Тучи над страной Солнца - Рава Лориана

-- Скажи, Ветерка на что осудили?

-- Ещё не знаю. Суд над ним будет без меня. Мне надо было торопиться сюда, да и к тому же... к тому же хотя я считал и считаю своим долгом голосовать за его казнь, мне всё-таки лично это было бы тяжело. Так что и к лучшему, что мне на этом суде можно не присутствовать.

-- А тебе из-за него... что будет?

-- Уже было. Объявили строгий выговор. Были желающие лишить меня льяуту, но только Асеро их быстро приструнил. Сказал: "Инти в Тумбесе спас мне жизнь, и если бы не он, то сидел бы я не здесь с вами, а в склепе со своими предками. Да, в отношении своего сына он совершил промах, но кто как не он больше всех страдает из-за этого? А если вы лишите его льяуту, что ещё неизвестно кто за эту ошибку поплатится своей жизнью". Ну и вопрос закрыли.

-- Инти, скажи, а с кем я поеду в Испанию?

-- С Томасом. Я убедился, что это человек, которому можно доверять. За время путешествия я изучил его как следует.

-- Это значит, что возвращаться мне придётся одной. А больше... никто не может?

-- Там -- никто. Я перебрал всех потенциально годных людей, увы... во-первых, слишком много дел внутри страны, где их некем заменить, да и к тому же... мало кто желает отправиться туда, откуда мало кто возвращается. А ты сама не жалеешь о своём выборе?

-- Нет. У меня ведь нет семьи. И у нас, и у белых людей есть легенды, где возлюбленный или возлюбленная отправлялись даже в загробный мир, чтобы вызволить оттуда того, кого любили.

-- Ну, это красивые легенды. Хотя если бы такое и впрямь было бы возможно, я бы рискнул. Я понимаю твои чувства, Заря. Но едва ли ты застанешь его в живых.

-- Пусть так, но прошу тебя, Инти.... не отнимай у меня надежду. Я знаю, что там со мной может случиться всё, что угодно. Меня могут избить, надо мной могут надругаться, даже на костре могут сжечь... И мне легче идти туда с надеждой, что я иду за ним... по крайней мере, пройду хоть часть того пути, которую прошёл он.

-- А разве то, что ты рискуешь собой ради Родины, не достаточно? Ему и его товарищам и этого хватало.

-- Инти, пойми, они -- мужчины, а я -- слабая женщина.

-- Ну, в данном случае разница между мужчиной и женщиной только в том, что мужчине проще защититься при нападении, а женщине это сложно. Но только.... есть одно печальное обстоятельство, которое это сводит на нет. В христианских странах законы сословные и право на самозащиту имеет только дворянин. А если незнатный обнажит оружие против аристократа, то даже если ему и удаётся защитить свою жизнь, судебная система не простит подобного нарушения привилегий аристократов. А наша знатность, чтобы иные не говорили, по их законам всё равно не считается. Лишь немногим из беглецов удалось стать там дворянами. Так что женщине в некотором роде даже и проще.

Заря ничего не успела ответить, в этот момент вбежал гонец с донесением, меченным алой каймой. Прочитав его, Инти изменился в лице.

-- Андреас сбежал, -- сказал он, -- его по суду приговорили к смерти, но исполнение приговора отложили, так как он мог ещё понадобиться для расследования дела о наличии сети внутри страны. Конечно, теперь, когда наместником в Тумбесе стал Старый Ягуар, Андреасу не пробиться к морю незамеченным, из Куско он скорее попробует добраться до Амазонии, пройти через которую стоит немало времени и трудов. Но если... если это ему удастся, то в Испании он может вас с Томасом разоблачить.

-- Инти, ну почему его так плохо стерегли!

-- Его охраняли надёжные люди, опытные воины, но... только их нашли мёртвыми со вспоротыми животами. Я не знаю, как могло такое случиться... разве что врагом оказался тот, кого они никак не подозревали в дурных намерениях, и потому позволили ему подойти близко... Андреаса мы будем искать, конечно, но... я не уверен, что точно найдём.

-- Как бы то ни было, в Испанию ехать надо, -- сказала Заря со вздохом.

Томас после окончания путешествия выглядел радостным, но с лёгким налётом грусти:

-- Я так счастлив, Заря, что смог увидеть Тавантисуйю. Как жаль, что я скоро покину её навсегда. Но я унесу её в своём сердце.

-- Томас, скажи, а что тебя больше всего поразило в нашей Родине?

