Гонка - Клайв Касслер

— Но ведь прочность бипланов достигается за счет скорости.

— Может, и так, но все летчики и механики, с кем я разговаривал, утверждают, что самое трудное — добраться до Сан-Франциско. Машины, настроенные только на скорость, всю гонку не выдержат.

Белл кивнул.

— Четырехцилиндровый «Томас-Флаер» модели 35 с мощностью в шестьдесят лошадиных сил, который выиграл автомобильную гонку «Нью-Йорк — Париж», не самый быстрый, зато самый прочный. Будем надеяться, что Престон не купил нашей клиентке смертельную ловушку.

— Судя по количеству телеграмм, которые ежедневно рассылает Престон, он осмотрел машину от носа до хвоста, прежде чем купить ее. Уайтвей не стал бы рисковать жизнью Джозефины. Он влюблен.

— А что думает о Престоне Джозефина? — спросил Белл.

Вопрос не был праздным. Если кто и знал, как Джозефина относится к Уайтвею, то это Арчи. До того как стать самым счастливо женатым детективом Америки, Арчибальд Эйнджел Эббот IV много лет был самым завидным женихом Нью-Йорка.

— По моему мнению, — с знающим видом ответил Арчи, — Джозефина в восторге от аэроплана, который купил ей Престон.

— Никто никогда не обвинял Престона Уайтвея в том, что в личных делах он действует с умом.

— Разве он не ухлестывал когда-то за Марион?

— В блаженном неведении, что рискует жизнью и здоровьем, — мрачно ответил Белл. — Об этом я и говорю.

Он смотрел на участок поля, откуда взлетали машины. Пока Белл выслушивал объяснения Платова, в небо поднялся неуклюжий красный самолет Джо Мадда с тянущим винтом и теперь собирался сесть — раньше желтого моноплана. Джозефина кружила, дожидаясь своей очереди, а красный самолет приземлился, проехал сто ярдов и остановился.

Машина Джозефины садилась под большим углом и на большей скорости. Она двигалась так быстро, что казалось, — она не управляет машиной, а просто падает.

Глава 7

Разговоры прекратились.

Мужчины откладывали инструменты и смотрели на поле.

Желтый аэроплан был всего в нескольких ярдах от травы, когда Джозефина потянула за рычаг, убирающий подкрылки на обратной стороне крыльев и отключающий руль высоты на хвосте. Воздушный корабль выровнялся, замедлил движение, подпрыгнул на траве, еще немного проехал и мягко остановился.

Наступило мгновение ошеломленной тишины. Потом от одного конца поля до другого механики и летчики засвистели и зааплодировали и громко, нахваливая этот трюк, потому что стало ясно: Джозефина села именно так, как хотела, опираясь на свое умение управлять силой тяжести.

И когда стройная фигура, с головы до ног в белом, выбралась из кабины за крылом, зрители на трибунах громогласно выразили свое одобрение. Джозефина помахала зрителям и улыбнулась.

— Молодчина! — сказал Исаак Белл. — Возможно, в личных делах Престон Уайтвей идиот, но победителя он умеет выбрать.

И он пошел к желтой машине, опережая длинноногого Арчи. Ему преградил путь могучий детектив, одетый механиком.

— Куда идем, мистер?

— Я старший дознаватель «Агентства Ван Дорна» Исаак Белл.

Мужчина отступил, хотя продолжал внимательно разглядывать Белла.

— Простите, не узнал, мистер Белл. Том Ла-Гардиа, Сент-Луисское отделение. Меня прислали сюда. Я видел, как вы разговаривали с мистером Эбботом. Нужно было догадаться, что вы свой.

— Вы поступили правильно. Никогда не опирайся на предположения, если жизнь клиента в опасности. Остановите не того — всегда можно извиниться. А не остановите того, кого нужно, — извиниться перед мертвым клиентом не сможете.

Подошел Арчи.

— Отличная работа, Том. Я за него ручаюсь.

Но Белл уже направился к Джозефине. Та поднялась на распорку, связанную с колесом шасси, чтобы заглянуть в мотор, и как раз сейчас отверткой отлаживала карбюратор.

Белл сказал:

— Эти висячие придатки снизу на крыльях как будто позволяют вам контролировать полет.

Она сверху вниз оживленно взглянула на него. Глаза карие, отметил Белл, на солнце — теплого зеленоватого оттенка, но уходящие в более холодный серый цвет.

— Они называются alettoni. По-итальянски это значит «крылышки».

— Они замедляют спуск машины, увеличивая поверхность крыльев?

Снова занявшись карбюратором, она ответила:

— Они отражают больше воздуха.

— Alettoni работают лучше наклона крыльев?

— Еще не знаю, — сказала Джозефина. — Они не всегда делают то, чего я от них хочу. Иногда тормозят и опускают машину, вместо того чтобы держать ровно.

