У каждого свой путь - Любовь Рябикина

Степанова стащила маску и распустила роскошные волосы по плечам. Накинула на плечи женскую кофту, сушившуюся во дворе и сдернутую ею с веревки. Застегнула пуговицы, прикрывая камуфляж. Парни наблюдали за превращениями. Мужчины затаились по обе стороны двери. Марина спокойно постучала в дверь. Автомат держала за спиной левой рукой, держа палец на курке. Наконец изнутри донеслись осторожные шаги. Женщина послала молитву Богу, чтоб это был не Мурза. Голос по-чеченски спросил:

— Кто там?

Степанова преспокойно ответила на русском, придав голосу легкий акцент:

— Ахмад передает вам привет. Я новенькая из Прибалтики.

За дверью какое-то время стояла тишина. Затем два мужских голоса быстро заговорили между собой. Они спорили. Марина покачала кистью правой руки, останавливая ребят, уже готовых ломануться в двери. Дверь начала приоткрываться. Степанова склонила голову набок и чуть смущенно улыбнулась выглянувшему чеченцу. Тот, увидев красивое женское лицо, обернулся и быстро сказал:

— Девка! Одна.

Откуда-то из комнаты последовало облегченное:

— Пусть проходит.

Боевик распахнул дверь. В ту же секунду женщина шагнула к нему, жесткая маленькая ладонь зажала рот, лишая возможности кричать. Ее автомат плашмя лег на горло и притиснул бандита к стене. Чья-то мужская рука легко выдернула автомат из его рук. В дверь бесшумно входили спецназовцы. Марина тут же отдала пленника ребятам. Спокойно шагнула в комнату и светло улыбнулась. Никто из шести бандитов, находившихся в квартире, не успел сделать ни единого выстрела. Группа Мурзы перестала существовать.

Майор Ракса сидел за столом в комнате, разглядывая бандитов и ожидая вызванные по рации машины с подкреплением. Арестованные мрачно наблюдали, как Марина свивала волосы на затылке, а потом забивала их под фуражку, повернувшись к ним спиной и глядя в окно сквозь штору. Синей кофты на камуфляже уже не было. Мурза узнал ее по описанию. До него дошло, что Фуфарев “сгорел”.

Хозяин и хозяйка квартиры сидели вместе с бандитами. Были они уже не молоды. Мужчина опустил плечи и только вздыхал. Женщина плакала, смотрела, как вскрывают паркетный пол и упрекала мужа в том, что пошел на поводу у бандитов. Ругала за опрометчивость и за то, что разрешил племяннику устроить в квартире притон. Говорила она по-чеченски, явно думая, что ее не понимают. Проклинала войну, бандитов, оружие и плакала, уткнувшись в кончики головного платка. Степанова прислушивалась.

Двое парней держали банду под прицелом автоматов, остальные проводили тщательный обыск в квартире. Найденные арсеналы впечатляли. Гора оружия в коридоре медленно росла. Имелась даже импортная радиостанция с запасными батареями. Андрей Ракса подошел к Марине и попросил:

— Выйдем… — Оба направились на кухню. Офицер сказал: — Я заметил, что вы понимаете по-чеченски и специально не стал вас дергать, когда женщина говорила. Она сообщила что-то интересное?

— Хозяйка ругала мужа. Среди задержанных находится их племянник, который и втянул дядю в неприятности. Попросите ребят проверить задние стенки кухонных столов. Но то, что найдете, задержанным пока не показывайте. Мурза хоть и получил мое описание, зато не знает, что я чеченским владею.

— Хочу попросить — не могли бы вы одеть маску и посидеть в комнате? В дальнейшем идти поблизости от них и сесть в кузов вместе с арестованными, чтоб послушать? У меня таких спецов по языкам нет.

Степанова улыбнулась:

— Об этом могли бы и не предупреждать. Что-то еще?

Он покачал головой и вернулся в комнату. Марина натянула маску и вошла следом. Но ничего интересного больше не услышала. Боевики молчали, глядя в пол, а женщина просто плакала.

Две крытые машины прибыли через час. В одну забросили найденный арсенал и разместилась часть уставших спецназовцев. Во вторую загрузили арестованных. Степанова входила в число конвойных. Она села у заднего борта, спиной привалившись к брезенту. Мурза сидел через человека от нее. По дороге услышала фразу, которая ее страшно заинтересовала, но она даже вида не показала, что поняла о чем идет речь. Мурзаев, тихо сказал сидевшему “Шраму”:

— Русские не оставили засады. Ахмад придет и все поймет.

Покосился на Маринку, сидевшую у борта. По ее ничуть не насторожившемуся виду решил, что русская ничего не поняла и продолжил:

— Сейчас будет поворот. Машины тормозить начнут. Я столкну эту бабу на пол, Шараф собьет тех двух, а ты беги. Тут развалин полно, мы не дадим им стрелять. Предупреди Ахмада, женщина, которую он ищет, сегодня действовала вместе со спецназом. Фархад сгорел, верить ему не стоит.

