Фехтовальщица (СИ) - Смородина Татьяна

— Да, и характер. Я беру характер, если это подходит для персонажа и я сам хорошо знаком с его прообразом.

— А он об этом знает?

— Нет.

— А я могу с ним поговорить?

— Можете, только позже. Данкур не любит, когда его отвлекают от работы.

Монсо, продолжая быть озабоченным, поздоровался с Монреем и его спутницей вскользь, после чего вновь стал с досадой потирать затылок.

— Какой дурной день, Марк! — поморщился он.

— Почему? Опять кто-то не приехал?

— Основной оператор! А я тут столько людей собрал! Мориса с другой съемки сдернул!

— Ларош не приехал? А что с ним?

— Три недели кашлял, чуть ли не задыхался, а сегодня с температурой слег! — досадовал режиссер. — Говорят, едва не бредит. Никто не знает, что это.

— Возможно, аллергия.

— Хм, если только на игру некоторых актеров. Ларош всегда был здоров, как бык!

— Так, может быть, поставить за камеру кого-нибудь другого?

— Нет, только Ларош! — категорично заявил Монсо. — А это что за девушка с тобой? Я ее где-то видел. Она не актриса?

— Это Женечка Шмелева. Она приехала к Эдмону. Ее еще искали. Помнишь, я говорил тебе?

— А, ну да… Я что-то такое слышал в новостях. Да-да, это была ее фотография. Я отметил лицо. Очень выразительное лицо. А у вас не будет неприятностей?

— Надеюсь, что нет. На днях это дело будет закрыто.

Лепа, увидев свою бывшую ученицу, улыбнулся и подошел к ней.

— А, здравствуйте, Жени! Как, однако, жаль, что вы угодили в эту аварию! Марк сказал, что вас сбил какой-то пьяный мотоциклист, и вы сломали то ли ребро, то ли руку.

— Шею, — подсказала фехтовальщица и переглянулась с профессором.

— Да, я вижу, — совершенно серьезно кивнул Лепа, глядя на ее шрам. — Вы, однако, сильная девушка, раз не стараетесь прикрыть подобную отметину.

— Я фехтовальщица.

— Помню-помню… Фредерик, а может быть, ты вернешь эпизод с Вирджини? — вдруг предложил Лепа. — Это очень хорошая сцена после того скучного разговора!

— Скучного разговора? — кашлянул режиссер и покосился на Монрея.

— Я не обижаюсь, Фредерик, — махнул рукой Монрей. — Лепа — фехтовальщик и для него все разговоры будут скучными.

Лепа, тем не менее, продолжал уговаривать режиссера вернуть в фильм эпизод, для которого он полгода назад готовил русскую фехтовальщицу.

— Что ж… если после «скучного разговора», — произнес задумчиво Монсо, — то можно попробовать, — он пристально посмотрел на девушку и поправил очки. — Что скажешь, Марк?

— Девушка еще не совсем здорова, Фредерик.

— Я здорова, — твердо сказала фехтовальщица.

— Но у нас договор, Женечка.

— Он вступит в силу, когда мне будет восемнадцать лет.

На это профессор только развел руками и покачал головой.

Из-за болезни основного оператора съемок в этот день не было, но чтобы не терять день, Монсо дал распоряжение заняться постановкой. Даниэль обещал ему, что актеры отработают все до последнего шага, так что по возвращении Лароша можно будет снять эту сцену с одного дубля.

— Останетесь посмотреть? — спросил Женьку профессор.

— Конечно!

— Хорошо, только в бои не ввязывайтесь — они постановочные. Я пойду в трейлер, кофе попью.

Профессор отправился в трейлер пить кофе, а Женька осталась смотреть, как работает Данкур. Три часа пролетели для нее, словно одна минута. Даниэль работал увлеченно. Он, как и его персонаж в сюжете, не щадил никого и не стеснялся в выражениях.

Отсмотрев готовую сцену, Монсо остался доволен. Он сказал, что Ларош выйдет в понедельник, потом подозвал фехтовальщицу и назначил ей время для съемки.

— Только не опаздывайте, мадемуазель, я этого не терплю.

Женька кивнула и, закончив переговоры с режиссером, подошла к Данкуру.

— Привет, — сказала она и улыбнулась.

— Привет, — ответил тот.

Настроение его после удачной репетиции улучшилось. Он взглянул на девушку с любопытством, но не без некоторого удивления.

— Мы где-то встречались? — спросил Даниэль, видя в ее глазах какое-то ожидание.

— Я приехала с профессором Монреем.

