Браслет с шармами - Элла Олбрайт

делать то же самое? Немного лицемерно, не считаешь?

Развернувшись, я сверлю его взглядом, оттягивая вниз край футболки.

– Откуда я знала, кого спасаю? – как только эти слова вылетают, я тут же понимаю, как ужасно это звучит. Словно если бы я знала, что спасаю его, то оставила бы тонуть. Я поспешно добавляю: – Может, это и делает меня лицемеркой, но я знала только, что кто-то в беде и никто, кроме меня, этого не видел. У меня не было выбора – я должна была помочь.

– Всегда есть выбор.

– Не для меня. Что я должна была сделать? Позволить этому кому-то утонуть? – Он открывает рот, но я продолжаю: – В любом случае сейчас я знаю, что это был ты, и я рада. Можешь считать, что мы в расчете.

Я чувствую, что мои последние фразы – правильные, их форма и звучание – тоже. Только что я, скорее всего, спасла ему жизнь, а когда он взял на себя вину в тот день в школе, то, сам того не зная, спас мою. Наша школа, мои друзья, стабильность в отношениях с папой и дедушкой на протяжении нескольких лет спасли меня. Никаких больше побегов, вспышек ярости и опустошенности, никаких глупых решений с катастрофическими последствиями. Я чувствую, как кожу на пояснице покалывает, несмотря на вымокшую футболку, и в сотый раз жалею о следах, которые оставила на мне та ночь много лет назад. И не только на теле, но и в душе.

– Мы не в расчете. Не за что быть в расчете. Ты ничего мне не должна, – огрызается Джейк. – Я тебя использовал.

– Использовал как? – Другое облако закрывает луну, и его лицо снова исчезает в темноте. – Джейк? – повторяю я, делая шаг вперед.

– Я хотел убраться отсюда, – говорит он. – Для этого надо было вылететь из школы. Мама была согласна. К счастью для меня, это сработало.

– Так это было частью грандиозного плана? Ты бы взял на себя вину любого?

– Да.

Его голос звучит очень дерзко, и мне это не нравится.

– Я тебе не верю. – Я стягиваю футболку через голову, надеясь, что ветерок высушит мою обнаженную кожу и купальник. – Просто не верю. В тот день в школе ты сказал странную фразу про то, что встретил меня до того, как мы познакомились. Это что-то значило, это было личным. А потом ты принес мне «Пандору» с шармом в виде книжки.

– Ты помнишь, что я сказал?

– Конечно. Так что ты имел в виду?

Он вздыхает.

– Есть какой-нибудь шанс, что ты сменишь тему?

– Нет. И если ты мне не объяснишь, я всем расскажу, как пришлось вылавливать тебя из моря. Не очень хорошо для твоего имиджа плохиша, как думаешь?

– Это шантаж. – Северные нотки в его голосе усиливаются. Я пожимаю плечами в ожидании.

Он фыркает.

– Ладно. Да. День, когда мы впервые познакомились…

– В тот день ты переехал в мой дом, – бормочу я, вспоминая, в какой ярости была из-за мамы, которая ушла от нас и была виновата в том, что пришлось продать дом, уехать и оставить город и всех моих друзей. – Что с ним? – подсказываю я, в смущении вспоминая, как ненавидела семью, занявшую мой дом. – Давай.

– Я был снаружи, а ты в фургоне своего отца. Мы поговорили…

– Да. Я волновалась за тебя.

– Волновалась? – странная нотка закрадывается в его голос.

– Да, – признаю я. – Я смотрела на тебя и твоего отца. Мне не нравилось то, что я вижу. Я подумала, что он страшный. – Тут я снова жалею о той фразе, которую бросила во время нашей ссоры. Да, Джейк повалил Шона, но не избил его до полусмерти, и эта сцена не доставляла ему такого удовольствия, как его отцу.

– Я знаю, – он вздыхает и прокашливается. – Ну, перед этим разговором я впервые зашел в дом. Отец поселил меня в твоей старой спальне; ему показалось это смешным, потому что она розовая. Но потом я поднялся наверх и увидел твои нарисованные двери на стенах, представил, сколько миров за ними скрыто… Это вселило в меня надежду. Для меня это было непривычно. А еще я нашел то, что было под кроватью. Увидел, что ты там создала. Это было словно волшебное место, к-куда я мог сбежать… – он запинается. – Было ощущение, словно я иду по твоим стопам. Из-за этого мне казалось, что я уже тебя знал.

