Счастливчик - Леонид Жирков

— Господин капитан, разрешите ехать в город!

Капитан Горчилин, ротный командир второй роты, приподнялся с места, протянул руку для рукопожатия и сказал:

— Поздравляю Вас, только позвольте Вам, по-товарищески посоветовать… не увлекайтесь… легче на поворотах. Вы понимаете, неприятно все-таки было бы первую ночь в офицерском звании провести в комендантском управлении…

На это я с вежливой улыбкой я сказал, что мол, не маленький, свою меру знаю, и вести себя умею, но за совет — благодарю.

Хотя в вечер дня производства все иркутские рестораны, все сады и увеселительные заведения были полным полны мальчиками в свеженькой офицерской форме, из которых огромное большинство прощалось с городом навсегда, безобразий и пьяных скандалов не было вовсе. Правда и публика смотрела на новоиспеченных защитников Отечества ласково, и случалось их покрывала.

***

Первыми меня с производством в офицеры, дома поздравили родители. Мама заплакала, даже отец, обнимая, прослезился. Сестра Маша обняла и поцеловала, брат Павел крепко сжал руку. Потом был торжественный обед, и я, наконец, вырвался к Кате Крыловой.

С Катюшей я познакомился на святках тысяча девятисотого года, на катке. Она была с подругой, а я с другом, портупей-юнкером Михаилом Ракитиным. Через некоторое время, меня пригласили в дом, и я познакомился со всей семьей Крыловых, отец Кати, Дмитрий Васильевич преподавал в епархиальном училище, у Кати был старший брат Юрий, студент Томского университета, будущее светило медицины, как говорила Катя, и два младших брата гимназисты. Катя очень красива, тонкая, гибкая фигура, большие карие, сияющие глаза, каштановые волосы, собранные в пучок на затылке и вьющимися локонами у висков, губы, вырезанные в форме лука, тонкий нос, и красивые черные брови. В старину, про такие говорили, соболиные. Мы просидели с Катей в столовой комнате очень долго, почти до одиннадцати вечера. Я попросил ее руки, и она сказала:

— Да!

— Благодарю Вас Екатерина Дмитриевна. Единственным препятствием к нашему счастью, теперь служит реверс.

— Что это, Андрей Васильевич?

— Это значит, что пока у меня не будет недвижимости или имущества, дающего мне триста рублей в год дохода, или я не стану ротным командиром с соответствующим жалованием, до двадцати восьми лет, командир полка, а тем паче командир дивизии не дадут своего согласия на мой брак.

— Что же делать? — спросила Катя, упавшим голосом.

— Екатерина Дмитриевна! На жалование подпоручика, сорок один рубль и двадцать семь с половиной копеек совершенно невозможно прожить семейной жизнью. Я прошу Вас, подождать еще несколько лет, через три года я уже поручик, а это уже шестьдесят восемь рублей, я поступлю в академию, а еще через два года по окончанию академии, я уже штабс-капитан. На сто двенадцать рублей уже можно жить. Я клянусь Вам, что все так и будет!

— Я согласна! Я подожду Вас. Я люблю Вас! — говоря это, она встала.

Я притянул ее к себе, крепко обнял и в первый раз поцеловал. Крепко, в губы ища ее язык, и ощущая под руками ее хрупкую и в то же время гибкую спину.

— Мама! Папа!

Ее родители, казалось, ждали этого момента, оба появились торжественные, отец с иконой Спаса Нерукотворного в руках, мать с платком которым она утирала глаза.

Мы встали на колени и попросили их благословления. Так совершилась моя помолвка, а, в сущности, я очень, очень хотел взять в жены Катюшу Крылову прямо сейчас, но суровая воинская дисциплина диктовала мне правила приличного поведения.

***

Вернувшись, домой, я сказал отцу, что сделал предложение Екатерине Дмитриевне Крыловой.

— Ты не очень спешишь, сын?

— Нет, папа, я люблю ее.

— Это дочь Дмитрия Васильевича, преподавателя епархиального училища?

— Да папа.

— Девушка она красивая, но какое, приданное за ней дадут?

— Папа! Меня ее приданное совершенно не интересует, но Дмитрий Васильевич что-то говорил о двух тысячах рублях. Папа! Ты когда женился на маме…

— Было другое время!

— Но ведь тебя не интересовало ее приданное?

— Это правда! Меня не интересовало, потому, что я люблю твою маму, с первого взгляда, с первой встречи!.

— Я тоже люблю Катюшу!

— Но я статский чиновник, а ты военный, офицер! Когда же ты сможешь жениться?

— Не раньше чем через пять лет.

— Ну, дай Бог тебе!

