Любимая - Сандра Кэнфилд

– Кей, я клянусь тебе, что все будет в порядке.

Но она наотрез отказывалась поверить:

– Ты уверен, что у тебя не было приступа?

– Если бы он был, я понял бы.

– Но ты прошел осмотр?

– Естественно, меня проверили, и выяснилось, что я здоров.

– Так у тебя не было сердечного приступа?

– Тебе не кажется, что, если бы у меня был приступ, меня положили бы в больницу? - поинтересовался Роуэн, с трудом заставляя себя сохранять терпение.

Это утверждение оказалось достаточно логичным, чтобы на короткое время успокоить Кей. Но через секунду она вновь спросила:

– Что же, в таком случае, произошло? Я слышала, что ты упал в обморок.

– В обморок я не падал, - тут Роуэн несколько приврал. - Послушай, разве ты не видишь, что я здоров?

С того момента, как Кей вбежала в квартиру, она не выпускала Роуэна из объятий, пытаясь прикосновением к любимому рассеять свои страхи. Удостоверившись, что он жив и здоров, она взорвалась:

– Какого черта ты не позвонил мне?

– Для этого не было причин. Я же здоров.

– Но с самого начала ты этого не знал. Я могла бы быть рядом с тобой. Я могла бы… Он крепко обнял ее за плечи:

– Извини. Я действительно должен был позвонить.

Признание Роуэна в том, что он был не прав, а также его извинения выбили почву из-под ног Кей. Отстранившись от него, она вздохнула и запустила пальцы с длинными ногтями в свою коротко стриженую шевелюру.

– Ох, Роуэн, ну что мне с тобой делать?

Он сконфуженно улыбнулся:

_ А ты уверена, что это имеет смысл? Она тоже улыбнулась, и, снова подойдя нему, обняла и поцеловала. Ее поцелуй был спокойным и нежным, но Роуэну непонятно почему вдруг стало неприятно. Нет, он понял, в чем дело. Каким-то образом это было связано со скрытыми собственническими чувствами Кей. Роуэн оторвался от ее губ, удивившись, что у него могли возникнуть столь неприятные мысли по отношению к этой женщине. Он по-своему любил ее, но после катастрофы Кей каким-то образом не вписывалась в его жизнь. А может, дело в том, что он больше не вписывается в ее жизнь? Хотя, возможно, все обстоит гораздо проще, и он просто сходит с ума.

– В чем дело, милый? - Кей почувствовала смену его настроения.

Поскольку обсуждать то, что Роуэн думал в эту минуту, ему хотелось меньше всего, он предпочел предложить другую тему, тоже достаточно неприятную:

– Мне придется уйти в отпуск. Недели на две.

На привлекательном лице Кей отразилось изумление.

– Почему? - Роуэн попытался засмеяться, но ему не удалось.

– Доктор Кеплер считает меня обузой.

– Что это значит?

– Он боится поручать мне оперировать, опасаясь повторения сегодняшнего инцидента, - Роуэну страшно не хотелось признаваться в этом, но он добавил: - Кеплер прав. Мне нужно время, чтобы прийти в себя.

Кей промолчала. Похоже, она не вполне поняла, о чем речь.

– Я… гм, на пару недель уеду в Новый Орлеан,- как ни в чем ни бывало проговорил Роуэн. На Кей эти слова подействовали, как красная тряпка на быка. Но он, не дав ей заговорить, продолжил: - У Стюарта есть друг, который уехал на лето в Европу. Я буду жить в его доме.

Он видел, как Кей переваривает эту информацию. Наконец она согласилась:

– Да, это неплохая мысль. Ты просто с ума сойдешь, оставаясь здесь.

Его не удивило то, что она столь хорошо понимает его. Но ее следующее высказывание ошеломило Роуэна.

– Когда мы едем? - спросила Кей.

– Эй, погоди,- заторопился он.- Не могу же я тащить тебя с собой.

– Разумеется, можешь.

– Кей, ты же не можешь бросить «Фитнесс Эмпориум»!

– Есть люди, которые меня заменят.

– Нет! - это было сказано гораздо резче, чем хотелось бы Роуэну. Он проклял себя, когда увидел появившееся на лице Кей выражение. В этот момент Роуэн был сам себе противен, но возможность побыть одному, была для него важнее всего. Он сам не знал, почему это столь необходимо, но чувствовал, что должен поступить именно так. Тем не менее Роуэн постарался смягчить свой тон, добавив: - Смотри на вещи трезво, Кей. Меня не будет всего две недели. Я буду ежедневно звонить.

– Это не одно и то же,- начала было Кей, Роуэн поспешил использовать свой самый неотразимый аргумент, зная, что, если и это не убедит ее, то Кей настоит на своем.

– Как ты будешь готовиться к свадьбе, если собираешься в Новый Орлеан?

– В Новом Орлеане тоже есть телефоны.

– Конечно, но я думал, что тебе надо на последнюю примерку в ателье.

– Можно сделать это перед отъездом или приехать на денек.

– Смешно мотаться туда - сюда. Не просто смешно, а…

– Ты просто не хочешь, чтобы я поехала,- оборвала его Кей.

– Дело не в этом, - соврал Роуэн. - У тебя напряженное расписание, и поездка создаст массу неудобств.

Кей ничего не сказала. Она не сводила глаз с Роуэна, и под этим взглядом он почувствовал себя крайне неуютно. В конце концов, она сказала:

– Хорошо. Пусть будет так, как хочешь ты.

Он понимал, что ей не хочется мириться с этим, и она соглашается лишь потому, что не видит другого выхода.

«Черт побери, Кей! Я не хочу обижать тебя»,- подумал Роуэн. Он причинил ей боль и сожалел об этом, хотя сожаления не были столь сильны, чтобы заставить его изменить свои планы. Сам не зная почему, Роуэн был уверен в том, что должен отправиться в Новый Орлеан в одиночку. И в этом он ни на йоту не сомневался.

Глава четвертая

Дом, скрытый в кущах магнолий, назывался особняком Ламартин. Почему, Роуэн не знал, но подозревал, что так звали бывшего владельца. Роуэн чувствовал, что дом хранит определенную атмосферу. Стюарт назвал ее характером. Роуэну казалось, что это нечто большее, некое смутное свойство. Он затруднялся подыскать ему определение, просто странным образом чувствовал, что дом скрывает какую-то тайну. Было время, когда подобным странностям не было места в его рационально построенной жизни… Теперь же они были ему хорошо знакомы, хотя это знакомство и нельзя было назвать приятным.

Выйдя из машины, он увидел цветущие магнолии. Желтовато-белые цветы размером с ладонь были окружены темно-зелеными листьями, блестевшими, словно восковые. Дом, высокий и строгий, был красив суровой аскетической красотой. Он не располагал к себе, был мрачен, но, тем не менее, прекрасен и манил Роуэна к себе, как притягивают людей тайны. Роуэн распахнул скрипучие железные ворота и медленно вошел, чувствуя, что солнечные лучи, словно раскаленный металл, жгут его спину. Он услышал щебетание птиц и жужжание пчел, почувствовал запах травы, цветов и плодородного чернозема. На секунду ему показалось, что его чувства снова перемешались, и он опять слышит запахи и ощущает звуки, но этого не произошло. Роуэн с облегчением вздохнул.