В его голосе столько боли, когда он говорит про побег, что я не решаюсь задавать другие вопросы. Но, господи… Нахмурившись, я стараюсь вспомнить картинку, о которой он говорил, ту, что под кроватью. Фея, нарисованная с меня, с серебряными волосами и звездными глазами, с волшебной палочкой и кисточкой. Эта работа была глубоко личной, детской. Мысль о том, что ее видел другой человек, вызывает тошноту. Словно он вторгся в мое пространство, увидел ту часть меня, которую не должен был. С другой стороны, есть что-то трогательное в его признании. Он использовал мое творение, чтобы сбежать из мира, в котором не хотел жить, и я делала так же, когда мама ушла. Возможно, мы не такие уж и разные, и, может, он не такой уж грубый и нахальный, каким иногда кажется.

– Поэтому когда у меня появилась возможность помочь тебе в ответ, – продолжает он, – и в то же время помочь себе, я сделал это. Довольна теперь? – Прежде чем я успеваю ответить, снова выходит луна, освещая пляж вокруг. Я оглядываюсь. Пока мы разговаривали, все разошлись, музыку выключили, и несколько ребят бредут в нашу сторону, по направлению к ступенькам, выбитым в поросшей травой скале. Заметив их, Джейк отходит, запуская руки в карманы. – В общем, хватит уже, – портит он момент. – Вот тебе объяснение.

Я таращусь на него, сбитая с толку столь резкой переменой, и, открыв рот, думаю, что бы сказать.

– Что ж, спасибо, что рассказал мне, – отвечаю я неловко. Лунный свет выхватывает из темноты мой браслет, когда я шевелю рукой, и я прокручиваю его на левом запястье, трогая шарм в виде собачки. Чтобы заполнить тишину, я начинаю болтать: – Мой папа наконец купил мне щенка в награду за экзамены, – выпаливаю я. – Я годами его упрашивала завести собаку. У меня нет братьев и сестер, и я всегда хотела компанию. В общем, мне ее наконец подарили; я назвала ее Флер. Она очень милая. Постоянно ходит за мной и хочет играть.

– Это мило. – Склонив голову набок, он спрашивает: – В честь Флер из «Гарри Поттера»?

– Да, – говорю я, удивляясь его догадливости. – Шарм пришел сегодня утром. Дедушка нашел его в конверте, который сунули под дверь. – Я хочу получить от него еще один ответ. – Ты его знаешь, да? В тот день, когда ты уезжал, он хотел пойти за тобой, остановить твоего отца.

– Не нужно было, он это знает.

– Что? – я кидаю на него резкий взгляд. – Откуда он знает? Ты с ним общался?

Меня пронзает острая ревность. Правда, не уверена, кого из них ревную.

– Тебе не стоит переживать об этом. Джонс, слушай, я должен кое-что…

– Джейк! – слышится голос с лестницы, и я узнаю долговязую фигуру Оуэна и его взъерошенные волосы. – Нам нужно идти! – кричит он. – У нас проблема. Твой папа…

– Иду, – отвечает Джейк, перебивая друга. Он уходит, и я следую за ним, но он поднимает руки, останавливая меня. – Не надо. Если это связано с отцом, мне нужно идти.

– Джейк, подожди…

– Я не могу.

– Но что ты хотел сказать про моего дедушку?

– Это неважно. – Он устремляется к груде сумок в стороне и выхватывает из нее свой черный рюкзак. Закинув его на плечо, взбирается по ступенькам. – И просто чтобы ты знала, – торопливо говорит он, – со мной все было бы в порядке без тебя. Не было необходимости меня спасать. Я хороший пловец и знаю, как вести себя в море. Правда. – Он начинает карабкаться и салютует мне, коснувшись рукой лба. – Но спасибо тебе. Неплохо для феминистки, – ухмыляется он. – Кстати, Джонс, я рад, что ты отрастила волосы. – Он