Тайна Адомаса Брунзы - Юозас Антонович Грушас

Р а г у н а с. Мне легче сразиться с девятью врагами, чем разбираться в ваших премудростях. Я знаю: от любви можно ослепнуть, оглохнуть, онеметь. Можно, верно, полюбить и немку, христианку, если даже с таким человеком, как Мантас, это случилось. Но скажу прямо: я ненавижу немцев, как чуму. И мне тяжко будет видеть рядом с собой немку.

М а н т а с. А ты, Самилис?

С а м и л и с. Я простой человек, и не меня ты должен спрашивать. Есть верховный жрец. Неужели ты думаешь, что он не отвечает перед богами за каждого прусса? Разве не его забота, кого будут брать в жены наши витинги? Ты его спрашивал? Он ведь не даст согласия на твою женитьбу, вождь!

М а н т а с. Ну, а если я женюсь без его согласия?

С а м и л и с. Знаю, у тебя хватит смелости нарушить даже законы богов.

М а н т а с. Боги привыкли, что их законы нарушают… А вам и всем пруссам не все ли равно, кем будет моя жена — немкой или пруской?

К о л ь т и с. Все равно?! Немка, христианка — жена вождя пруссов! Она будет тянуть всех пруссов в христианство, а сама душой принадлежать крестоносцам.

М а н т а с. Кольтис, говори все, что думаешь, но не оскорбляй женщину, которую ты не знаешь.

К о л ь т и с. Хочешь гневайся, вождь, но я говорю правду. Она не станет уважать обычаи пруссов, будет настраивать тебя против твоего народа, и ее все возненавидят. Она принесет тебе одно горе и сама будет несчастна.

С а м и л и с. Она будет ездить к немцам, приваживать их сюда, а нам придется молчать.

М а н т а с. Все эти опасенья пока только домыслы. Неужели из-за ваших нелепых страхов я должен оттолкнуть, а может, и погубить женщину, с которой я давно уже близок? Изменить своему слову, своей клятве? Отказаться от счастья? Этого вы от меня требуете?

К о л ь т и с. Могу я задать ей самой вопрос?..

Р а г у н а с. Позволь ее позвать сюда, Геркус.

М а н т а с. Зови.

Рагунас уходит. Пауза. Р а г у н а с  возвращается вместе с  К р и с т и н о й.

К о л ь т и с. Мы, друзья и соратники Геркуса Мантаса, хотим поближе с тобой познакомиться…

К р и с т и н а (приседает). Мой привет вам…

К о л ь т и с. Не обижайся, если старый воин будет спрашивать тебя со всей прямотой. Ты пришла из Караляучюса?

К р и с т и н а. Да.

К о л ь т и с. Но ведь сама ты из Магдебурга. Твои родители там?

К р и с т и н а. Да.

К о л ь т и с. Давно ты покинула Магдебург?

К р и с т и н а. Нет.

К о л ь т и с. Что тебе нужно было в Караляучюсе?

К р и с т и н а. Начальник крестоносцев Караляучюса мой родственник.

К о л ь т и с. Это правда, вождь?

М а н т а с. Правда.

К о л ь т и с. Караляучюс близко. Если ты захочешь, тебе легко будет снова навестить своего родственника.

М а н т а с. Хватит. Это уже допрос. Ступайте!

Р а г у н а с. Спокойно, Геркус! Они вожди пруссов. Их должно беспокоить то, что творится в семье главного вождя. И ничего обидного тут нет.

К о л ь т и с (Кристине). Зачем ты пришла в восставший, враждебный твоему народу край? Ты ведь знаешь, что пруссы выгнали со своей земли немцев, а тех, кто сопротивлялся, уже нет в живых. Ты не боишься?

К р и с т и н а. Нет.

К о л ь т и с. Может, тебе дорога свобода пруссов? Дорог наш народ?

К р и с т и н а. Мне дорог Геркус Мантас.

К о л ь т и с. Мы пришли сказать Мантасу, что он должен отказаться от тебя. Если он женится на немке, он оскорбит свой народ, повредит себе и погубит тебя. Ты поняла, что я сказал?

М а н т а с. Кольтис! Все, что у тебя на душе, ты можешь сказать мне. Но не забывай, что Кристина — моя невеста, а для вас всех дорогой гость.

К о л ь т и с. Нас беспокоит судьба пруссов, а не вежливость к гостям!

К р и с т и н а. Пруссы! Геркусу я поклялась в любви и верности. С ним мне жить, с ним и умереть.

К о л ь т и с. Ты согласна принять нашу веру?

К р и с т и н а. Нет.

К о л ь т и с. Почему?

К р и с т и н а. Я не верю в богов пруссов.

М а н т а с. Я горжусь тобой, Кристина! Иди.

Кристина уходит.

К о л ь т и с. Она отнимает тебя у нас, Мантас. Пруссы этого не простят…

М а н т а с. Ну что же, пусть я не буду больше вашим вождем. Можете избрать другого.

С а м и л и с (поспешно). Они изберут Кольтиса.

К о л ь т и с (Самилису). Не торопись. (Ко всем.) Я не гожусь в верховные вожди. А ты не можешь уйти, Мантас. Ты объединил все наши племена и вдохновил их на борьбу за свободу! Ты один у нас знаешь военную науку крестоносцев и все их боевые приемы. Кто тебя может заменить? Если бы она приняла нашу веру, мы бы все сделали для нее!

М а н т а с. Она не чтит наших богов. Зачем ее принуждать? Меня в Магдебурге заставили принять христианство, а разве я стал верить христианскому богу? Нет! Христиане только унизили себя в моих глазах. Они унизили и своего бога, силой заставляя ему молиться.

К о л ь т и с. Мантас, Мантас! Ты забываешь о своих богах! А они нас и так покинули. Беды надвигаются на нас со всех сторон. В Погезанию вторглись крестоносцы, сожгли спрятанное зерно. Люди голодают… Появилась чума… Повстанцев становится все меньше! Что будет с нами?

М а н т а с. Ты думаешь, я не вижу человеческого горя, народной беды? Вижу, вижу, Кольтис… Но я знаю: не боги спасут нас.

С а м и л и с. А кто еще может спасти нас, кроме богов? Кто?

М а н т а с. Мы сами — пруссы!

К о л ь т и с. Побойся таких слов, Мантас!.. У нас никогда не было общего вождя. Ты объединил племена, выигрывал сражение за сражением, тебя все знают и любят. Ты — оплот и надежда пруссов. Что же будет, если ты уронишь себя в их глазах? Что будет с нами, Мантас?

М а н т а с. Довольно, Кольтис! Я только человек, а вам нужны боги и герои.

К о л ь т и с. Ты был готов умереть