Когда осенние печали. Часть 3. - Эвелина Пиженко

Мужу сестры и двоюродному брату Петру повезло: один работал на железной дороге, а второй на местной газовой котельной. С Петром у Александра всегда были очень тёплые отношения — почти ровесники, они с детства были дружны и очень похожи. Впрочем, в этом не было ничего удивительного — их отцы были близнецами.

…Уже на третий день своего пребывания на родине Александр откровенно заскучал… Родные места не вызывали прошлых радостей, а действовали угнетающе. Хотелось поскорее вернуться домой, вновь ощутить динамику огромного города, влиться в работу, обнять любимых внуков… Но уехать вот так сразу было неловко, ему, действительно, здесь были рады. Приглашение на свадьбу к соседям Петра он принял с благодарностью и обещанием прийти, тем более, что женился сын его бывшего одноклассника.

Накануне свадьбы была баня — тоже у Петра, и, расслабившись после парилки, Александр с удовольствием пил в предбаннике клюквенный морс, когда сам Пётр, неожиданно выскочив в чём мать родила за дверь, тут же вернулся с банкой солёных огурцов, буханкой хлеба и бутылкой водки. Видимо, всё это было припрятано заранее, чтобы не увидела супруга, но, зная добрый характер свояченицы, Александр искренне удивился такой конспирации.

— Да не смотри ты так, Санька… — Пётр только сейчас завернулся в простыню и, достав откуда–то пару гранёных стаканов, с явным удовольствием разливал в них прозрачную жидкость. — Или что, скажешь, что пить не будешь?!

— Да почему ж… — Александр взял протянутый ему стакан. — Выпью… Только ты как–то украдкой, мы чего, кого–то боимся?

— Так украдкой — оно ж вкуснее! — Пётр добродушно рассмеялся. — Интрига, Санька!.. Забыл, что ли, как в восьмом классе перед танцами вот так, в бане дедова самогона напились?

— Такое разве забудешь!.. — вспомнив ту запретную «стопочку», и последовавшую за ней «вторую», и, как результат — обездвиженное состояние, в котором и застал их дед, решивший и сам, в тайне от супруги «принять на грудь», Саша в ответ громко расхохотался. — Сначала дед подзатыльников надавал, потом отец — только по другому месту, и уже не ладонью!..

— А меня батя не лупил, он мне наутро бутылку выставил, говорит — пей, сынок, полегчает… — Пётр заговорщицки подмигнул, потом, как будто что–то вспомнил, покрутил головой. — Да пробку–то и вынул… мне как дух самогонный в нос ударил… так я на весь день с тазиком подружился… Надолго охота отпала самогонку дедову воровать!

Посмеявшись вместе с братом, Александр залпом выпил стакан, потянулся за огурцом. Удивительно, но после всех неприятных событий он практически перестал употреблять алкоголь. Вопреки всему, желания утопить горе на дне стакана отсутствовало напрочь, и только сейчас он решил поддержать компанию — вечер в баньке располагал к такому, чисто мужскому застолью.

— А вот скажи мне, Санька… — хрустнув своим огурцом, Пётр внимательно посмотрел на брата. — Почему ты всё–таки один приехал?

— А что тут такого? — тот пожал плечами. — Аня не смогла… А я и раньше один приезжал. Чего ты спрашиваешь–то?..

— А не ври… — Пётр снова разлил по стаканам. — Один ты всего пару раз приезжал, и Аня тогда работала. А сейчас она в отпуске… Чего у вас случилось–то?..

— Да ничего не случилось… — Александр нахмурился. — Всё нормально, Петь…

— Врёшь ведь…

— Ну, вру…

Он уже понял, что Пёрт знает об их ссоре — видимо, рассказала падчерица, которая уже несколько лет жила в том же городе, что и Александр, и работала в творческом центре Дмитрия. Всех подробностей Алиса, конечно, не знала, но, бывая иногда у Морозовых, не могла не заметить перемен, коснувшихся обоих супругов.

Отпираться не было смысла… Саша вдруг почувствовал острое желание поделиться своей бедой… Он знал: от Петра никуда не уйдёт, тот даже родной жене не расскажет доверенную ему тайну…

Поразмыслив ещё с минуту, он решительно отставил всё ещё полный стакан и, облокотившись на расставленные колени, привычно сцепил пальцы рук…

— Вот такие дела, Пётр Николаич… — закончив свой рассказ, Морозов насупился и ещё ниже опустил голову. — Жили, не тужили… а оказалось, что я многого не знаю о своей жене…

— Да, Санька… — не проронивший ни слова Пётр только теперь решил подать голос. — Невесёлая ситуация… А я подумал, что это из–за твоего сына внебрачного у вас такое… Ну, и что ты теперь делать намерен?

— Откуда ж я знаю… Столько лет прожили… да и было всё давно… Вроде как руками махать поздно… — Саша тяжело усмехнулся. — Ну, ладно тогда, перед свадьбой… говорит, всё ещё любила того… Но потом–то уже был целый роман… Я ж ей верил, Петь… Безоговорочно верил… Она ж для меня была — всё! Да и не замечал я ничего, она всегда дома, ну, бывало, что на работе задержится, у кого не бывает?.. Я даже понять не могу — когда, с кем?!

— А оно тебе надо?.. — Пётр бросил на брата быстрый взгляд исподлобья. — Знать — когда и с кем… Ну, узнаешь… Что, морду бить пойдёшь через столько лет?..

— А чёрт его знает, Петька… — Александр снова сжал в руке стакан. — Сам не знаю… В душе — такая чертовщина… словами не передать. Я ж никогда в жизни не думал, что Аня способна на такое…

— Не думал… — Пётр хмыкнул. — Про такое никто не думает, Санька… Ты ж тоже не думал, что сын найдётся через столько лет?

— Не думал… — так и не выпив, Александр снова отставил полный стакан. — Только это — совсем другое…

— Да как сказать… Аня–то как отнеслась?.. — чуть прищурившись, Пётр пытливо уставился на брата.

— Нормально отнеслась… Скажу больше — это она первая обо всём узнала, а потом рассказала мне.

— Вот видишь…

— Другое это, Петь, понимаешь?.. Это — радость… Мишка — хороший парень, на нашу породу похож, на морозовскую…

— Так то тебе радость… Мне вот — радость, ещё один племянник… А Анне Сергеевне — радость ли?.. — Пётр для пущей убедительности прицокнул языком. — Вот то–то и оно…

— Да понимаю я! Только было всё до неё… Я ж ей не изменял, ни разу в жизни!

— Понимаю тебя, братуха… — тяжёлая ладонь Петра легла на плечо Александра. — Только и ты пойми… Жизнь — она штука сложная… Жили бы мы в раю, так никто бы и не грешил… А мы–то — на земле…

— Я всё умом понимаю… И люблю ведь её до сих пор… Только сломалось что–то, Петька…

— Ну, представь, разведётесь вы… — всё–таки осушив свой стакан, Пётр поднёс ко рту огурец — звонкий хруст разнёсся по предбаннику, опережая рванувший за огурцом из узкого горлышка банки пряный аромат. — Ну, а дальше — что?.. Ну, поделите квартиры–дачи–машины, разъедетесь…