MASH - Ричард Хукер

— Давайте на этом остановимся, — сказал Дюк, — Нам уже хватит.

На следующий день Ястреб оформил перевод пяти тысяч долларов своему отцу — Бенджамину Франклину Пирсу Старшему, с сопроводительной запиской:

«Дорогой отец,

Высылаю эти пять тысяч для моего друга Хо-Джона, чтобы он поступил в Андроскоггинский Колледж. Пожалуйста, присматривай за ним и за деньгами, до тех пор, пока я не вернусь домой,

Пока,

Ястреб»

В течение следующего месяца Ястреб получил два письма. Первое было от его отца:

«Дорогой Ястреб,

Я внес пять тысяч долларов в Порт-Валдовскую Фондовую Компанию на счет Хо-Джона. Не понимаю, почему ты шлешь какого-то иностранца в колледж, а мне предоставляешь заботу о выручении твоих братцев из тюрьмы. Я всегда призывал тебя хорошо учиться. И, вот смотри, что получилось. Твоего брата Джо посадили за вождение в пьяном виде. С мамой все хорошо.

Твой отец,

Бенджи Пирс»

Второе письмо было от Декана Андроскоггинского Колледжа, Доктора Джеймса Лоджа.

«Дорогой Ястреб,

Мы получили анкету Хо-Джона. Его аттестат выглядит отлично, хотя и несколько необычно. Письмо, прилагаемое с анкетой, было в особенности впечатляющим, и оказало должное влияние на наше решение его принять. Мое предположение, что письмо было написано за него Вами лично, вызвало хрюканье среди сотрудников факультета Английского языка, которые Вас хорошо помнят.

Вчера грузовик полный приманки для омаров, выезжая с территории кампуса, остановился прямо перед административным зданием. Джентльмен гигантских размеров, назвавшийся Вашим папой, вылез из машины и всучил нам тысячу долларов в счет платы за обучение Хо-Джона. Мы с ним истребили пинту виски «Старый Бэнтэм», которая при нем случайно оказалась. Сегодня мне плохо, а здание воняет лодкой для ловли омаров. Невзирая на это, мы с удовольствием ждем приезда Хо-Джона.

Всегда Ваш,

Джеймс Лодж,

Декан, Андроскоггинский Колледж»

В оставшиеся деньки Хо-Джону купили билет и одежду. 20-го августа 1952-го года, он завершил свои обязанности болотовода. 10-го сентября он прибыл в Андроскоггинский колледж. Вскоре после этого Ястреб гарантировал новым членам старого своего Братства [6], что школьное образование Хо-Джона включало в себя приготовление мартини и игру в кости, благодаря чему Братство приняло Хо-Джона в свои ряды.

8

Ловец Джон Макинтайр вырос в доме расположенном рядом с одним из лучших кантри-клубов Бостона. Его родители были членами клуба, и к своим семнадцати годам среди юных игроков в гольф он был одним из лучших во всем Массачуссетсе.

Гольф не слишком повлиял на формирование личности Пирса. Миль за десять от Райско-Яблоневой Бухты было поле для гольфа, используемое отдыхающими, которые приезжали сюда летом. В периоды, когда ловля омаров и ракушек не приносила прибыли, Ястреб подрабатывал носильшиком клюшек для гольфа — кадди. Иногда он играл в гольф с такими же носильщиками, как и он. Со временем он стал чемпионом среди кадди Гольф-клуба Вавенукского Залива. Это значило, он был единственным из десяти мальчишек, в состоянии разменять девяносто очков.

Во время учебы в колледже, условия льготного приема Пирса на обучение подразумевали вовлечение его во все возможные виды спорта. Но во время медицинской практики и стажировки он играл в гольф при любом удобном случае. Вступить в клуб у него не было возможности. Даже уплатить за одноразовое использование поля было выше возможностей его кармана. В связи с этим он разработал тактику, позволявшую ему играть на некоторых открытых для публики и не особо выпендрежных гольфовых полях. Он входил в проходную такого заведения с сияющей улыбкой, развешивая направо и налево комплименты о состоянии трассы, и называл себя Джо, Дэйвом или Джеком Кой-Каковским — профи из Доувера. В восьми случаях из десяти этот треп заканчивался приглашением сыграть бесплатно. Если приходилось вступать в более детальный разговор, он прикидывался профессионалом из Доувера, Нью Хэмпшера, Массачусеттса, Нью Джерси, Англии, Огайо, Делавэра, Тенесси, или Доувер-Фокскрофта, Мэйна — смотря что казалось менее опасным.