— Это я понял.

— Вы… вы похожи на одного моего знакомого… Он тоже занимался фехтованием.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Хм, а я вас тоже где-то видел…

— Может быть, во сне?

— Может быть… Постойте-ка, а не вы та самая русская фехтовальщица, которую разыскивают уже полгода?

— Да, здесь меня зовут Жени. Я вернулась.

— Откуда?

— Из другой жизни.

Даниэль засмеялся.

— Ну, что ж, я тоже после некоторых вечеринок возвращаюсь, как из другой жизни! Что вы так смотрите?

— А вы… ты совсем ничего не помнишь, Даниэль?

— … А что я должен помнить? У нас что-то было на вечеринке у Мишель? Или у Николь?.. Или, может быть, у вас уже есть от меня ребенок?.. Ко мне тут как-то подходила одна из массовки…

Зеленые глаза Даниэля блеснули так знакомо, что у Женьки даже перехватило дыхание.

— Ты здесь надолго? — спросил Данкур.

— Еще не знаю… Монсо дает мне эпизод с какой-то Вирджини.

— А, с подружкой де Лафане! Превосходно! Тогда, если хочешь, приезжай в фехтовальный зал. Вот адрес, — Даниэль подал визитку, — Может быть, действительно будет что вспомнить.

Женька сунула визитку в карман и вернулась к профессору. Он уже ждал ее в машине.

— Ну что? — спросил Монрей.

— Даниэль предложил поехать в фехтовальный зал.

— Так-так, — усмехнулся профессор. — Только учтите, Женечка, что в этом сюжете я вам уже не помогу.

— Но и не помешаете.

— Не думаю, что в этом ваше преимущество.

— Я умру без поединков!

— Да, но теперь ничего нельзя будет поправить, если вы проиграете.

Дежавю

Утром профессор поехал по своим делам в Париж и взял Женьку с собой.

— По пути я отвезу вас в «Эдем», — сказал он.

— Куда?

— Это небольшое кафе у реки. Оно тоже принадлежит моему сыну. Я там обедаю, когда бываю в городе. Очень уютное кафе — отличное меню, живая музыка. Там вы увидитесь с Эдмоном. Он хочет открыть еще один ресторанчик в пригороде и приезжает в Париж, чтобы посмотреть оборудование для кухонь. Говорят, фирма «Форгерон» лидирует сейчас по этой части в Европе.

— «Форгерон»?

— Да. Грегуар — президент компании.

— Ну вот, начал с полета, а закончил кухнями.

— Без кухни не бывает и полета, Женечка.

В кафе по причине раннего часа было еще малолюдно, но, тем не менее, звучали звуки настоящего фортепьяно. Музыка показалась фехтовальщице знакомой, но где она ее слышала, девушка вспомнить не успела.

— О, Эдмон уже здесь, — сказал профессор, как только они зашли внутрь.

— Где?

— Вон за тем столиком у окна.

Женька повернула голову и остановилась… За столиком у окна сидел Генрих де Шале. Он был в очках, коротко подстрижен, одет в светлый костюм и читал какой-то журнал. Перед ним на прозрачной поверхности стола стояла чашка кофе.

— … Это же…

— Нет-нет, Женечка, это не фаворит короля, это мой сын Эдмон. Я всего лишь наделил его чертами образ Генриха де Шале. Идите, поговорите с ним.

— А вы?

— Я в Сорбонну. Встретимся вечером.

Монрей подтолкнул ошарашенную фехтовальщицу вперед, улыбнулся, словно чародей, и тихо вышел.

Женька постояла, приводя в порядок свое сердцебиение, а потом медленно подошла к столику Эдмона. Увидев ее, он тотчас отложил журнал, снял очки и встал.

— … Здравствуй… Здравствуйте, Жени, — улыбнулся тот, кто несколько дней назад прощался с ней в казематах Бастилии.

Впрочем, Женьке казалось, что это было вчера.

— Вы… ты… мы… — начала искать почву под ногами растерянная девушка.

— Может быть, сразу «ты»?

— Да, а…

Фехтовальщица совершенно смешалась, чувствуя то ли боль, то ли счастье, которое почему-то тоже было каким-то болезненным.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Сядем, — предложил Эдмон.

Они сели. Лицо его выглядело спокойным, только внутри черных зрачков мерцало и вспыхивало что-то, как в тот раз, когда фехтовальщица впервые встретилась с ним в «Парнасе». «С ним?..» Женька мотнула головой, смущенно улыбнулась. «Разве возможно?..»