Война мага. Том 4: Конец игры - Ник Перумов

— Они все на западе! — с торжеством выпалила Сежес, так, словно это было её личной заслугой. — На западе, за Разломом — и там идёт такая волшба, что, повелитель, я готова была от зависти слопать собственную юбку!

— Не стоит смущать моих легионеров, равно как и Баламута, — невозмутимо бросил Император, услыхав за спиной тихий смешок Тайде.

— Кто-то заставил стянуться туда всех козлоногих! — Сежес даже не обратила внимания на шпильку. — Кто-то бьёт их в хвост и в гриву, так, что даже костей не остаётся!

— Те, кто выжигал магию пирамид, по-прежнему помогают нам, — тихо проговорила Сеамни. — Не знаю, кто они, откуда, чего хотят — но помогают!

— Жаль только, не присоединились к нам в преддверии Всебесцветной Башни, — заметил Император.

— Боюсь, что и не присоединятся, — покачала головой чародейка. — Эта магия не от мира сего, не мельинская. И тем, кто бьется сейчас с козлоногими, нет дела до наших собственных дрязг. Там чувствуется и ещё какое-то волшебство, но его я понять уже не могу. Несмотря на новые силы. Я бы и раньше этого не почувствовала, но так уж совпало… да и пламя они распалили — выше неба.

— Что ж, возблагодарим судьбу за этот маленький подарок. — Император торопливо облачался в броню. — Нельзя терять ни дня. А Радуге послать гонца, чтобы немедля прекратили детоубийства. Конечно, они не послушают, но… А легионам — марш, марш, марш!..

…Радуга ещё пыталась сопротивляться. Когда Серебряные Латы вплотную приблизились к Мельину, мятежная часть Шести Орденов вновь прислала посольство, всё ту же Шённес, гордо бросившую, что «твоя неумная шутка нас не запугает» и что «Радуга больше не сдерживает орду. Она обрушится на тебя, неразумный и недостойный короны сын Императора, и тогда горе тебе!..»

— Не смею препятствовать, — ядовито поклонился Император. — И желаю удачи в столь благородном начинании.

…Голубиная почта вскоре принесла весть, что твари Разлома вновь поползли на запад, но теперь они не мчались, пожирая лиги, они едва тащились, в день одолевая едва ли восьмую часть обычного перехода легионов.

Конгрегация же решила Мельин не сдавать. Императора встретили наглухо замкнутые ворота и гордые знамёна знатных родов, щедро украсившие стены и надвратные башни. Легионы поломали бы зубы о столичную твердыню; всё, о чём в своё время толковал Брагге проконсул Клавдий, вышло бы справедливо и для имперской армии: крепкие и высокие стены, близость воды, обильные запасы.

— Скаррон, твой Девятый Железный останется здесь, — бросил Император, закончив объезд города. — Мятежники не должны высунуться за стены. Как это сделаешь — не мне тебя учить.

— А чего тут учить? — ухмыльнулся тот. — Костров побольше палить станем, манипулы под разными значками туда-сюда погоняем. Не впервой, повелитель! Ну, а когда разберутся да прочухаются — уже поздно будет.

— Всё верно. И помни, нужно не просто удержать их в городе — а и сберечь легион. Надавят — отходи, сдерживай, но не переусердствуй. Стоять насмерть сейчас нужды нет.

— Как же «нет», повелитель, а если они в спину войску ударят? — возразил командир Девятого легиона.

— Не успеют, — уверенно сказал Император. — Пока разберутся, пока развернут конницу — мы уже доберёмся до Нерга. А без всебесцветных вся эта Конгрегация… — Он покачал головой и усмехнулся: — Сама развалится.

— А козлоногие?

— А им сейчас не до нас.

* * *

— Не умеете вы, эльфы Тёмные, в осадах сидеть, — основательно и веско пробасил Арбаз, стягивая сапог и с наслаждением шевеля пальцами. — Времени-то всего ничего прошло, а вы уже стонете. Хорошо, что гаррат не слышит. Впрочем, даже услышь он, вам-то что — он добрый, милостивый, нет бы отправить лет на триста драконий навоз разгребать. Ну, чего хнычете, чего стонете? Вода у нас есть. Припасов маловато, что верно, то верно, но гном, если надо, и дольше протянет, хотя брюхо у нас куда вместительней вашего. Ты, Ульвейн, скоро заклятье закончишь? Козлоногих жжём сотнями, они уж и сунуться боятся, нам самим спускаться приходится. У меня заряды к бомбарде кончаются. — На лице гнома отразилась искренняя озабоченность. — Опять же, людям от нас немалое облегчение. Твари стоят, как цепями к нам прикованные. Потерь, считай, нет, полдюжины легкораненых. Живи да радуйся, эльфы! Нет, всё-то вам не так.

— Разговаривающих или хотя бы воющих всё меньше. — Ульвейн за эти дни исхудал, спал с лица, кожа потемнела. Щегольской смарагдовый наряд обратился в грязные, прожжённые во множестве мест лохмотья. — Силу для моих чар с каждым днем набирать всё труднее. И я чувствую, что твари опять оживились на востоке. Едва ли обитателям Мельина сейчас легко, любезный гном.

— Всем сейчас шею стянуло. — Арбаз сплюнул. — Ты скажи, эльф, сколько тебе ещё этих «разговаривающих» потребно? Отличать я и мои их можем, достать трудненько, что правда, то правда, но — не невозможно. Придётся только чуть подальше отойти.

— Ага, и потом выручать тебя всем отрядом будем, — огрызнулся Аррис. Эльф баюкал левую руку, замотанную тряпками и висящую на перевязи: магия затянула рану, но какое-то зловредное чародейство в ней до сих пор оставалось. — Уж лучше потихоньку-полегоньку…

— Потихоньку да полегоньку не получится, — отрезал Арбаз. — Гаррат велел вас вытащить и поспешать обратно. А мы тут сидим, штаны протираем. Нет, господа эльфы, вы как хотите — этой ночью я пойду на промысел. Ульв, последний раз спрашиваю — сколько этих тварей тебе нужно?

— Дюжину, — отвёл глаза эльф. — Дюжину разговаривающих или пять сотен вопящих. Молчунов не надо совсем.

— Будет сделано. — Гном ухмыльнулся в бороду. — Нуте-с, сколько ж у нас осталось красной смеси?.. — Он встал на колени перед сундучком, на котором только что сидел, распахнул крышку и стал копаться в почти полностью опустевших алхимических склянках, уютно устроенных в выложенных мягким выемках. — Маловато, эх. Ну ничего. И белая для такого случая сгодится, и даже лиловая.

Он принялся откупоривать флаконы, отмеряя мензуркой сухо потрескивающие порошки — по их крупинкам иной раз проскакивала быстрая цепочка разноцветных искорок. Оба эльфа взирали на священнодействие с неподдельным уважением. На что способны заряды Арбаза и его бомбарда, они уже видели.

— Эй-гой! Хассар! — окликнул он проходившего мимо гнома — доспехи того покрывала копоть, верно, только что поднялся от внешнего палисада. — Собери наших. Болтунов пойдём промышлять.

— О! То дело! — обрадовался Хассар. И рысью припустил в глубь осаждённого лагеря, выкрикивая: — Нором! Ковдан! Шумр!..

— Он мне всю дичь распугает, — усмехаясь, пробормотал Арбаз, ссыпав наконец все потребные порошки на расстеленную тряпицу. — Так, завернуть, запечатать… А вы, господа эльфы, не глазейте на меня, словно на воплощение Прекрасной Дамы. Может, нам придётся улепётывать отсюда во все лопатки.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});