В Двойном-неразбавленом было достаточно места для того, чтобы размахнуться клюшкой, и с наступлением весны Ловец и Ястреб уболтали пилотов вертолетов привезти им из Японии клюшки и мячи. Затем они устроили нечто вроде полигона для практики на поляне позади офицерского сортира. Корейские мальчики превосходно справлялись с розыском мячей, так что Обитатели Болота проводили массу свободного времени, практикуя удары деревом и железом[7]. Скоро они возомнили, что попади на настоящее гольф-поле, они всех в пух и прах разделают. По крайней мере, на ударах от ти до грина[8], но, конечно, это было так же вероятно как их шансы получить Нобелевскую премию в медицине.

На следующий день после Второго Пришествия Ловца Джона на военных занятиях возле Кокуры в Японии молодой рядовой армии США получил ранение в грудь осколком дефективной гранаты. Рентген показал, что произошло кровоизлияние в плевру правого легкого; возможно — кровоизлияние в околосердечную сумку, и наличие инородного металлического тела, находившегося, на взгляд докторов Кокуры, в самом сердце.

Случай осложняли два обстоятельства: 1) в округе не было грудного хирурга, а 2) папаша раненого солдата был членом Конгресса. Если бы не второе обстоятельство, пациента послали бы в Токийский Армейский Госпиталь, где с проблемой разобрались бы быстро и умело.

Но когда Конгрессмена оповестили о ранении сына, он тут же проконсультировался с друзьями из медицинских кругов и был направлен за советом к широко известному Бостонскому хирургу. Бостонский хирург сказал Конгрессмену, что несмотря на рекомендации Армии, человек, которому Конгрессмену полагалось доверить жизнь сына, это — доктор Джон Ф. Кс. Макинтайр, приписанный к находящемуся сейчас где-то в дебрях Кореи 4077-му Мобильному госпиталю. Уже через пару часов реактивным самолетом из Кокуры (с пересадкой на вертолет из Сеула) летели рентгеновские снимки, описание ранения и приказы срочно прибыть в Кокуру для капитана Макинтайра и любого, кого ему угодно прихватить с собой ассистентом.

Не ведая о таком развитии дел, Ловец Джон и Ястреб упражнялись на своем импровизированном гольф-поле. Как вдруг появился вертолет из Сеула. Они услышали, а затем и увидели как он подлетел, но, поскольку смена была не их, да и вертолет все равно прилетел с юга— проигнорировали его. Ловец, пока что пребывающий в своем новом образе, еще не успел побриться или постричься. Он склонился над ти и готовился ударить по мячу, когда, следуя чьему-то указанию, к нему подошел пилот.

— Капитан Макинтайр? — сказал пилот.

— Чё надо? — спросил Ловец, поднимая лицо и поворачиваясь в сторону визитера.

— Боже! — ужаснулся пилот, увидев человека, приведшего в бурный экстаз целую цепь людей: от генералов до стенографистов.

— Его Сын, — встрял Ястреб, — Не желаете приобрести фотокарточку с автографом всего за…?

– Вы… и есть — капитан Макинтайр? — спросил пилот.

— Так меня Армия зовет, — ответил Ловец. — Снимите рубашку, покажите язык и расскажите: где болит?

Совершенно сбитый с толку, пилот молча протянул белый конверт, в котором находились приказы и сопроводительное письмо от Генерала Хамильтона Хартингтона Хаммонда, а с ним большой коричневый пакет с рентгеновскими снимками сына конгрессмена. Ловец прочитал содержимое первого и передал Ястребу. Затем он вытянул снимок, расположил его против солнца, и они оба сунули в него свои носы.

— Хорошо, что чертов осколок не попал в сердце, — не слишком уверенно констатировал Ястреб.

— Конечно, его в сердце нет, — убедил его Ловец, — но не будем огорчать Конгрессмена. Давай, похватаем клюшки и — срочно в Кокуру.

Задержавшись лишь для того чтоб поставить Генри в известность, они дотащили и затолкали клюшки в вертолет, и залезли в него сами. Сеульский аэропорт Кимпо был окружен туманом и дождем, что не препятствовало посадке вертолета, но мешало взлёту транспортного С-47, планирующего доставить их в Кокуру. Чтобы скоротать время в приятной компании, оба хирурга направились в Офицерский Клуб, где после изначального шока, собравшиеся в баре служащие ВВС приняли их как своих.

— Да вы позорно выглядите, — заявил один из них после четвертой дозы. — Неужели вы думаете что ВВС согласятся доставить двух таких типчиков в Японию?

— Наша проблема, — объяснял Ястреб, — заключается в том, что мы находимся на пике самой длинной полосы везения в истории военной медицины, и поэтому, чтоб не сглазить, не рискуем бриться или мыться. Вы можете порекомендовать что-нибуть другое?