Париж - Эдвард Резерфорд

Нет никаких причин, чтобы отказать себе в удовлетворении любопытства, рассудил в конце концов Роланд. Достаточно быть вежливым и дружелюбным, а через час можно будет уже уйти. Он нащупал в кармане зажигалку.

Как ни глупо, но Роланд верил, что эта маленькая самодельная зажигалка из стреляной гильзы спасла ему жизнь. Кажется, он затронул душу Ле Сура, когда попросил его передать зажигалку сыну. Не потому ли Ле Сур не стал стрелять в него в тот день на линии фронта? Точно Роланд не мог этого знать. Может, Ле Сур никогда не решился бы нажать на курок, с зажигалкой или без. Но Роланду хотелось думать, что она приносит ему удачу, и почти всегда он держал ее при себе как талисман.

Но в этот вечер ему вовсе не требовалась удача. Он ничего не ждет от визита к Бланшару. И ни капельки не взволнован тем, что скоро снова увидит Мари, говорил себе Роланд, преодолевая небольшое расстояние между своим домом и квартирой Марка.

Собираясь вместе с дочерью к брату, Мари Фокс была в радужном настроении. Никогда нельзя было предугадать, что произойдет на очередной вечеринке у Марка. Однажды Мари довелось побеседовать там с писателем Кокто. В другой раз она даже обменялась парой фраз с американской романисткой Эдит Уортон. В эти дни все стремились быть в Париже, и Марк, казалось, знал каждого, кого стоило знать.

Когда Мари только начинала работать в «Жозефине», то раздумывала, не вернуться ли им с Клэр в район, где находились их старые семейные апартаменты, чтобы жить поближе к магазину. Останавливало ее два соображения. Во-первых, ей не очень хотелось возвращаться туда, где она жила раньше. Это слишком походило на отступление. Во-вторых, туда не хотела переезжать Клэр, утверждая, что тот район ужасно скучный.

Для Мари главным достоинством их нынешнего жилья была близость бесподобного Люксембургского сада. Когда вдова короля Генриха IV Мария Медичи захотела итальянский дворец, который напоминал бы ей о родной Флоренции, то нечаянно одарила будущие поколения парижан прелестным парком. Двадцать шесть гектаров зеленых насаждений окружают здание дворца, и там же находится большой восьмиугольный бассейн, где дети запускают игрушечные кораблики, кукольный театр, грот, тенистые аллеи для прогулок и газоны, на которых можно посидеть и позагорать на солнышке. Вдоль одной из аллей сада открывается прекрасный вид на Парижскую обсерваторию.

Но Клэр привлекал не сам сад, а район к югу от него.

Монпарнас. Гора Парнас. Обиталище богов. И если те боги, которые теперь селились на Монпарнасе, были по большей части бедняками, то их божественность ничуть не пострадала от этого. Художники, писатели, артисты, студенты – Монпарнас в двадцатые годы XX века напоминал Монмартр поколением ранее, с одной разницей: Монпарнас был интернационален по-новому. Итальянцы, украинцы, испанцы, африканцы, американцы, мексиканцы, аргентинцы, колония художников из Чили – все слетелись на Монпарнас и сделали его своим домом. Они стали интернациональным Парижем и быстро формировали растущий культурный клуб, который затем распространится от Парижа до Буэнос-Айреса, Нью-Йорка и стран Востока.

Вопрос решил Марк.

– Вы обе – в первую очередь Клэр, но и ты тоже, Мари, – должны иметь связи с авангардом. Людям, управляющим «Жозефиной», необходим стиль, шик и близкое знакомство со всем, что происходит. Мы продаем наши товары возле церкви Мадлен, наши покупатели – буржуазия, но нам нужно знать, что делается в Латинском квартале и на Монпарнасе.

В принципе особого неудобства из-за удаленности от универмага Мари не испытывала. Поначалу она собиралась завести автомобиль с шофером, чтобы ездить на работу, но небольшое расстояние от квартиры до ближайшей станции метро было так просто преодолеть пешком, а через несколько минут она уже выходила у церкви Мадлен. Марк был прав. Пока Мари ничуть не сожалела о том, что осталась на левом берегу.

Марк умел организовывать вечеринки: к нему приходило множество гостей, но толпы никогда не было. Клэр сразу нашла молодого дизайнера, с которым захотела поговорить. Мари уже минут пять болтала со знакомыми писателями, когда увидела, что в комнату вошел высокий, аристократического вида мужчина. Он поседел, отчего его голубые глаза стали казаться еще ярче, но никаких сомнений быть не могло – это Роланд де Синь. Он сразу направился прямо к ней.

