Ночи тайного агента - Георгий Иванович Киселев

Неси быстрее.

— Уже, уже несу.

«Еще пять капель, для надежности. В вине он не почует горечь яда».

— Выпей до дна, — я протянул Атаульфу золотую чашу.

Аларих диагностировал мою совесть колючими глазами не хуже рентгена и отстранил напиток.

— Сам отпей.

Я пригубил, потом под его тяжелым взором отпил еще пару глотков, затем вернул отравленное вино.

— Пей, кашель быстро пройдет.

Аларих, все еще не веря мне, медленно пил свою смерть. Откуда ему знать, что на все яды я имею антидот. Антидот для яда Алариха я проглотил еще вчера. Так что, жить великому конунгу осталось месяц-другой, а я не почувствую даже расстройства желудка. И умрет он внезапно крепким и сильным 34-х летним здоровяком. А кто свяжет смерть предводителя готов и давно забытый невинный напиток против простуды?

Я уже смаковал будущее правление совместно с Атаульфом. Но трезво представлял, какой обузой в моих гениальных планах вскоре станет и Атаульф. И мечты переключились на избавление от него и подтягивание власти к себе над всеми воинственными племенами. Мечты явственно рисовали передачу Равенной всей власти мне над Римской империей, а это ключ к правлению всем миром.

Так вот, не успел в мечтах испить счастье своего могущества на вершине абсолютной власти, как в ухе пропищал зуммер.

«Опять погоня?! Как они мне надоели!»

Сигнал в ухе предупреждал около часа назад, но я думал, прибор случайно сработал. По край мере, тогда радар не сумел засечь незваных гостей из будущего. Сейчас же стрелка наручного радара бешено вертелась, уверенная — гость рядом, но не могла справиться с направлением.

«Глушит сигнал! — без особого напряжения мозговых извилин понял я. — Но коль прибор вопит о посетителе, значит он совсем близко, в лагере. Власть была почти в моих руках. Еще чуть-чуть и я бы построил технологически развитую мировую империю. Империю, огражденную от ищеек из будущего. Неужели придется опять бежать? Куда? Лучше ситуации осуществить задуманное не будет, так стоит ли отступать? Нет, уничтожу назойливого охотника и закрою в панцирь Время! Больше никто не проскочит в мой век. И щелочки не оставлю — не просочатся не проползут!»

Аларих вытер рукавом губы от кровавых капель отравленного вина, все еще подозрительно покосился на меня, но обратился к Атаульфу.

— Рим обобран до нитки, нет смысла дальше стоять у города лагерем. Атаульф, ты как считаешь?

— Давай сначала…

15. Встреча.

Полог палатки распахнулся, пропуская Муравьева. Его мало кто бы узнал без генеральского мундира, но умное колечко не обманулось медвежьей шкурой на плечах экс-генерала и черепом медведя вместо шлема. Я уже догадался о переквалификации генерала в придворного колдуна, но не ожидал настолько убедительного перевоплощения. На груди колдуна и прорицателя висело ожерелье из огромных медвежьих когтей, а в левой руке внушительный дубовый посох. Он прощупал злющим взглядом хмельных готов, весело гогочущих прямо у палатки конунга.

«Прячь меня, Иона, прячь!» — как-то съежился под двумя сверлящими бегающими по лицам глазами сумасшедшего.

«Не дрейфь, герой, в вещмешке есть пакет памперсов, — Иона противно расхохоталась, но сразу добавила чуть серьезнее. — Генерал твое лицо не узнает, я позаботилась. Только веселись, как все, а то и слепой выделит белую ворону из стаи».

Я сразу же сверкнул двумя рядами зубов в улыбке дуралея, а глаза продолжали напряженно следить за колдуном.

«Расслабься, не прессуй Муравьева глазками. Он определенно знает о нашем присутствии в лагере. Вживайся в образ гота-победителя, а то он тебя вычислит и распнет, четвертует, отравит. Представляешь, он казнит придурка, а не ты упрячешь генерала в дурдом. Не забывай, нам необходимо сутки продержаться в тени, пока аккумуляторы не подзарядятся. С пустыми аккумуляторами ты практически беззащитен».

Хорошо еще, что колечко черпало энергию не из электросети (в древнем Риме электрогенераторов не было, если их только не успел украсть из более поздних веков Муравьев), а из источников тепла. Оно впитывало солнечные лучи, тепло костров и тела. Сейчас оно усиленно высасывало энергию из меня, даже палец едва не замерз, а кожа немного посинела.

Муравьев грубо отпихнул одного из охранников, несколько загородившего путь. Вольнолюбивый гот схватился за рукоять меча, но все же унял вспышку гнева. А колдун, не обращая внимания на страсти охранника за своей спиной, шел прямо на меня. Я благоразумно отступил на шаг в сторону, продолжая глупо скалиться. Правда Иона преобразила напряженную дурацкую ухмылку в пьяную, а неестественно идеальные зубы в гнилые и кривые. Злой колдун прошел мимо, огрев моего Тузика посохом. С подачи Ионы я все чаще пса именно так называл, и он отзывался. Правда, он отзывался на любую кличку, как бы ни назвал дворнягу.

У пса, готового вонзить зубы в беглого сумасшедшего ученого, вздыбилась шерсть на загривке.

«Это он, убийца!» — узнал Муравьева пес.

— Р-р-р!!! — плескалась грозная ненависть в собачьей глотке, но я успокоил гнев одним ласковым прикосновением к рыжей голове.

Глаза Тузика мигом сменили выражение и интенсивно излучали преданность, а, чтобы я не сомневался в искренности пса, он лизнул мою руку.

«Неразлучная парочка! — хихикал в черепе девичий голос. — Даже вся твоя мудрость умещалась в бездомной дворняге. Умный песик, ты даже научил Иосифа искать блох. А у него хватило ума передать тебе хоть крошечку чего-нибудь?»

В ответ на Ионины подтрунивания псина пару раз брехала в мою защиту, словно слышала речь кольца. А может быть, действительно слышала?

16. Ночь.

Все места в палаточном лагере строго расписаны среди захватчиков, для меня места нет. А ночевать в проходах между палатками опасно, привлеку внимание стражи или просто напросто затопчут. Вот и, став по моему хотению и колечка велению невидимым, вошел в просторную палатку Алариха. Прилег в пустом углу и мигом захрапел, а Иона, хоть и чертыхалась, но камуфлировала мои рулады под мышиную возню. Правда ее конспирация совсем не понадобилась, ибо конунг и все его слуги крепко спали, сладко сопя, мощно храпя, отдавая боевые команды в мире сновидений.

Муравьев нервно отбросил полог своего хоть и небольшого, но отдельного шатра.

— Да будет свет! — властно, словно актер в роли грозного правителя, приказал он.

Автоматика сработала вспышкой стоваттной лампочки. Подобные фокусы давно позволили бывшему генералу занять место первого придворного колдуна в стане завоевателей Рима. Но раньше радовавшая душу, рассчитанная на театральность автоматика, сейчас лишь раздражала. Посетителя грядущих тысячелетий можно в большем случае рассмешить волшебством лампочки накаливания, и Муравьева не обманывала анекдотичность его дутого величия.

Муравьев проверил приборы. Несомненно, охотник за его душой прибыл. Но где он? Стрелка, как он ни