Мы обнялись с отцом, выпили по рюмке шустовского коньяка из отцовского запаса, и он понес новость в спальню, куда уже удалилась мама.

***

С утра получение в канцелярии училища прогонных денег, проездных документов, прощание с друзьями. Через день я должен был отправиться к месту службы.

Кроме моего 172 Лидского пехотного полка, бывшего вторым полком второй бригады сорок третьей пехотной дивизии. В нее входили еще: 169 Ново-Трокский пехотный полк, 170 Молодечненский пехотный полк, имевшие стоянку в г. Вильна, составлявшие первую бригаду и 171 Кобринский пехотный полк в Гродно.

***

Проезд по железной дороге. Практически не отрываюсь от окна. Господи Боже, какая же большая моя Родина — Россия! Едешь, едешь, и конца края ей нет. Через девять дней на месте. Быстро нахожу расположение полка. Городок маленький и поездка к окраине от станции времени много не занимает.

Лида — уездный город Виленской губернии, при станции Польских железных дорог, в 89 верстах от губернского города Вильно. Пятнадцать тысяч населения; большинство евреи, есть поляки, литвины, немного русских. Климат умеренный. В городе две епархиальных и одна военная церкви. Городок чистый и аккуратный.

Представляюсь командиру полка.

— Господин полковник! Подпоручик Тихменев, представляюсь Вам по случаю назначения в Ваш полк.

— Здравствуйте, поручик.

— Здравия желаю господин полковник!

Знакомимся, полковника зовут Романов Владимир Романович.

Полковник кратко рассказывает историю полка.

— Сформирован полк семнадцатого января тысяча восемьсот одиннадцатого года под именем Пензенского внутреннего гарнизонного губернского батальона. Первого января тысяча восемьсот девяносто восьмого года стали мы называться, 172-й пехотный Лидский полк.

Подробнее можете узнать в библиотеке офицерского собрания.

В прошлом году полк перешел сюда, в специально для него выстроенные казармы, здесь, на окраине города. До этого размещались по обывательским квартирам, если желаете, можете квартировать прямо тут, в офицерском доме, если нет, то устаивайтесь в городе.

Ну, эта часть нашей беседы закончена. Полковник встал. Я тоже вытянулся перед ним.

— Назначаю Вас, субалтерн-офицером во вторую роту, к капитану Гришину Андрею Константиновичу. Будете с ним два Андрея. — пошутил полковник.

— Идите в канцелярию, доложите полковому адъютанту, пусть оформит в приказе по полку.

***

Весь первый день ушел на представление офицерам полка, фразу "Представляюсь Вам,…" я повторил раз шестьдесят.

Капитан Гришин, по виду старый служака с коротко остриженной шевелюрой, с полуседыми усами, кустистыми бровями, слегка одутловатым лицом и выцветшими глазами, но подтянутый, с бравой фигурой, посоветовал мне устроиться в городе. После переселения полка в казармы в городе образовалось много свободных квартир под наем, весьма дешевых, на разнице между квартирными деньгами и оплатой можно было недурно сэкономить, я с благодарностью выслушал его советы.

Впрочем, устройство на квартиру и прочие хозяйственные дела я осуществил только через месяц. Сразу же по представлению начальству и по зачислении, в списки, меня отпустили в отпуск, так называемый "28-ми дневный". Этот традиционный, полагавшийся всем молодым офицерам после производства отпуск, давался, конечно, не для отдыха. В счастливом 19-летнем возрасте, чтобы отдохнуть, вполне достаточно проспать без просыпу часов девять, десять.

Попечительное начальство установило его с целью дать папашам и мамашам возможность вдоволь насладиться лицезрением своего отпрыска в офицерской форме, а самим отпрыскам покрасоваться вообще, а перед знакомыми девицами в особенности. Поскольку я находился далеко от родительского дома, отпуск я провел в Вильно в семье тетки Аглаи, сестры моей матери, навещая с ней, и ее дочерью, моей кузиной Ангелиной, всех их знакомых, и поневоле знакомясь с дочерьми этих знакомых. Но Катенька Крылова не выходила у меня из памяти, и я очень жалел, что ее нет рядом со мной.

***

Здравствуйте Андрей Васильевич!

У меня все хорошо. Я начала заниматься по курсу педагогики, чтобы сдать экзамены на звание домашней учительницы. Папа сказал, что после окончания гимназии я могу претендовать только на звание домашней воспитательницы, а это не даст права получать впоследствии вспомоществования от губернского комитета попечения народного образования. Сдав же экзамен на звание домашней учительницы, я смогу получать жалование от родителей ученика, и впоследствии быть обеспеченной хотя — бы минимальной суммой.