-- Всего не упомнишь. Как жаль, что в своём трактате я не смогу рассказать многого, чтобы не угодить на костёр. Но самым странным для меня было, наверное, то насколько ваша страна непохожа на то, что я себе представлял. Я почитал ваши книги по истории -- просто поражён, как у нас всё перевирают. Нам, например, пишут, что во время первого восстания под руководством Манко инки не сумели взять укреплённый Куско, и потому сожгли его в месте с мирными жителями, но испанцы при этом уцелели Божией Милостью. А у вас в книгах пишут иное, что жители Куско сами открыли ворота перед Манко, лишь дворец, где укрепились испанцы, он взять не смог, и они дождались подкрепления с моря, а потом разрушили и сожгли столицу в отместку. Получается, мы зря ужасаемся тирану, сжёгшему свой собственный стольный город. Знаешь, я после этого вообще перестал верить нашим книгам, кто знает... может, у нас не только историю вашей страны перевирают, но и многое другое. Может быть, даже деяния Святых и Священное Писание подвергались цензурной обработке, замалчивая неудобные моменты. Впрочем, я ещё долго могу болтать, а нам надо перейти к делу. Чем я могу тебе помочь в Испании?

-- Томас, для того, чтобы выполнить задание, мне надо войти в эмигрантские круги, познакомиться с определёнными людьми. Ты сможешь мне в этом помочь?

-- Я знаком с эмигрантами только мельком, тогда я ещё не хорошо владел вашим наречием и говорил с ними исключительно по-испански, но ввести тебя туда, пожалуй, смогу.

-- А кого из эмигрантов ты знаешь?

-- Более-менее хорошо только одного, по имени Хорхе Хуан Симеон.

Заря чуть не поперхнулась от неожиданности.

-- Знаешь, это как раз один из тех, с кого мне нужно будет начать. Что ты можешь о нём сказать?

-- Немногое. Нас познакомил Андреас. Я тогда ведь был очень наивен и не имел оснований подозревать его истинную природу. Он представил мне Хорхе Хуана Симеона как мудрого учёного мужа и человека весьма достойного. Я верил всему, что говорил этот учёный муж и представить себе не мог, что этот человек -- наглый лжец!

-- А что он говорил?

-- Говорил, что в вашем государстве положено так, что инки -- господа, а все остальные -- их рабы, над которыми инки могут безнаказанно издеваться и морить их голодом.

-- А голодом зачем морить?

-- Якобы только затем, что инки тупые и жестокие. Когда я ехал в вашу страну, я думал увидеть картины настоящего земного ада, а обнаружил -- рай!

-- Понятно. А откуда Андреас был знаком с Хорхе?

-- Андреас был знаком почти со всеми эмигрантами. У них было два духовника, Андреас и Диего. Именно они должны были стать миссионерами, но Диего опасно занемог, так что я не уверен, что мы увидим его живым. На замену Андреасу хотели рукоположить кого-то из индейцев.

От последнего слова Заря вздрогнула и поморщилась.

-- Прошу тебя, Томас, не употребляй это слово. Я знаю, что ты ничего плохого не имеешь в виду, но мне всё равно больно слышать это слово из твоих уст.

-- Больно? Но почему?Разве в этом слове есть что-то обидное для вас?

-- Томас, белые люди нарочно выдумали это слово, чтобы не думать о нас как о людях. Ведь если кто-то скажет, что убил, запытал или ловко обманул "индейца", это звучит совсем иначе, чем если бы он сказал, что он убил, запытал, или вероломно обманул другого человека.

Этой мыслью Томас был несколько ошарашен.

-- Я никогда не задумывался об этом. Вот как много на самом деле значат слова! Ведь большинство европейцев и в самом деле не думает о вас как о людях, не по злобе даже, не из выгоды, а просто по привычке.

-- Интересно, а как на это слово реагируют эмигранты? Ведь если они будут называть себя "индейцами", чтобы вам понравиться, то ведь этим они расписываются в том, что они хуже вас.

-- Насколько я знаю, приняв крещение и обиспанившись, они начинают считать себя белыми людьми. Хотя, конечно, белые люди их за равных себе не считают.

Изначально предполагалось, что Томас и Заря поплывут на корабле белых людей, который должен был забрать Томаса и Андреаса, но он не пришёл вовремя, и не пришёл даже с опозданием. С одной стороны, ничего удивительного, в морях "шалили" пираты, да и без пиратов корабли белых людей нередко плавали в таком убитом состоянии, в каком ни один тавантисуйский корабль никогда бы ни покинул порт, а если бы и покинул, то портовый чиновник, допустивший такое, тут же полетел бы с должности прямо на золотые рудники.

В гибели корабля не было ничего необычного, но Инти всё же встревожился, боясь, как бы это ни стало предлогом к войне, так как гибель корабля при желании можно было обвинить инков.

Как бы то ни было, для Зари и Томаса встала проблема, как добраться до Испании.

Логичным и единственно возможным решением было воспользоваться тавантисуйским кораблём, но только напрямую в Испанию(за исключением совсем уж особых случаев, связанных с дипломатией) они не ходили. Конечно, нужно будет пересаживаться с корабля на корабль, но само по себе это могло вызвать большие подозрения, а лучше было, если Зарёй не станут сильно интересоваться. Томас считал, что надо поплыть на север, там по суше пересечь Панамский перешеек, и сесть на корабль идущий в Испанию, но Инти сказал, что такой вариант слишком рискован, и он поищет другие. Томас, правда, не понял, какой тут риск, решив, что Инти считает опасным путешествие по суше.