Третий удар. «Зверобой» из будущего - Федор Вихрев

– Змей на связи, прием, – ответил я.

– Обозначьте цель для атаки.

Николай выпустил дымовую ракету в сторону немцев.

– Танки на дамбе не трогать! Повторяю: танки на дамбе не трогать! Они уже наши.

– Понял, не тронем.

Над нашими головами прошли штурмовики Су-6, штук двадцать, не меньше, и начали обрабатывать какие-то цели на той стороне луга. Навстречу им потянулись трассы счетверенных зенитных автоматов, несколько самолетов сразу же были сбиты.

– Огонь по зениткам! – скомандовал я. – Не убьем, так напугаем.

Разрывы наших снарядов и ракет, выпущенных с «сушек», накрыли пятачок земли между дамбой и темневшей в отдалении лесополосой. У скопившихся там немцев было мало шансов выжить, на ту же цель выходили еще и Ту-2. Наши мотострелки уже бежали по дамбе, чтобы закрепиться на другом ее конце.

Два часа мы расчищали дорогу, оттаскивая брошенные танки и сталкивая с дамбы металлолом. Нашими трофеями стали: «Тигр», экипаж которого сбежал так быстро, что даже не заглушил двигатель, три исправных Pz-IVF2 и шесть «троек». Всего же мы насчитали тридцать восемь танков. Как раз к завершению расчистки к нам на помощь подошла стрелковая бригада. Вместе с бригадой прибыли два тягача из нашей ремроты и грузовики со снарядами, оставленные нами возле штаба армии. Пополнив с помощью пехотинцев боекомплект, мы двинулись дальше. Наши мотострелки дошли до лесополосы и остановились за ней, дальше они не пошли. И так пришлось выделить тридцать человек для охраны пленных. За лесополосой мы увидели поле, на котором танковая бригада пыталась остановить немцев и вся осталась там. Потом мы насчитали пятьдесят три наших танка и двадцать два немецких, в том числе и один «Тигр». Его протаранил горящий Т-34М командира бригады. Шансов у ребят почти не было, из пятидесяти четырех машин бригады только двадцать две были «тридцатьчетверками» различных модификаций, остальные танки – БТ. Прямо на поле мы накрыли немецкую ремроту, чинившую подбитые танки. Увидев наши самоходки и зеленые фуражки сопровождавших нас пограничников, немцы практически не сопротивлялись. В этот момент мы получили по рации приказ срочно выдвинуться в расположение бригады морской пехоты и помочь им в отражении танковых атак. Немцы упрямо рвались к своему окруженному подразделению, не подозревая, что спасать уже некого. До бригады мы добрались вовремя и воевали там до вечера. Вечером делегат связи привез нам приказ командарма. Приказ был на отход, типа, мы свою задачу выполнили. Возвращались мы засветло, и той же дорогой, что и шли сюда. Перед въездом на дамбу я приказал остановиться и пошел осмотреться. Мне хотелось посмотреть, что же такое мы тут накрыли. Хм, бронетранспортеры, счетверенные зенитные двадцатимиллиметровки на шасси полугусеничного тягача, 105-миллиметровые гаубицы. Блин, да это же немецкий аналог ОМСБрОН! За дамбой мы нашли наших ремонтников и трофейные танки. Забрав с собой «четверки» и «Тигра», мы двинулись в обратный путь. Причем «Тигр» вел его штатный мехвод, взятый в плен мотострелками. Потом, уже на заводе, мы осмотрели самоходки и посчитали попадания. В нашу машину попали трижды, два рикошета и воронка от «кумы» на лобовой броне. Другим тоже досталось, двенадцать и девять попаданий.

После возвращения на ЛКЗ у меня появились первые смутные сомнения, ту ли зверюгу мы захватили. Нет, называлась она «Тигром», но вот вопрос – тот ли это «Тигр». Оказалось, не совсем тот. Весил он немного больше – шестьдесят тонн, толще была лобовая броня – сто двадцать миллиметров вместо ста и пушка была другая – те же «восемь-восемь», но с длиной ствола в семьдесят один калибр. Серьезная оказалась машина. Достойный противник ИСам.

Расположение 1-го батальона 138-й морской стрелковой бригады

Ленинградский фронт, последние числа апреля 1942 года

Пыль. Дым. Комья земли, летящие, кажется, во всех направлениях сразу. Водяная взвесь.

«Откуда пыль, – лезет в голову странная и непрошеная мысль, – сырость же страшенная!»

– Пехоту! Пехоту отсекай! – хриплый голос комбата откуда-то слева. – Бронебойщики!…! От…сь от тяжелых, «тройки» бейте, «ганомаги»!..ли вы…, выеживаетесь?!

Акулич сплюнул черную, горькую слюну.

