Теневой раб. Том 4: Разрушитель Оков - Guiltythree

время назад, частично по тому, как они выглядели, а частично по тому, насколько глубокими и древними казались некоторые тени, прятавшиеся в углах подземелья.

На самом деле, Санни подозревал, что театр не всегда был ареной для сражений. Он напомнил ему гигантскую каменоломню у истоков Полых Гор, где семь героев Забытого Берега добывали камень для строительства могучих стен своего города, и сам Багровый Шпиль.

Город Слоновой Кости тоже должен был быть построен из чего-то... Значит, и здесь когда-то была такая же каменоломня, служившая источником белых камней для строительства воздушных мостов и акведуков. Позже это место превратили в театр, а еще позже Приверженцы Войны захватили этот театр и превратили его в арену, пропитав древние камни таким количеством крови, что они стали красными.

Его черные глаза сузились.

«Это оно... это должно быть оно...»

Все это время Санни мучил один парадоксальный вопрос. Вопрос, который был крайне важен для его попыток обрести свободу.

...Если это была эпоха, когда Заклинание Кошмара еще не существовало, то как Солвейн смогла посадить его на цепь, которая способна разорвать его связь с Заклинанием?

Ошейник был простым куском зачарованного металла, без замка или какого-либо другого способа открыть его. Его почти невозможно было повредить или уничтожить, но само зачарование было не очень сложным... Санни чувствовал, что это так. Однако оно связывало его с огромными и невероятно мощными чарами самой арены.

Эти чары использовались Приверженцами Войны для поддержания клеток, предотвращения побега рабов любым способом, мирским или магическим, и обеспечения их поведения во время транспортировки на арену и, очень редко, обратно.

Его неспособность связаться с Заклинанием почти казалась побочным эффектом этих мер.

Но что вообще может помешать Заклинанию, тем более случайно?

И вот теперь ему казалось, что он нашел ответ! Если Красный Колизей действительно не был построен Приверженцами Войны, а только узурпирован ими, то все действительно было предельно ясно.

...Это могло быть колдовство другого даймона. Если Демон Желания была первоначальным создателем театра, то чары, оставленные ею, вероятно, справились бы со своей задачей, испортив Заклинание, сотканное из Нитей Судьбы ее старшим братом.

Санни сдвинулся, вцепившись в прутья клетки.

Внезапно мощная эмоция вспыхнула в его груди, наполняя его мышцы новой силой, а разум — отчаянной решимостью.

...Надежда. Это была надежда.

Он больше не думал о ней как о яде. Нет... всё было наоборот. Мощнейшее противоядие.

Если Заклинание было создано Ткачом, а мешающие ему зачарования — Надеждой... если всё это было результатом столкновения двух видов даймонического колдовства...

Тогда почему он, как обладатель даймонического наследия, не мог сделать что-то, чтобы разрешить это столкновение?

Конечно, Санни ничего не знал о плетении магии... но он также ничего не знал и о бое, о том, как жить и сражаться в теле настоящего демона.

Если в чем он и был хорош, так это в познании нового.

Ну... и во лжи.

И в выживании.

Посмотрев на окружавшее его жуткое подземелье новыми глазами, Санни изучил его древние каменные стены и нахмурился.

Итак... как же нужно было начинать учиться колдовству?

Глава 613: Школы колдовства

Оставалось несколько часов до того момента, когда их снова поведут на арену. Санни пристально смотрел на стены подземелья, словно надеясь выведать какие-то секреты у древних камней.

Но что он мог увидеть? Это были просто старые камни. На их поверхности не было ничего интересного, как и под ней.

Через некоторое время Санни глубоко вздохнул и снова сел, стараясь устроиться как можно удобнее в тесной клетке. Затем он отключил свои органы чувств, отгоняя от себя присутствие бесчисленных мерзостей, окружавших его, вонь тюрьмы, боль в измученном теле... все, что отвлекало его от размышлений.

«Что я знаю о колдовстве?»

Это был сложный вопрос.

Даже само слово было обманчивым. Люди его мира использовали его для описания любого Аспекта, способного нанести прямой урон противнику, в отличие от усиления боевых способностей Пробужденного — особенно тех, которые могли делать это на расстоянии. Но это было не то, что нужно Санни.

Нет, его интересовали не те способности, которые существовали в привычных рамках сверхъестественных сил, а сами средства, использованные для создания этих рамок, или, по крайней мере, те, которые существовали за пределами царства Аспектов.

Это, по его мнению, и было настоящим колдовством.

«Но есть разные виды такого колдовства... какие из них я уже наблюдал?»

На ум пришли три. С первым он был знаком лучше всего — плетение, которое, по его мнению, было колдовством самого Ткача. Из него было создано само Заклинание, а также все магические предметы, которые Заклинание дарило Пробужденным — Воспоминания и Эхо. Это была магия, которую знали все люди, и большинство верило, что это единственный вид магии, который существует.

Однако Санни уже узнал, что колдовство не является синонимом Заклинания, и что существуют способы создания магии, отличающиеся от плетения.

Впервые он увидел это в Эхо Святой, у которой под обычным узором бесплотных нитей скрывались остатки гораздо более примитивного плетения, прежде чем он превратил ее в Тень. Позже он столкнулся с тем же типом чужеродного плетения в стенах Эбеновой Башни.

Этот вид колдовства принадлежал Принцу Подземного Мира, младшему брату Ткача. Сходство между ними трудно было не заметить, но Санни не знал, кто из даймонов кого скопировал — Ткач ли усовершенствовал колдовство, созданное его братом, или младшее дитя Неизвестного взяло за основу метод колдовства старшего.

Судя по этим двум видам колдовства, легко было предположить, что все они связаны с каким-то плетением. Однако такой вывод был бы неверным... Санни знал это благодаря третьему виду магии, с которым он столкнулся.

Чудесное творение Бога Солнца — обсидиановый нож, который он взял с белого алтаря Святилища Ноктиса перед уходом в Храм Ночи и который теперь покоился, недоступный, на дне Заветного Сундука.

Черный нож не скрывал под своей поверхностью никаких плетений... вместо этого он был полон ослепительного сияния, словно охватывая безбрежный океан сущности души, с единственной Нитью Судьбы, помещенной в первозданный свет, который бесконечно складывался сам в себя и образовывал бесконечный круг.

Это было колдовство Бога Солнца... если вообще чудо сотворённое божеством можно назвать колдовством. В любом случае, обсидиановый нож — а затем и деревянный, которым он убил Солвейн, — доказывал, что не обязательно основывать свою магию на каком-то плетении. Это был просто уникальный способ, которым воспользовался Ткач, а за ним и его брат.

Значит... колдовство Надежды тоже могло быть совершенно уникальным.

Запертый в железной клетке, Санни нахмурился. Как он должен был искать то, что могло выглядеть как угодно?

Если подумать... был еще один вид колдовства,