— Их можно усовершенствовать?

— Человек, который их изобрел, мертв. Приходится справляться самой. — Она закончила последние настройки, спрятала отвертку в задний карман, спрыгнула на землю и протянула руку в перчатке. — Кстати, меня зовут Джозефина. А вас?

— Простите, мне следовало представиться. Я Исаак Белл. Старший дознаватель Ван Дорна.

— А, мои храбрые защитники, — с откровенной и открытой улыбкой ответила она.

Она совсем маленькая, подумал Белл. Примерно пять футов один дюйм. Красивый курносый носик. Взгляд у нее взрослее, чем должно быть, хотя голос молодой, высокий и девичий.

— Рада знакомству, мистер Белл. Надеюсь, «старший дознаватель» не означает, что Арчи уволен.

— Вовсе нет. Арчи отвечает за вашу личную безопасность. Моя работа — помешать вашему мужу подойти к вам достаточно близко, чтобы причинить вред.

Глаза ее потемнели, она выглядела испуганной.

— Вам никогда его не поймать.

— Почему?

— Он слишком хитер. Он мыслит, как дикий зверь.

Белл улыбнулся, желая успокоить ее, потому что видел — она боится Фроста.

— Мы сделаем все возможное, чтобы справиться с ним. Я гадаю, не сможете ли вы дать мне какой-нибудь ключ к его поведению. Все что угодно, что поможет мне остановить его.

— Я могу вам сказать о нем только одно: не поможет. Боюсь, я его недостаточно знаю.

— Так расскажите о том, что не поможет.

— Гарри совершенно непредсказуем. Я никогда не знала, чего от него ожидать. Он меняет свои решения мгновенно.

Говоря это, Джозефина смотрела на поле, где снова поднялся в воздух красный биплан Джо Мадда, и Белл понял, что она оценивает соперника так же хладнокровно, как он преступника в бою на ножах.

— Не знаете, к каким друзьям он мог бы обратиться?

— Никогда не видела его друзей. Не знаю даже, есть ли они у него. Он держался обособленно. Оставался в гордом одиночестве.

— В вашем «биваке» я вчера встретил кое-кого из Чикаго. У меня сложилось впечатление, что они там и живут.

— Это просто телохранители. Гарри держал их для защиты, но никогда не имел с ними ничего общего.

— Для защиты от чего?

Она скорчила гримасу.

— От врагов.

— А кто они?

— Я спросила его. Один раз. Он стал орать на меня. Я думала, он меня убьет. И больше никогда не спрашивала. Они у него в голове, я думаю. То есть я хочу сказать, что он ведь сидел в сумасшедшем доме.

Белл мягко сменил тему.

— Он когда-нибудь брал с собой на охоту друзей? Охотился с кем-нибудь?

— Он нанимал проводников и носильщиков. Но охотился один.

— Вы не ходили с ним?

— Я была занята полетами.

— Это разочаровало его?

— Нет. Он еще до свадьбы знал, что я летаю.

Она следила за «Блерио», проносившимся мимо со скоростью шестьдесят миль в час.

— До свадьбы? Могу я спросить, как вы начали летать?

На ее открытом лице появилась веселая улыбка.

— Сбежала из дома — спрятала волосы под шапкой и выдавала себя за мальчика.

Это нетрудно, подумал Белл. Она весит не больше ста фунтов.

— Я нашла работу на велосипедной фабрике в Скенектеди. Владелец по выходным строил летающие машины, и я помогала ему с моторами. Однажды в понедельник, вместо того чтобы идти на работу, я пробралась на поле и полетела.

— Без уроков?

— А кто мог меня учить? Тогда никаких школ не было. Почти все мы научились летать самостоятельно.

— Сколько вам было тогда?

— Семнадцать.

— И вы просто сели в машину и полетели?

— А почему нет? Я знала, как она работает. То есть я хочу сказать, аэроплан летает потому, что отталкивает воздух вниз…

— Итак, без всякого формального обучения, — улыбнулся Белл, — вы доказали и теорему Бернулли, и существование эффекта Вентури.

— Что, что?

— Я только хочу сказать, что вы научились использовать крылья, чтобы создавать под ними вакуум. Это заставляет самолет подниматься.

— Нет, — рассмеялась она. — Нет, мистер Белл. Вентури и все остальное — для меня это слишком сложно. Мой друг Марко Селер вечно болтал о Бернулли. А просто дело в том, что летающая машина толкает воздух вниз и потому летит. Наклон крыльев — всего-навсего способ направить воздух туда, куда вам нужно, — вверх, вниз, в стороны. Воздух удивителен, мистер Белл. И силен, гораздо сильней, чем вы думаете. Хорошая летающая машина вроде этой… — Она любовно положила руку на покрытый тканью борт. — Это лучшая машина Марко, она заставляет воздух держать вас.