– Отделение! Огонь по пехоте! Прикрыть пулеметчиков! На пулемете – заткните МГ на мотоциклах! Сидор, Леха, поможете пулеметчикам! – Отдавая команды, Осип высмотрел уцелевшую ячейку, упал в нее, прижался щекой к прикладу ППС и дал длинную малоприцельную очередь. Не столько стараясь попасть, как показать своему отделению – я тут, жив, веду бой.

Тут же вспомнилось из наставлений офицеров ОМБрОН и сержант заорал через плечо:

– Короткими очередями! Три-четыре очереди – сменить позицию! Не смещаться в одну сторону, в кучи не сбиваться! – Как раз три очереди, по одной после каждой фразы. Плюс длинная в начале – пора перебегать. Вовремя! В бруствер покинутой ячейки впивается очередь МГ-34 и уходит в небо – очередь «максима» из роты тяжелых пулеметов, оказавшегося рядом, перечеркнула мотоцикл, опрокинула пулеметчика на сиденье, свалила на землю второго мотоциклиста…

В ячейку тут же вывалился из траншеи молоденький боец из последнего пополнения, прижался спиной к брустверу и замер, пытаясь трясущимися руками вставить новый рожок в ППШ-41.

– Все правильно! Перебежками, так и надо! Короткими бей – реже придется перезаряжать!

Солдатик кивнул, магазин как по заказу попал-таки в приемную горловину, зафиксировался.

Клин немецких танков продолжал надвигаться. Десяток дымных костров отмечал доездившиеся Pz-III и Pz-IV, но танки на острие клина уже перемалывали гусеницами «колючку» перед позициями второго батальона.

– Гранаты к бою! Приготовиться к штыковой! – крикнул Осип. Эхом ему отозвался голос ротного. Молодой командир взвода, уже оправившийся от шока первого боя, но еще бледноватый, продублировал команду для всего взвода. Акулич не без удовольствия отметил твердый голос своего подопечного.

«Лимонка» и две гранаты без рубашек легли на бруствер. Тщательно подточенная пехотная лопата вынута из чехла, воткнута в землю около правой ноги. Автомат перезаряжен. Короткий взгляд по сторонам – бойцы отделения, косясь то и дело на матерого отделенного, готовили «карманную артиллерию». Вооруженные винтовками и карабинами бойцы пристегивали штыки, обладатели пистолетов-пулеметов еще вели огонь по немцам. Вот первый номер пулеметного расчета с подобранной где-то АВС-36 (видимо, конец пулемету), рядом второй номер с наспех перемотанной головой и мосинским карабином.

Взгляд вперед. Метров пятьдесят. Пора, пока кольцо выдернешь, пока долетит, пока замедлитель выгорит…

– Гранатами – огонь! – волна команд по окопу, через несколько секунд – волна взрывов впереди. Подождать, пока просвистят над головой осколки – и тут же, одну за другой, обе выложенные перед собой «наступалки». Прижаться к брустверу, переждать взрывы. Отшатнуться к задней стенке окопа. Метрах в трех откуда-то выскакивает немец – очередь в упор, опрокидывающая вражеского солдата обратно в воронку. И тут же – мощный удар, вырывающий из рук ППС. Уже потом Акулич, примерившись, понял: не подними он автомат, чтобы пристрелить пластуна, – эта прилетевшая под углом справа девятимиллиметровая пуля попала бы в левую часть груди…

Но это – потом. Пока сержант машинально наклонился подобрать оружие, посмотрел на смятую ствольную коробку, нашарил правой рукой ручку лопаты, левой – последнюю гранату, немецкую «колотушку». Казалось – прошло от силы пару секунд, но, выпрямившись, Осип увидел стоящего рядом на «перекрестке» окопа и хода сообщения немца, целящегося в него из 98-го карабина. Метр от груди до дульного среза. Двадцать сантиметров пройти стволу, поднимаясь на уровень сердца. Не успеть. Сзади – звук удара о землю подошв спрыгивающих в пулеметный дворик людей.

Морпех рванулся вперед и вверх всем существом. В ушах раздался тонкий переливчатый звон – похожий на тот, что бывает при сильной кровопотере, но все же не такой. Тот затапливает все вокруг, растворяя сознание. Этот – растворил остальные звуки, омыл сознание и стал фоном – постоянным и неосязаемым, как воздух. В суставах после прошедшей волны звона остались клубки холода. Не колючего зимнего, не цепенящего холода страха, – как будто прохладная оболочка охватила суставы. А вот воздух стал густым, как овсяный кисель, липким.

Ни на что не надеясь, сержант взмахнул невзведенной гранатой, как простой дубинкой, и попытался бросить ее в лицо немцу. Рука медленно, с заметным усилием пошла вперед. Так же неспешно граната выскользнула из ладони и поплыла навстречу замершему на месте врагу.

Сознание работало четко, отстраненно. Сильно мешала скованность и мучительная медлительность движений – но, не считая этого, отделенный чувствовал себя на удивление бодро. Ушибленная надкостница, ссадины и ушибы – все затянуло таким же холодом, как и суставы.