Счастливчик - Леонид Жирков

— Так точно, Ваше благородие!

— Четыре года назад я точно так же как и Вы, первый раз вышел в город первый раз в отпуск и тоже очень волновался!

Он строго по уставу еще раз, поприветствовал меня и пожелал хорошей службы.

***

Преподаватели были строги, но справедливы. Преподавателями в училище были не только военные, но и статские. На нашем языке — шпаки. В обязательном порядке все юнкера училища изучали Закон Божий, русский и иностранные языки, учились верховой езде, танцам, фехтованию, гимнастике. Не считая уже такие чисто военные предметы как тактика, артиллерия, Уставы, фортификация, стрельба из всех видов оружия, военное законодательство, топография.

Ежегодно, 15 лучших гимнастов из числа выпускников, отправлялись на высочайший смотр в Царское Село. Музыкальная подготовка тоже находилась у нас на должной высоте.

Большой объем знаний приходилось усваивать в довольно сжатые сроки. Атмосфера серьезности, деловитости, военщины, в лучшем смысле слова, охватывала входившего в училище. Там все было построено на мысли: выработать в течение двух лет из бывшего мальчика кадета образованного хорошего офицера. Отсюда весь режим училища с его системой обучения и воспитания.

В результате мы увлекались военным делом со всем пылом молодости.

Мы старались довести строевые, ружейные приемы и гимнастику до щегольства. Многократно отрабатывая одни и те же элементы. Практически все первокурсники перед сном проделывали ружейные приемы и гимнастические упражнения перед громадными зеркалами, установленными в рекреациях, чтобы поскорее выглядеть такими же подтянутыми, уверенными в себе как второкурсники и это считалось вполне нормальным. Знание воинских уставов назубок считалось шиком и доходило даже до ненужных подробностей. Так, например, некоторые знали, какой вес по закону должна иметь офицерская перчатка или офицерский свисток.

Быть по одежде, по выправке и строю, лучшим в училище, быть по стрельбе "выше отличного", ходить строем, лучше других рот, считалось идеалом.

Ответственность за юнкеров лежала на строевых начальниках — наставниках и «отцах» своих питомцев.

Краеугольным камнем воспитательного процесса было религиозное воспитание. Наше училище имело свою церковь, которую юнкера охотно посещали, исповедовались, помогали отцу Михаилу, прислуживали на богослужении, пели в церковном хоре. На стенах церкви были мраморные доски, на которых высекались фамилии погибших воспитанников училища.

"Безверное войско учить — что ржавое железо точить!" — говорил Суворов. Каждый юнкер носил нательный крест. Молебном начинался учебный год. Молитвой начинался и заканчивался день. В дни церковных праздников юнкера были обязаны быть в своей церкви, соблюдался Великий Пост, ходили к святой заутрене на Пасху. Трудность религиозного воспитания здесь состояла в том, что цель религии — привлечь сердца людей к идеалу милосердия, а смысл всякой военной школы в том, чтобы научить людей наилучшим образом пользоваться оружием и убивать себе подобных.

Видимо, согласовать понятия Креста Христова и оружия нельзя, но сочетать их можно. Для этого есть глубокое основание — рассудок и совесть человека. Окончив училище и выйдя в часть, бывшие юнкера попадали в казарменную обстановку. Но если в Императорской армии не учили ненависти, не учили мстительности и жестокости, если принцип "лежачего не бьют" был вкроен в сознание, то это во многом было заслугой религиозного воспитания.

Параллельно шло ознакомление со всеми новыми военными течениями в литературе; юнкера увлекались модными и очень популярными тогда книжками Бутовского. Его "Воспитание и обучение современного солдата" было настольной книжкой многих юнкеров старшего курса; его "Наши солдаты" — читалась всеми. По ним знакомились мы с психологией будущих подчиненных, мы старательно готовились быть хорошими офицерами. Примеры блестящих строевых офицеров были у нас перед глазами — это наши училищные офицеры: фон Род, Стрельников и Крашенинников.

Одевали нас в Училище хорошо. Отпускные шинель, мундир и шаровары были всегда новые и даже недурно пригнаны. Сапоги были только одного сорта, намного лучше казенных, солдатских. Казенные сапоги мы надевали на строевые занятия и назывались они не очень приличным словом, похожим на «самоходы». Сапоги эти, черного товару, надеть в отпуск было рискованно. Могла пострадать светлая мягкая мебель или белое платье в вихре вальса. Поэтому все без исключения юнкера заказывали себе у сапожников Горохова и Либмана, поставщиков Училища одну или две пары высоких офицерских сапог, лакированных или шагреневых.

