Драконовы сны - Дмитрий Скирюк

Жуга опустился на камни возле пленника. Поднёс кружку к его губам. Тот отвернулся.

— А вот это ты зря, — хмыкнул травник. — У тебя, должно быть, всё горло пересохло. Зачем ты следил за нами?

Тот не ответил. Травник сосредоточился и медленно принялся перебирать в уме созвучия, проталкиваясь сквозь пелену непонимания.

— Морн, — позвал негромко он. Веки пленника едва заметно дрогнули и Жуга убедился, что угадал имя правильно. — Морн, готов поспорить, что ты меня понимаешь. Я не желаю тебе зла. Но я не верю, что ты мог оказаться здесь случайно. Ты ведь шёл по берегу за нашим кораблём, я прав?

Пленник коротко взглянул на травника из-под завесы грязной чёлки. Губы его шевельнулись, однако слов за этим не последовало. Жуга подложил под себя обломок доски и уселся поудобнее. Поставил кружку на песок.

— Я знал когда-то девушку из вашего народа. Она… была со мной. Её звали Линора и она была… странная. Я её любил. И наверное, люблю до сих пор. Я думал, ваш народ давно исчез…

— Ты не норвежец, — сказал вдруг тот. Голос его был хриплым и бесцветным, но травник всё равно вздрогнул от неожиданности и чуть не опрокинул кружку. — Ты вообще не викинг.

— Да, я с южных гор, с большой земли.

— Викинги жгут, грабят, убивают. Завоевали всю восточную Англию. После этого ты спрашиваешь, что я делал здесь? Смотрел.

Он умолк и травник не нашёлся, что ему ответить.

— Среди вас сид, — помедлив сказал тот. — И дракон. Я подошёл поэтому.

— Ты ведь мог убежать, зачем ты остался? Ты и… — Внезапно Жугу осенило. — Ты был не один? Кто… она?

Тот вскинул голову, и травник снова понял, что попал в точку.

— В тебе огонь, — сказал негромко пикт, — и ты угадываешь имя. Я тебе верю. Я не стал бы нападать. Её ранили. Я дал себя найти, чтоб не нашли двоих.

Жуга встал и вытащил кинжал. Заметив его движение, Сигурд нахмурился и положил ладонь на рукоять топора.

— Эй, ты что собираешься делать?

Травник наклонился к пленнику и молча разрезал на нём верёвки.

— Уходи, — сказал он.

— Ты с ума сошёл! — Вильям схватил его за плечо. — Он же приведёт своих, нас нашпигуют стрелами!

Морн медленно встал, растирая затёкшие запястья. Выпрямился. Сигурд с топором наголо стоял чуть в стороне, готовый пресечь любую его попытку напасть.

— Надеюсь, ты соображаешь, что творишь, — сказал викинг. — Иначе…

Пикт посмотрел на Сигурда.

— Ты зря думаешь, что мы не ценим честность, — сказал он и повернулся к травнику. — Оставь моё оружие на берегу, я вернусь за ним завтра. Пусть звезда освещает ваш путь.

И он растворился в темноте.

Сигурд молча опустился на бревно. Засунул топор за пояс, подбросил дров в костёр. Поднял с песка оставленную травником кружку и отхлебнул большой глоток. Покосился на Жугу, затем на Вильяма. Протянул руку к лютне.

— Слышь, рифмач, эта штука у тебя играет? Ты бы спел чего.

— Так люди ж спят.

— А ты негромко, чтоб не разбудить. А то нам ещё до утра сидеть.

Бард настороженно покосился в темноту.

— А если подойдёт кто? Не услышим.

Сигурд рассмеялся и выплеснул в огонь остатки пива. Пламя зашипело.

— Теперь-то какая разница? Если этот парень нас не обманул, никто не нападёт. А если обманул, то заявится такая куча народа… В общем, не хочешь петь, так и скажи, я не из обидчивых.

Вильям насупился и потянул из-за спины свой инструмент. Подстроил колки, прошёлся пальцами по струнам, взглянул на травника, на спящего мальчишку-эльфа, на остальных мореходов. Откинул кончики волос за уши, опустил глаза.

— Я спою песню, — сказал он. — Один мой друг когда-то написал её… Мне кажется, она немного про таких, как мы сейчас.

Он тронул струны.

Мне выдоха хватит на пол-оборотаИ две полетевших струны.На пол-оборота — взглянуть на кого-тоИ выйти из этой страны.

И выйти из этого мира на волю,Туда, где ни пальцев, ни струн,Ни черного поля, ни белого поля,Ни жадных мерцающих лун.

Кто скажет, зачем поднялась эта песня,За кем улетела струна?Нет песни чудесней, и знаешь — чудеснейВсего, что она не нужна.

Пустая работа до смертного потаТяни эту ноту, покаОсталось дыханья на пол-оборота.На пол-оборота колка.

На последних словах лютня неожиданно сменила ритм, а тихий голос барда вдруг окреп и подхватил мелодию, и дальше были уже новые слова:

Погоди, погоди, хоть немного постой!Ты меня подожди на дороге простой.Гравий или песок, то ли снег, то ли грязь…«Подожди меня, Бог», — говорю я, смирясь.

Мне немного не надо и много не надо,Я забыл все учебники жеста и взгляда.Я забыл все слова и стою безъязыкий.Лишь душа надрывается в каменном крике.

А дорога на Запад, всё тянет дорога,К океану жестокой безрадостной влаги…Погоди, погоди, остаётся немного.Погоди, так немного осталось отваги.

Погоди, погоди! остаётся немного —Только бисер молитв да единственный запах,Не забытый в дороге.

Дорога, дорога,Всё на Запад дорога,на Запад, на Запад…

Сигурд и Жуга слушали, не прерывая барда ни движением, ни словом. Несмотря на то, что Вильям пел вполголоса, Тил всё-таки проснулся, приподнялся на локте и теперь тоже слушал, глядя в огонь. Бард пел песню за песней, про героев, про друзей, про забытые битвы, про то, как плохо идти одному. Царила тишина, но травник знал, что где-то там, за границей освещённого костром пространства, затаив дыханье, их слушают ещё двое, и слушают очень внимательно.

Кровь души сочилась на камни…

Оставшуюся ночь все трое не сомкнули глаз и жгли костры, а наутро двинулись в дальнейший путь. Когда корабль проплывал мимо скалистого утёса, Жуга разглядел на его вершине двух человек. Один из них помахал рукой. Варяги, как они ни были встревожены событиями прошлой ночи, не заметили ничего, и только Тил, перехватив взгляд травника, на мгновенье понимающе прикрыл глаза и чуть заметно ему кивнул.

— Они дружили с нами, — сказал он. — И всё ещё грустят от того, что мы ушли. Ты видел шрамы на его лице? Это сын вождя.

— Я догадался.

В этот миг взгляд Тила упал на странного вида нож из чёрного железа с глубоко источенным лезвием, который торчал у травника за поясом.

— Где твой кинжал?

Жуга усмехнулся.

— Считай, что я его потерял.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});