Тучи над страной Солнца - Рава Лориана

В другой раз Заря спросила:

-- Скажи мне, Альбатрос, а кто тот белый человек, которому ты нас доверишь?

-- Его фамилия Эррера, и в отличие от большинства христиан, он знает что такое благодарность.

Помолчав, Альбатрос добавил:

-- Однажды Горный Ветер, ещё будучи юношей, во время одного из путешествий вляпался в скверную историю. Возле берегов Кубы на его корабль напали пираты, часть экипажа погибла в бою, кто-то был захвачен в рабство, а сам Горный Ветер, будучи самым юным и ловким, сумел-таки спрыгнуть с корабля и доплыть до берега. Да вот только дальше-то ему было куда деваться? Ведь местные племена на Кубе истреблены, остались только белые и их чернокожие невольники, а любой белый мог обратить его в рабство не хуже пиратов. В лесах и в горах же его неминуемо ожидала бы смерть от голода. Поразмыслив как следует, и взвесив все варианты, Горный Ветер решил рискнуть и под покровом ночи проник в город, где постучался в одну из лачуг, умоляя о пище и ночлеге. Сам он потом рассказывал, что выглядел он как настоящий бродяга -- оборванный, грязный и до крайности измождённый. Как он потом узнал, обитатели лачуги, старик и старуха, были сами в ожидании голодной смерти через пару месяцев, но тем не менее приняли бедолагу, дали ему воды обмыться и поделились последней миской риса. Хотя они были не просто бедны, а им грозила голодная смерть, они и не подумали продавать юношу в рабство.

-- А почему им грозила голодная смерть? -- спросила Заря, -- Был неурожай?

-- Нет, всё было гораздо хуже. У нас всех стариков кормит государство, а у них -- дети. Но если нет детей или они пропали без вести, тогда остаётся в старости помирать от голода. Мне самому трудно представить всю ужасность жизни белых... как выходить в море, зная, что в случае твоей гибели старики-родители или вдова с детьми останутся без средств к существованию? А у тех стариков единственный сын пропал без вести, так как корабль, на котором он был матросом, уже несколько месяцев не возвращался в порт.

-- Как ужасно...

-- Ну в данном случае всё окончилось благополучно для всех. Горному Ветру повезло, что в порт пришёл мой корабль, и он, рассказав всю историю, уговорил меня изобразить дело так, будто я его выкупил за большую сумму -- её он передал старикам, чтобы тем было на что жить в ближайший год, а далее он собирался поддерживать их ещё, но по счастью их сын нашёлся. Его корабль и в самом деле потонул, но он доплыл до берега, некоторое время пробыл на необитаемом острове, а потом его подобрали. Он был поражён благородством "принца", как там называли Горного Ветра, и когда на свалившиеся на него с неба деньги смог купить себе корабль, то часть выручки всегда тратил на то, чтобы вызволять из рабства попавших в плен тавантисуйцев. Ну так мы и связались с ним напрямую. Он помогал Инти в кое-каких делах, и никогда не подводил. Я уверен, что и на этот раз он не подкачает.

-- Скажи, а каково христианское имя этого доброго человека? - спросил Томас.

-- На языке вашего бога его имя означает "Верный", -- ответил Альбатрос, -- впрочем, он не возражает, когда этим же именем его называют и на других языках.

Увидев первый заграничный порт, Заря была в ужасе. Конечно, она немало читала о жизни белых людей в книжках, но одно дело -- читать, другое -- увидеть собственными глазами. Многие, читавшие книги, были уверены, что там изрядно сгущают краски, так как казалось очень странным, что белые люди, выдумавшие столько полезных вещей, могут жить в такой грязи. Иным казалось наоборот, что они должны быть чем-то лучше тавантисуйцев.

Но вид портового города развеивал на этот счёт все иллюзии. Уже издалека чувствовались помоечные запахи, были видны толпы нищих попрошаек, многие из которых были детьми и подростками. Улицы города были столь грязны, что под горами мусора порой было не видно мостовую, в одном месте Заря увидела раздавленную мёртвую птицу, а отвернувшись, упёрлась взглядом в детский трупик. От вида последнего Заря чуть не упала в обморок, хорошо ещё, что Томас поддержал её.

Когда они наконец очутись в гостиничном номере наедине, Заря не выдержала и разрыдалась.

-- Томас, скажи, как это так может быть? Мёртвый ребёнок лежит прямо на улице и никому нет дела... как будто так и должно быть!

-- Увы, Мария, для нас это привычное зрелище. Детей убивают по многим причинам. Например, мужчина может соблазнить невинную девушку и бросить её на произвол судьбы, а родня, узнав о её беременности, гонит её из дому. Тогда несчастной только и остаётся, что убить своё дитя, или подкинуть его кому-нибудь, а самой идти на панель, чтобы через несколько лет заразиться там и сгнить...

