Любимая - Сандра Кэнфилд

Дворик был тюрьмой. Благоухающей, тенистой, прекрасной тюрьмой. В дальних уголках прятались тени, опавшая листва заглушала шаги. Лианы и ветви словно тянули руки через весь сад, не защищая, а бдительно охраняя его, чтобы никто не смог ускользнуть без их разрешения. Гуляла ли здесь изображенная на портрете женщина? Ощущала ли она, подобно Роуэну, замкнутость этого дворика? Ответа не было. Роуэн слышал лишь свои шаги на поросшей мхом кирпичной дорожке, да журчащий шепот фонтанчика, струящегося из горгульи.

На следующую ночь Роуэн проснулся от тошноты. На этот раз его ощущения были не столь сильны, как тогда, когда он присутствовал при сердечном приступе у своего пациента, но и теперь Роуэн был уверен, что воспринимает чужую боль. Но чью?

В эту ночь произошло еще одно странное событие. Пошел мелкий дождь, брызгавший в окна и мгновенно впитываемый иссушенной зноем землей. Кот (Роуэн так и звал его - Кот) разбудил его, требуя свою порцию. Животное, казалось, было весьма раздосадовано, что дождь осмелился намочить его чудесную гладкую шкуру. После еды он отказался выходить на улицу и отправился вслед за Роуэном наверх. Там Кот вспрыгнул на кровать и, устроившись в ногах, принялся умываться. Приведя себя в порядок, он свернулся клубочком и уснул, словно и дом, и эта постель принадлежали ему. Роуэн не стал его выгонять, предпочитая не оставаться в одиночестве. Выключив свет, он тоже лег спать.

Без четверти два Роуэн неожиданно проснулся. На этот раз его душил дым, разъедавший, щипавший легкие. Задыхаясь, Роуэн скатился с кровати на пол. Кажется, при пожаре рекомендуют держаться ближе к полу? Нашарив в темноте выключатель, Роуэн зажег лампу.

Кот приоткрыл затуманенные сном глаза и посмотрел на него.

Роуэн не обратил на него внимания. Он намеревался отыскать источник пламени. В спальне не было ни струйки дыма, хотя воздух был наполнен едким запахом. «Как это может быть?»- подумал он, рискнув встать и очень осторожно открыть дверь спальни.

В коридоре ничего не горело, равно как и в трех других спальнях. Внизу - тоже ничего. Ничегошеньки! Нигде в доме не было огня. Кроме того, запах дыма исчез столь же неожиданно, как и появился. Роуэн вернулся в спальню, лег, но спать не мог. Прислушиваясь к шуму дождя и раскатам грома, он размышлял над этим происшествием и удивлялся.

В пятницу солнце ярко сияло на умытом дождем небе. Мир казался живым и доброжелательным, и, несмотря на то, что ночь выдалась тревожной, Роуэн чувствовал себя… Он и сам не мог описать своих ощущений. Его жизнь и этот мир казались ему сюрреалистическими, как полотна Дали, как отражения в зеркалах комнаты смеха на карнавале. Все было искаженным и неверным, но в то же время странно притягательным. Роуэн надеялся и верил, что со временем все встанет на свои места. Ведь после грозовой ночи солнце так ярко сияло на небе, а Роуэн был достаточно самонадеян, чтобы считать, что стоит лишь захотеть достаточно сильно, и все станет таким, как было.

Устав от медицинских журналов, он принялся искать в библиотеке, что-нибудь почитать, и нашел историю наиболее старых домов в городе. С изумлением и радостью он нашел в этой книге упоминание об особняке Ламартин. Дом был построен в 1856 году, но имя первого владельца названо не было. В 1875 году дом приобрел некий Гален Ламартин. В книге он был назван французским красавцем-аристократом. Он приехал в Новый Орлеан за несколько лет до покупки дома. Из того немногого, что было сказано о нем, Роуэн понял, что Ламартин занимался политикой и был весьма неравнодушен к слабому полу.

Была ли женщина с портрета знакома с ним? А может, она была его любовницей?

Со скуки Роуэн решил прогуляться в исторический, красочный Французский квартал. Вернувшись домой, он налил себе стакан холодного чаю и сел читать «Таймс-Пикайен».

Несмотря на то, что шла только первая неделя июня, город изнывал от жары. На территории знаменитого собора Сен-Луи велись раскопки, если верить газете, там был обнаружен тайный подземный ход.

Уик- энд прошел спокойно, и в воскресенье, ложась спать, Роуэн тешил себя надеждой, что все в его жизни постепенно придет в норму. Он мгновенно уснул и спал мирно и тихо, без сновидений. Вздохнув, Роуэн повернулся на другой бок, задев ногой пушистый комочек. Человек и кот устроились поудобнее и опять уснули.

В комнате запахло розовой водой. Роуэн заворочался и снова вздохнул, думая, что ни разу еще не ощущал такого приятного запаха. Нежный аромат заполонил комнату, наполнил легкие Роуэна, овладел всеми его чувствами. Постепенно он становился все сильнее и сильнее, пока потревоженный Роуэн не застонал и не проснулся, потянувшись к лампе. Прошлый опыт убеждал его, что в комнате никого не окажется. Так и было. Он был наедине с Котом. Лишь он, кот, и ошеломляющий запах, от которого ему стало плохо.

Чтобы не задохнуться, он должен был выйти из комнаты. Аромат, казалось, успел пропитать каждую клеточку его тела. Глаза щипало, в голове пульсировала боль, сердце изнемогало от сладкого запаха. Отбросив покрывало, Роуэн выбрался из комнаты и прислонился к стене в коридоре.

Он полной грудью вдохнул чистый, не пахнущий розами воздух, и посмотрел на лестницу. Деревянная, покрытая ковром лестница изящно изгибалась в форме буквы S, позволяя видеть сверху, что делается внизу. Увидев открывшуюся его взору картину, Роуэн затаил дыхание.

Свеча.

Женщина, держащая свечу.

В темноте свеча горела очень ярко, золотистый язычок пламени колебался, словно волнуемый ветром. Но женщина… Роуэн не видел, а скорее чувствовал ее. Она заполонила все его существо, как запах розовой воды. Роуэн шестым чувством понял, что он был выдворен из своей комнаты лишь для того, чтобы увидеть ее.

Что же он видит?

Точнее, кого?

Словно отвечая на этот вопрос, женщина медленно, но решительно направилась вверх по лестнице. Она подходила все ближе, но свет свечи не позволял Роуэну разглядеть ее лицо. Он заметил лишь блики в длинных черных волосах, кольцами спадавших ей на плечи и достигавших до самых бедер, и отсветы пламени на бледном лице. На женщине была старомодная белая ночная рубашка, наглухо застегнутая до самого горла маленькими перламутровыми пуговками и колыхавшаяся возле стройных щиколоток, приоткрывая их при каждом шаге. Из-под тонкого подола виднелись босые ноги. Сквозь складки полупрозрачной ткани Роуэн видел очертания красивого, гибкого, женственного тела.

Его сердце учащенно забилось. Мало того, что женщина была так прекрасна, она еще и остановилась лишь в нескольких шагах от него. Ее обволакивал слабый, словно весенний ветерок, аромат розовой воды. Сердце Роуэна громко стучало, когда он посмотрел ей в глаза. Его карие глаза встретились с глазами красавицы, угольно-черными и печальными.