– Мадам Фокс, если не ошибаюсь. Но нет, я уверен, что не ошибаюсь, потому что вы совсем не изменились. – Он отвесил ей легкий поклон. – Роланд де Синь.

– Месье де Синь. – Она улыбнулась. – Мы все немного изменились. У вас седые волосы, но они вам очень идут. Какой приятный сюрприз!

– Ваш брат не говорил вам, что пригласил меня?

– Он никогда не рассказывает, кто к нему придет.

– Вот как. Сначала, мадам, позвольте мне выразить свои соболезнования. Марк рассказал мне, что вы потеряли мужа, которого я, конечно же, очень хорошо помню. Вы, может быть, не знаете, что я женился за несколько лет до войны, но, к несчастью, моя жена умерла два года назад. Поэтому я понимаю, что значит потерять близкого человека. У вас есть дочь, я слышал.

– Да, месье.

– А у меня сын.

Они немного поговорили о детях. Мари сказала, что Клэр сейчас с ней в Париже и работает в семейной фирме. Аристократ сообщил, что его сын еще мальчик.

– Я сам рос без матери, – сказал он, – и мне очень грустно, что такая же участь выпала моему ребенку. Как и мой отец, я делаю все, что в моих силах, но не могу не беспокоиться, что моя собственная слепота заставит меня повторить те же ошибки, что были совершены по отношению ко мне в далеком прошлом.

Он стал мягче, отметила Мари, и ей понравилась его откровенность. А его беспокойство о сыне тронуло ее. Они продолжили легкую беседу, поговорили о ее жизни в Англии, о его поместье, о парижских новостях. Четверть часа пролетело незаметно.

– Время от времени я хожу в Оперу, мадам, – в конце концов сказал Роланд. – Не окажете ли вы мне честь как-нибудь вечером составить мне компанию?

– Это было бы замечательно, – приняла его приглашение Мари.

– У меня как раз есть билеты на балет в ближайшую субботу. Я сказал сыну, что возьму его с собой в образовательных целях. Не смею даже надеяться, что вы сумеете освободить вечер так скоро, но он был бы бесконечно благодарен вам, если бы вместо него пошли вы.

Она подумала мгновение, потом улыбнулась:

– На субботу у меня были планы, но их легко перенести.

– Тогда я заеду за вами перед представлением.

К ним приблизился Марк, и разговор зашел о войне. Марк с юмором поведал Роланду де Синю историю о том, как строил фальшивую Эйфелеву башню, чтобы запутать немецкие бомбардировщики.

– Строительство было в самом разгаре, когда заключили перемирие. Продлись война до девятнадцатого года, у нас наверняка было бы сейчас две башни.

Роланда эта история восхитила.

– На фронте мы ни о чем таком не слышали, – заметил он.

– Проект хранился в глубокой тайне. Конечно, стоило одному немецкому самолету облететь город при свете дня, как все выплыло бы наружу. Скорее всего, идея была безумной.

– Кстати, о секретах, – вставила Мари. – В Лондоне ходил слух, что во французской армии были мятежи, но что всё сумели замять. Вы что-нибудь слышали об этом, месье де Синь?

Роланд не колебался. Удивительно, что правда о мятежах так и не попала в прессу и в исторические труды. Те, кто имел отношение к делу, предпочитали забыть о них, а армия всеми силами им в этом помогала.

– Так вышло, что я в курсе, – спокойно сказал он. – О таких вещах предпочитают не говорить, ведь даже намек на неповиновение в армии – это позор. Но мятежи были незначительными – несколько вспышек в паре дивизий. Все длилось день или два. В войсках об этом почти ничего не знали.

– Примерно то же самое говорили и мне, – подтвердил Марк. – Но есть такое место, – весело продолжил он, – где о мятеже и не думают, – это универмаг «Жозефина». И только благодаря моей сестре. Она управляет всем штатом железной рукой, и тем не менее все преданы ей до глубины души.

На лице Роланда отразилось непонимание, и Марк заметил это:

– Мари не сказала вам, что управляет «Жозефиной»? – (Роланд покачал головой.) – Она большой начальник, – со смехом сказал Марк. – Я часто говорю, что в нашей семье у нее лучшая деловая хватка.

Роланд ошеломленно смотрел на Мари.

– Я и представить не мог, что вы столь грозный человек, мадам, – проговорил он с улыбкой, но она видела, что чувства у него смешанные.

– Означает ли ваше удивление, месье, что приглашение на балет отменяется?

– Почему же, вовсе нет.

Конечно нет, ведь это было бы невежливо, но Мари готова была поспорить, что аристократ жалеет о поспешной договоренности.

Она с облегчением увидела, что к ним приближается Клэр. Мари всегда гордилась дочерью, но в этот вечер девушка выглядела особенно хорошо, и де Синь обратил на это внимание.