-- А мужчина? Если узнают, что он так поступил, то его как наказывают?

-- Никак. Это даже не мешает ему потом считаться уважаемым членом общества.

-- Ужасно!

-- А бывает, что девушка осиротеет, лишившись отца, и должна кормить не только себя, но и младших братьев и сестёр, что можно делать только на панели. Я знаю всё это не по наслышке. Когда умер мой отец, моя старшая сестра тоже была вынуждена пойти по этому пути, она однажды даже родила, и отнесла ребёнка куда-то... Я так и не знаю, подбросила ли она его кому-то или так и оставила умирать в придорожной канаве. Тогда я был ещё малышом, и не мог спросить, а потом она покончила с собой, обнаружив у себя сифилис... Я стал маленьким вором, а потом неизбежно стал бы и бандитом, но однажды я пытался обокрасть дом священника, и попался. Он не стал сдавать меня властям, а, узнав, что я сирота, и мне нечего есть, усыновил меня. Моя жизнь сложилась благополучно, но видя воров, нищих и проституток, я понимаю, что на самом-то деле я ничем не лучше их, просто мне больше повезло в жизни. Порой мне даже стыдно перед ними, что я ещё не спас также никого. Я мечтал на старости лет вот так же кого-нибудь усыновить, но теперь думаю, что принесу больше пользы, если расскажу всему миру, что от этих бед есть лекарство, а мы, вместо того чтобы применить его, клевещем на тех, кто его изобрёл и успешно применяет. Я буду всеми силами стремиться к тому, чтобы как можно больше людей узнали правду о твоей родине!

От этих слов сердце девушки сжалось в тревожном предчувствии.

-- Томас, ты ведь знаешь, что на этом пути тебя рано или поздно ждёт смерть?

-- Конечно, знаю. Но я не боюсь её.

Заря взглянула на него с восхищением и поневоле подумала об Уайне. Хотя белокожий, низкорослый, щуплый и подслеповатый Томас внешне ничем не напоминал высокорослого и чернокудрого красавца-метиса, но должно быть, когда он отплывал в Испанию, в его глазах был тот же блеск, что и у Томаса теперь.

-- Томас, я всегда буду любить тебя как брата, -- восхищённо прошептала Заря.

Лицо монаха покрылось пунцовым румянцем, и он ответил:

-- Я тоже, Мария, всегда буду любить тебя как сестру, и даже больше... только ты не подумай плохого, ведь я дал обет безбрачия и мне нельзя даже думать о женщинах как о женщинах, но для меня ты всегда будешь живым воплощением своей родины, и в свой последний час я буду вспоминать её поля-террасы на склонах гор и тебя...

На это Заря ничего не ответила, лишь мысленно спросила себя, о чём мог думать Уайн в свой последний час. Неужели тоже о ней?

Ну вот наконец-то и Куба. С каким-то трепетом Заря всматривалась в остров, медленно проступающий на горизонте. Заря много слышала о нём от Альбатроса, а кое-что читала и до этого. В книгах писали, что раньше его населял добрый народ таинос, который испанцы вырезали под корень. Альбатрос, правда, пояснил, что таинос, судя по всему, было не названием народа, а понятием, сродни понятию "инки". Ведь у них напавшие на Тавантисуйю конкистадоры тоже поначалу считали, что "инки" -- это не достойнейшие из народа, а некий отдельный народ, захвативший власть над остальными. Конкистадорам было привычно всех мерить по себе.

Альбатрос рассказывал, что те скудные сведения, которые о местном населении оставили завоеватели, говорят о том, что здесь тоже знали о разумном общественном устройстве, ведь здесь не знали голода и нищеты, народ жил в чистых и опрятных жилищах, и хотя в этом климате было им было привычно обходиться вообще без одежды, но здесь, совсем как в Тавантисуйю, знали золото, но не знали алчности. Жители побережья возделывали море также, как жители равнин возделывают свои поля, они не знали войн, так как не имели враждебных соседей, и привыкли видеть во всех людях братьев. И белых пришельцев они приняли изначально радушно, не зная, что их предводитель Колумб цинично рассуждал, сколько из них можно истребить, а скольких оставить, чтобы превратить в своих слуг.... впрочем, испанцы взялись за дело истребления столь рьяно, что не осталось никого... Лишь потом Церковь сообразила, что если кормить людьми собак или ради забавы испытывать на живых людях остроту шпаг, то вскорости слуг не останется, и потому в последующих землях конкистадоры вели себя куда менее рьяно. Если на Кубе не сдавшему норму золота или хлопка отрубали кисти рук и отправляли умирать на глазах у его соплеменников, то в землях, завоёванных позднее, дело ограничивалось только поркой помещиками провинившихся, хотя от порки порой тоже умирают.