Сапоги эти надевались в отпуск, а потом года два, три носились и в офицерском звании. Делались сапоги в кредит, "в счет производства", т. е. в счет тех 250 рублей, которые казна каждому молодому офицеру выдавала на постройку офицерского обмундирования.

Большинство, таким же образом заказывало себе и шаровары. Они также годились на последующую жизнь, т. к. снабдить их офицерским кантом стоило трешницу.

Большое влияние на все общество во время моего обучения имела разгоревшаяся на юге Африки англо-бурская война. Традиционная неприязнь к Англии во многих странах вызвала поток добровольцев желавших сражаться на стороне буров. Повсеместно была распространена песня "Трансвааль, страна моя, ты вся горишь в огне…". Иногда на лекциях по тактике преподаватель подполковник Дугин рассматривал происходившие в Трансваале и Оранжевой республике бои. Откуда он черпал материал никто не знал, но по слухам он получал письма от своего друга, который чтобы принять участие в войне ушел в отставку. Все мы были всецело на стороне буров. От Дугина мы на полевом выходе и услышали первый раз поговорку, что третий не прикуривает.

От него же мы услышали массу интересных вещей, о применении пулеметов, скорострельной артиллерии, делавших ранее бесспорно ударную силу армии, кавалерию бесполезной.

В свободное время мы часто дискутировали с Поплавским, о том какие будут будущие войны. Применение колючей проволоки, защитного цвета обмундирования, автомобилей и бронепоездов, совершенно не соответствовало тому, чему нас учили.

Но программа обучения утверждена и приходилось ее выполнять. Зубрить уставы, военное законодательство, и еще множество дисциплин, включая два иностранных языка.

Незаметно прошел первый год училища и промелькнул второй. Мы были на старшем курсе. Некоторые из нас, а в том числе и я, были произведены в портупей-юнкера…

Училище я окончил по первому разряду, что теоретически давало мне право на старшинство в производство в следующий чин. Впрочем, имея двенадцать баллов по военному законодательству, я так и не понял, в чем это преимущество.

Глава IV. О трудностях быть отцом и о процессе рыбалки

В «Парткоме» я спросил Михал Михалыча. Меня провели за дверь из торгового зала во внутренние помещения. В коридоре, отделанном пластиком и изогнутым буквой Г, было штук семь дверей. Провожавшая меня красивая девушка с красивыми ногами, которые, идя сзади нее, я естественно рассмотрел, постучала и заглянув за дверь сказала:

— Михал Михалыч! К Вам!

Я, поблагодарив красавицу и вошел в логово Минотавра.

— Здравствуйте Михал Михалыч. Я от Андрея Владимировича…

— Здравствуйте. Он мне только что звонил. Давайте смотреть изделие. Вот он на столе ваш ноутбук. Значит так, — он ловко начал раскладывать плоскую коробку на составные части.

— Это в первой половине, экран 16", во второй половине сканер. Это клавиатура, снизу отщелкиваем принтер и переворачиваем вот так. В комплект входит ИК мышь, внешний блок питания, аккумулятор рассчитан на 5 часов, но конечно без включения принтера и сканера. С ними всего на полтора часа. Процессор три гигагерца, хард сто шестьдесят гига, DVD-CD пишущий.

Встроенные колонки, микрофон, видеокамера. Основная изюминка наличие сканера и принтера. Они же являются недостатками, весьма утолщающими конструкцию. Принтер обеспечивает печать двух тысяч листов запасной комплект картриджей прилагается как и пятьдесят листов А4 в контейнере. На винт загрузили все, что можно, проверять будете?

— Да господь с Вами. Раз все есть, значит, все есть. Если чего не хватит Кока и сам загрузит.

— Тогда давайте собирать и паковать.

Михалыч ловко собрал ноутбук в первоначальное состояние, любовно погладил корпус. Потом засунул его в целлофан и упаковал в картонную коробку с удобной ручкой для переноски.

— Большое спасибо, Михал Михалыч.

— Не за что. Потребуется еще что-нибудь, звоните.

— До свидания.

— До свидания. Андрею привет!

***

Телефон зазвонил, когда я уже вымыл Гришку после прогулки, покормил, поговорил с Игорем и собирался греть ужин для себя. Ленка сегодня опять была в ночную смену, и хозяйничать на кухне приходилось самому.