно. – Влада не говорила – хрипела. Глаза её медленно закрывались, а в голове проносились дурацкие мысли. Больше всего Владу – умирающую в луже чужой крови – интересовало, почему пол выложен чёрно-белой плиткой. Именно чёрно-белой. Почему, например, не просто белой? Или просто чёрной? Корабль наверняка проектировали ещё давно, могли бы провести исследования, которые показали бы, что белый цвет более…

Влада из последних сил вдохнула воздух, открыла глаза…и услышала…

…шаги.

Не тяжёлых армейских ботинок, нет, обычных кроссовок.

Вскоре в дверном проёме они и показались – исполненные в светлых тонах, подошвы были испачканы кровью. Сверху надеты джинсы… Влада насколько могла повернула голову…уставилась на белую футболку с крупной надписью ROCKна груди. Феникс, тот самый. Влада много слышала про него (вроде спас девочку из пожара), видела лишь несколько раз, но эту футболку узнала сразу. Она стала чуть ли не важнейшим атрибутом его образа.

– П…помоги мне, пожалуйста.

Кроссовки не двигались с места, ноги в чёрных джинсах не дрогнули. Влада попыталась вновь выдавить из себя слова, когда человек с надписью ROCK на груди повернулся и зашагал прочь.

Вот он, герой. Легенда Чистилища, мать его, ничем не отличается от Святцев!

С этой мыслью Влада начала засыпать. Шаги от неё удалялись, а потом и вовсе резко прекратились. Следующего вдоха не было, следующего выдоха тоже. Лишь сплошная темнота, захватывающая весь мир, и чёрно-белые плитки.

Интересно, почему же всё-таки чёрно-белые?

* * *

Женя впал в ступор, когда увидел Катю.

Впервые с ним случилось такое: глаза видели одно, а мозг воспринимал совершенно другое, просто отказывался анализировать то, что видят глаза, будто это бредовая галлюцинация.

Но Катя не была галлюцинацией. Женя чувствовал исходящий от ней запах крови, видел, как свет переливается на красной коже – слишком хорошо видел, чтобы не заметить. И глаза… это были её глаза. Глаза той женщины, что возле пустого магазинчика, на забитой машинами дороге вонзила ногти ему в шею и кричала с неистовой ненавистью.

Это была Катя, но…

Она шла по пустому коридору, не видя перед собой ничего. Её светлые волосы потемнели от крови, которая прижала их к лицу. Белая майка почти полностью вымокла, превратилась в бордовую, облепила торс как вторая кожа. Руки – особенно кисти, блестели алым, словно Катя окунула их в ведро с ярко-красной краской, но, конечно, краской здесь и не пахло. Везде была кровь, и Женя сразу понял, что большая её часть чужая. Об этом ясно говорили свежие пятна на носках кроссовок. Если она с кем-то так жестоко расправилась, страшно представить, чем этот «кто-то» заслужил такой конец.

Катя переставляла одну ногу за другой, будто каждая из них весила не меньше тонны. Руки болтались по бокам бесполезными верёвками, стукались об бёдра, оставляя на обтягивающих джинсах пятна крови. Коридор за спиной тянулся в бесконечную даль подобно подземному тоннелю, и эта картина – идущий по чёрно-белым плитам призрак в крови – навсегда запечатлелась в памяти Жени. Иногда лампы меркли, но Катя не замечала наступающей темноты – она всё так же шла вперёд, не видя перед собой ничего: ни Женю, ни его футболку (ту самую, что когда-то надевала она), ни лежащих в разных концах коридора трупы.

– Катя?

Она никак не отреагировала. Просто продолжала идти вперёд, смотря в одну единственную, видимую только ей точку. Но сердце Жени сжалось не от её поведения и даже не от осознания того, что она, скорее всего, убила человека. Лицо…оно…ну…было ужасным. Вся красота сползла с него, оставив какого-то урода, а не ту красивую женщину, какую Женя впервые увидел в