Степанова не могла допустить побега и заговорила по-чеченски:

— Попробуйте дернуться, всех уложу на месте!

Чеченцы вытаращили глаза от неожиданности, а Мурза побледнел. Марина быстро сказала солдатам по-русски, пока чеченцы не опомнились:

— Мужики, тут побег готовиться. На повороте всем внимание!

Спецназ перехватил автоматы покрепче и теперь не спускал глаз с арестованных. Побег не удался. Главарь летучего отряда закрыл глаза, признавая свое полное поражение.

По прибытию в лагерь, Степанова узнала, что капитан Фуфарев ночью повесился в модуле на распоротом рукаве от тельняшки. Женщина вздохнула:

— Может так даже и легче. Мертвые сраму не имут… — Помолчала. Попросила у Огарева: — Разрешите мне поговорить с чеченцем со шрамом, пока его никто не “колол”. И естественно, без свидетелей.

Полковник обратил внимание на странное выражение ее лица, но не стал спрашивать, в чем дело, решив — скажет и сама, когда сочтет нужным. Вскоре мужчину привели в палатку. Огарев ушел по своим делам. Марина отпустила конвойных:

— Я сама справлюсь и приведу пленного после разговора. Можете быть свободны. — Обернулась, внимательно разглядывая лицо арестованного. Перед глазами мелькнуло это же лицо, но без шрама и лет на десять моложе. Тихо сказала: — Здравствуй, Амир! Присаживайся…

Он вздрогнул. Резко сел на стул и поднял лицо:

— Откуда знаешь мое настоящее имя?

Она села напротив, стащила маску и грустно улыбнулась:

— Понимаю, что постарела и ты не узнаешь… Афганистан помнишь? Перевал и двое в одном спальном мешке. Тебе это ничего не говорит? Ты обещал найти меня и взять в жены. Не думала, что мы с тобой вот так встретимся. Ты тоже постарел, но я сразу узнала. При всех не хотелось говорить.

Он замер, не отрывая взгляда от ее лица. По его глазам она поняла, что узнал. Чеченец опустил голову, обхватил виски ладонями, закачался из стороны в сторону и застонал:

— М-м-м-м… Искандер! Как я мог тебя не узнать?! — Резко поднял лицо вверх и спросил: — Что ты хочешь? Ты спасла мне жизнь тогда и вправе требовать…

Она перебила:

— Не вправе! Я знаю ваши законы. Вы презираете тех, кто требует платы за спасение и мне платы не надо. В Афгане мы все были равны и никто не смотрел, какой ты национальности. Сейчас мы с тобой по разные стороны. Выслушай меня, а потом сам решай, как тебе поступить. Я не обижусь, что бы ты не решил.

Степанова рассказала, кем является на самом деле “Ахмад”. Не скрыла, что тот был ее другом когда-то и именно по ее рекомендации прошел обучение в спецшколе. Рассказала о предательстве Горева в Афгане и нынешней его роли в Чеченской республике. Добавила:

— Амир, где ты видел мирную республику, в которой бы безнаказанно убивали и грабили? Где сбиваются в банды, чтобы легче терроризировать иноверцев? Я же не спрашивала тебя на перевале, какой ты веры. Это не повод для резни. Места всем хватит. Я пришла в Чечню драться с бандитами, а не чеченцами и совсем не ожидала встретить среди них тебя. Ты же афганец! Ни чеченцам, ни русским война по большому счету не нужна. Но она нужна нашим политикам, что твоим, что моим — все упирается в огромные деньги, которые крутятся в этой войне. Ты ведь понимаешь, о чем я говорю.

Он глядел в стол и не поднимал головы. Глухо спросил:

— Что ты хочешь, Искандер?

Она остановилась напротив:

— Помоги прихлопнуть этого бешеного волка. Ведь он в Афгане и тебя предал. Предал всех, кто воевал честно. Почему ты помогаешь предателю? Я не прошу сдать всех, кого знаешь — отдай мне только Ахмада! Ты же знаешь, где он! Тот план, который я придумала, требует времени, а за это время Николай натворит дел в Чечне…

Бесланов молчал. Она не торопила, понимая, что для такого важного решения нужно время. Поставила погнутый алюминиевый чайник на железную печку, подкинула дров. Насыпала в котелок заварку. Чай настоялся и она разлила его по кружкам. Поставила одну перед мужчиной. Достала сахар в целлофановом пакетике и остатки галет. Амир молча пил обжигающий губы напиток и смотрел на нее через стол. Смотрел внимательно, словно пытаясь заглянуть ей в душу. Тихо заговорил: