Праздник Святого Йоргена - Гаральд Бергстед

— Вытри глаза, девочка, — сказала Олеандра. — Сидеть на коленях у какого-нибудь нахала и терпеть его объятия — избави бог от такого счастья!

Ох, уж эти заросшие щотиной вонючие рожи, которые так и норовят влепить тебе поцелуй! Бр-р! Нед уж, благодарю покорно. Я предпочитаю спать одна.

— Да, это ты сейчас так говоришь, — плакала Лилия, — а вот посмотрим, как ты будешь рассуждать лет через двадцать…

— Через двадцать лет вы раздобреете и располнеете и будете трястись над своими старыми мужьями. А я останусь в своем храме, холодная, неприступная и свободная. Мой муж, бронзовый Йорген (она указала на статую), никогда не станет докучать мне назойливыми ласками или ночными визитами. Он давно умер… если только он вообще когда-нибудь жил! — рассмеялась Олеандра.

И в тот же миг все бросились к окнам: в чем дело? Что случилось? Со стороны рощи доносились какие-то крики. То были крики радости, восторга… А по Брачной аллее бежали люди и тоже что-то кричали и размахивали как безумные руками! Господи, что же там такое стряслось?

Тут на всех колокольнях города зазвонили колокола, а в комнату стремглав вбежала кормилица, красная как рак, и прохрипела: «Вернулся святой Йорген!

Вернулся святой Йорген!»

За ней примчались Тимофилла с Розой и тоже сказали, что святой Йорген вернулся.

Толпы людей сбегались на площадь. Сюда уже пригнали соборных быков и привезли на соборных телегах пиво. А вот пришел и сам гроссмейстер, мрачный, злой, и подтвердил, что святой Йорген действительно вернулся и теперь ждет свою невесту.

Олеандра стояла словно громом пораженная. Она смерила отца с головы до пят презрительным взглядом и сказала:

— Кто-то из нас сошел с ума: либо я, либо все вы!

— Ты не пойдешь? — спросил озадаченный гроссмейстер.

— Ни за что! — гневно воскликнула Олеандра и в сердцах швырнула на пол свой свадебный букет.

— Ну что же теперь делать? Что делать? — бормотал гроссмейстер.

В это время к подъезду подъехала брачная карета в сопровождении факельщиков и музыкантов. На площади стояла огромная толпа народа, ожидая выхода невесты.

— Отец, отец! — вдруг заявила Роза. — Я видела его, дай мне фату и венец…

Я поеду!

— Ах, Роза, Роза! Что ты делаешь? — закричали девушки.

— Не бойтесь, от этого не умирают, — упрямо сказала Роза.

— Ты останешься здесь! — вдруг возмутилась Олеандра. Она резко повернулась, открыла свой рабочий столик, достала оттуда красивый кинжал с рукояткой из слоновой кости и спрятала его на груди.

— Вручите мне мой букет, — властно приказала она.

— Ты пойдешь? — спросил гроссмейстер.

— Пойду. Я хочу посмотреть на него.

— А что… если… он святой Йорген?

— Я останусь с ним, — твердо сказала Олеандра.

— Ну, а если он… обманщик?

— Значит, получит по заслугам! — молвила она и показала кинжал.

* * *

Через несколько минут вся Брачная аллея огласилась приветственными возгласами горожан и паломников. Это Олеандра ехала в собор к своему жиниху.

А гроссмейстер долго еще стоял на каменном крыльце своего дворца и смотрел вслед дочери:

— Господи, что же все это значит?

Замыслы святого Йоргенa

Святой Йорген наелся, напился, принял ванну, призвал к себе господ первосвященников, отобрал у них ключи и отослал всех по домам, а сам в ожидании невесты стал обходить со связкой ключей помещения собора.

Теперь весь собор принадлежит ему. Он завоевал его. Но что ему делать с этой добычей — Микаэль не знал.

Пока длился праздник святого Йоргена и паломники жили в городе, он мог спокойно наслаждаться всеми преимуществами своего нового положиния. Но вот поселиться здесь навсегда, разыгрывая роль святого, вернувшегося домой после трехсотлетнего отсутствия, — это будет посложнее.

Да и зачем ему это? Он наказал негодяев первосвященников, разбил лоб капеллану, опозорил капитул в глазах верующих и одурачил весь город.

Что ему еще надо?

Сейчас он безраздельный хозяин собора. А все, что будет потом, его так же мало волнует, как прошлогодний снег. Он взял фонарь и пошел по собору, заглядывая в каждый придел, в каждый угол.

Прежде всего Микаэль спустился в подвал: ой, каг Здесь холодно и мрачно.

Рядами стоят бочки с медом и вином. Весь пол залит вонючей сладковато-кислой жижей.

