Теневой раб. Том 4: Разрушитель Оков - Guiltythree

лежали трупы нескольких ужасных существ, от луж крови вокруг них поднимался пар. А в центре всей этой сцены стояли два человека, их лица были скрыты за забралами шлемов.

Оба были высокими, сильными и облаченными в архаичные доспехи. Их одежда была окрашена в ярко-красный цвет, как и шлемы. Один был вооружен копьем и щитом, а другой — топором и мечом.

Это были верующие в Бога Войны, такие же, как зрители, поющие с каменных сидений большого амфитеатра.

Юноша вздрогнул:

— Приверженцы Войны... эти бешеные псы...

Санни наклонил голову, не обращая внимания на беснующуюся толпу, изучая двух людей. Оба были Пробужденными, и, судя по виду, достаточно сильными и умелыми. Они были спокойны и серьёзны, в их глазах не было даже намека на страх, вместо этого они были полны уверенности и дикой радости.

...Слава. Вот ради чего все они были здесь, вольно или невольно. Хозяева арены хотели, чтобы их рабы сражались за нее, но они также хотели добиться ее сами. После первичной выбраковки гладиаторы должны были каждый день преодолевать последнее препятствие — убивать рабов.

И рабы должны были выстоять под натиском других рабов, если они хотели жить.

На самом деле все бои на арене служили одной единственной цели — предоставить поклоняющимся Богу Войны лучших и самых грозных противников, чтобы они могли закалить себя или умереть.

«Бешеные псы, в самом деле.»

Все эти люди были сумасшедшими. Теперь Санни был уверен в этом как никогда.

Однако это ничего не меняло. Он все еще должен был убить двух Пробужденных воинов, если хотел выжить. Вернее, если он хотел заслужить возможность быть убитым на арене в другой раз.

С низким рычанием Санни отправил одну из теней на землю. В этой схватке осознание окружающей обстановки было важнее силы. Ни один Пробужденный не мог сравниться с ним в силе... если только он не обладал Аспектом сосредоточенным исключительно на этом.

Но такой Аспект был наименее опасным из всех, которыми мог обладать его враг. По крайней мере, его было легко понять и предсказать.

Именно многогранность и непредсказуемость Аспектов делали Пробужденных такими опасными...

Без особого шума они бросились друг на друга, почти осязаемое намерение убить пронизывало арену.

Два воина сражались с огромным боевым мастерством. Оба воина сражались храбро и яростно, двигаясь как две части единого организма.

Оба воина сражались с невероятной проницательностью и хитростью, оба владели ясностью, как смертоносным оружием. Воистину, они были достойны быть последователями Войны.

...Но в конце концов они оба погибли.

Как они могли противостоять существу, которое могло обратить их мастерство против них самих, которое сталкивалось с такими ужасами, что большинство людей сошло бы с ума от одного взгляда на них, и которое прожило свою жизнь, нося бесчисленную ложь как мантию?

Санни смотрел, как труп второго человека падает на землю, залитый кровью, свет померк в его неверящих глазах, и вздохнул.

«Вот ваша слава, бедные глупцы... Какова она на вкус? Сладкая ли она? Горькая ли она? Или она вообще ни на что не похожа, как пустая ложь, которой она и является?»

Отвернувшись от мертвецов, он посмотрел на толпу, ожидая наконец увидеть на лицах зрителей печаль и недовольство.

В конце концов, он только что убил двоих из них.

Но его надежды были мгновенно разрушены.

Люди, собравшиеся в амфитеатре, нисколько не были встревожены смертью своих собратьев. Наоборот, они были еще больше взволнованы, на их лицах сияли гордость и радость.

Смеясь и улыбаясь, они указывали на него и выкрикивали одно слово, снова и снова.

Только на этот раз оно было новым.

Все они кричали:

— ...Тень!

Глава 610: Разум зверя

— Тень! Тень! Тень!

...Санни покачнулся, глядя на сломанный меч в своей руке. Когда он сломался? Он не мог вспомнить. Это было одно из первых оружий, которое он подобрал на арене, сразу после убийства... постойте, кого он убил ради этого меча?

Мертвые лица кружились в его голове, глядя на него пустыми глазами. Их было так много, что он даже не мог сказать, принадлежали ли все они когда-то реальным врагам или просто были созданы его воображением. Нет, этот был настоящим... первый человек, которого он убил в Колизее. Это была битва, в которой он взял в руки меч.

В эти дни ему было трудно что-то вспомнить.

Санни отбросил сломанный меч и посмотрел на толпу, которая скандировала его имя. Тень... точно! Это был он.

«Да что с тобой такое, дурак... с каких это пор тебя так зовут?»

Он зарычал, жалея, что не бросил сломанное оружие в кого-нибудь. Не то чтобы это принесло какую-то пользу — древние камни Колизея были пронизаны мощными чарами. Некоторые из них предназначались для того, чтобы не дать бойцам сбежать, другие защищали зрителей от их гнева. О некоторых он не имел ни малейшего представления.

Все его попытки вырваться из этого проклятого места провалились... пока что.

— Демон... ты в порядке?

Санни задержался на несколько мгновений, затем взглянул на Элиаса, медленно возвращаясь из странного состояния ума, в которое его повергла битва. Юноша смотрел на него со странным выражением лица, в его светло-голубых глазах пряталось опасение.

За те недели, что они провели на арене, сражаясь со всеми видами чудовищ — как кошмарных, так и человеческих, — юноша заметно окреп. Все эти Осколки Души не пропали для него даром. Его способность к исцелению стала намного сильнее, а его мастерство воина расцвело. Его лицо тоже изменилось, став исхудалым и угловатым... почти взрослым.

В аду не было другого выбора, кроме как быстро повзрослеть...

Боль от Недостатка захлестнула Санни, окончательно разрушив его странный транс. Он стиснул зубы и кивнул.

— Ну... хорошо. В последнее время ты ведешь себя странно. У меня осталось немного эссенции, так что позволь мне исцелить тебя, пока нас не отвели обратно в клетки.

Санни позволил юноше подойти и активировать свою способность Аспекта, уставившись на только что убитого ими Приверженца Войны. Этот был не из простых... этот ублюдок почти оторвал ему одну руку.

В последнее время работорговцы, с которыми они сражались, становились все сильнее.

«Что-то не так.»

Санни не думал о них. Он думал о своем собственном состоянии. В начале всего этого он был в очень плохом состоянии... День за днем он сражался на арене, получая ужасные раны и избиваемый раз за разом, только чтобы как-то выжить и быть брошенным обратно в клетку.

Поначалу он сохранял бодрость духа, несмотря на весь ужас своего положения. Он продолжал думать и изучать окружающую обстановку, ища способ спастись.