А это что такое? Старая, грязная, пропитанная вином тряпка. Он поднес ее к фонарю… и едва поверил собственным глазам. Но ошибиться было невозможно… Вышивка… Узор… Да, то был старый плащ святого Йоргена, разорванный на тряпки и сгнивший в винном погребе!

Микаэлю стало и весело и страшно от этого безмерно наглого кощунства: десятки тысяч бедняков отдавали свои последние жалкие гроши и проходили многие сотни километров, чтобы только преклонить колена перед этой тряпкой, приложиться к ней… и вот!!

Потом Микаэль спустился в подвал, где хранились несметные сокровища собора.

Грудами лежала серебряная утварь, принесенная в дар чудотворному плащу: подсвечники, светильники, блюда, чаши. Здесь же стояли два бочонка, наполненные золотыми монетами: деньги, взимаемые с народа во имя Йоргена!

Эти бессовестные мошенники грабили спокойно и расчетливо целые поколения бедняков, чьим потом обильно полита каждая монета и чьи простодушные молитвы превращались в золото и серебро.

Он вошел в кладовую; вдоль стен громоздились сыры, а под потолком рядами висели окорока. Из кладовой дверь вела в ризницу. Чего здесь только не было: старые, позеленевшие от времени, изогнутые рога, потрепанные и изорванные балдахины, изъеденные молью сутаны, покрытые плесенью брыжи…

В углу стоял старинный шкаф из камфарного дерева. Микаэль с трудом открыл его… Так и есть: в нем висели два новеньких с иголочки плаща с пятнами крови и всем прочим! Хоть сейчас надевай их!

Язвительная улыбка, которая все время играла на губах Коронного вора, вдруг превратилась в злую гримасу, исказившую его лицо, а сердце забилось быстро, быстро…

Он глубоко вздохнул и отправился в соборный архив, в святая святых этого божьего храма… Там, судя по всему, хранились подлинные документы о подлинном Йоргене, старинные священные пергаменты. Микаэль долго рылся в ворохе всяких бумаг, но не нашел даже малейшего упоминания о своем предшественнике. Тут были лишь старые счета, закладные, векселя, купчие, квитанции, географические карты, планы дорог, счета за соборные трапезы, и опять купчие, векселя, и все эти бесценные рукописи освящала знаменитая соборная печать, на которой был выгравирован плащ святого Йоргена и семь больших орлов.

Взгляд умных глаз Микаэля вдруг стал холодным и острым: господи, ведь иначе и быть не могло! И все-таки как странно увидеть это своими собственными глазами! Собор святого Йоргена — это просто концерн, крупное финансовое предприятие. А архив — нечто среднее между помещичьей конторой и конторой биржевого маклера.

Один из этих важных господ зачал его, Микаэля, а потом выбросил из родного города, осудив на вечную нищету и позор. Ну что ж, он их так проучит, что они вовек не забудут.

* * *

Микаэль поднялся на колокольню, где два пьяных звонаря, поминая и бога и черта, изо всех сил били в колокола. Священный благовест разносился по улицам и переулкам, настраивая верующих на торжественный лад.

Ночной воздух освежил Микаэля.

На площади весело пылали костры. Ладно, он вырвет народ из когтей этих семи хищных орлов…

На Брачной аллее богомольцев было словно сельдей в бочке: они пришли сюда, желая посмотреть, как невеста проследует к собору в сопровождении факельщиков и подружек.

Сначала Микаэля вся эта брачная комедия раздражала, ибо мешала осуществлению его замыслов. Но потом Это стало даже забавлять его как еще один веселый номер в обширной программе йоргеновских торжеств. А когда он узнал, что его невестой будет гордая Олеандра, дочь самого гроссмейстера, сердце его затрепетало от злобной радости: «Пусть господа первосвященники пройдут и через Это унижение, так им и надо! И потом, если эти высокородные мошенники взяли на себя заботу о продолжении рода его простодушного деда, то почему бы ему, Коронному вору, не позаботиться о потомстве гроссмейстера? Долг платежом красен».

На площади Йоргена загремела музыка, заиграли флейты, зазвенели колокольчики, раздались приветственные возгласы. Брачная колесница тронулась в путь.

«Пусть едет, — думал Микаэль, сжимая кулаки, — пусть едет! О бедный дед мой, ты будешь отомщен за свой позор и страдания. А гроссмейстера мы сегодня же ночью сделаем дедушкой!»

Посмеиваясь про себя, веселый и бодрый, он снова спустился в собор и неожиданно повстречал старого седого сторожа, маленького и смиренного человечка, который крадучись выходил из Брачного покоя, где он зажег свечи и приготовил роскошное брачное ложе для Олеандры и ее вернувшегося из странствий жениха. То был старый Коркис.