Всё или ничего (СИ) - "niki123"

Эдмунд обхватил мужа за шею, сам придвинулся ближе. Уже стало непонятно, кто кого целовал. Просто этот миг хотелось продлить как можно дольше. Рубашка Эдмунда полетела куда-то назад, и Чезаре с наслаждением ласкал ровную спину, трогал плечи, бока, на периферии сознания отмечая, что муж обзавелся мускулатурой, хотя и несильной.

Когда рука Чезаре опустилась на поясницу, омега вздрогнул. Мужчина тут же убрал руку, стал торопливо стягивать с себя рубашку. Эдмунд опустил руки на обнажившиеся плечи, ощущая под пальцами стальные мышцы, погладил мускулистую грудь, опустился чуть ниже. Короткие волосы щекотали ладони. Чезаре придвинул любовника вплотную к себе, поцеловал.

Руки гладили спину, опускались на поясницу, изредка пробегались по кромке брюк. Неожиданно горячие губы сомкнулись на соске омеги, и он выгнулся, подавившись воздухом. Это было слишком хорошо, чтоб вынести. Чезаре подхватил омегу под ягодицы и чуть приподнял, чтоб удобнее было целовать нежный подрагивающий живот. В какой-то момент альфа опрокинул мужа на спину, заставив тихо охнуть.

Эдмунд уже ничего не соображал. Отступили все моральные принципы, все растворилось в невероятных ощущениях, которые дарили большие мозолистые ладони и сухие горячие губы. Чезаре стащил брюки с омеги, Эдмунд не успел даже смутиться, как альфа принялся целовать его бедра, заставляя их раскрыться. Через пару минут и его брюки оказались на полу.

Вдруг внутри шевельнулось какое-то неприятное ощущение, позабытый, казалось, страх вдруг поднял голову. Эдмунд вздрогнул и напрягся против воли. Почувствовав перемену, Чезаре подтянулся к лицу мужа, заглянул в потемневшие глаза.

- Не бойся, солнце, - срывающимся шепотом пробормотал он, - не будет сегодня ничего, что ты не захочешь. Обещаю, - тут мужчина сел и потянул любовника на себя, заставив сесть на колени к себе лицом. - Смотри, ты снова сверху. Я весь в твоей власти, - выдохнул Чезаре Эдмунду куда-то в шею.

И все началось по новой. Прерывистые вздохи, горячие поцелуи, мимолетные прикосновения. Все слилось в одно непрекращающееся удовольствие. Эдмунд сгорал в пламени желания и удовольствия. Иногда оно становилось таким сильным, что хотелось взмолиться о пощаде.

Чезаре проник в любовника сразу двумя пальцами, сжал зубы, чтоб не сорваться. Эдмунд затаил дыхание, прогнувшись в пояснице. Через пару минут альфа добавил еще один палец и стал легонько покачивать омегу, тот кусал губы, но тихие стоны все же вырывались. По виску потекла капля пота, и Чезаре поймал ее губами. Эдмунд вцепился в его плечи, руки скользили, и омега невольно сам насаживался на пальцы любовника.

Чезаре в который раз поцеловал Эдмунда, вытащил пальцы и, подхватив мужа под бедра, стал медленно опускать на себя. Омега обхватил его руками за шею, уронил голову ему на плечо. Волосы рассыпались по спине. Альфа поглаживал мужа по пояснице, чувствуя, как он напрягается.

- Ты совсем меня забыл, - выдохнул альфа. У него сводило скулы от напряжения.

- Ты поможешь мне вспомнить, - со свистом ответил Эдмунд и одним плавным движением соскользнул вниз.

С губ Чезаре сорвался низкий стон, а омега зашипел от боли. Мужчина стал покрывать торопливыми поцелуями открывшуюся шею любовника, щекотал кожу за ушком, начав плавно двигаться. Эдмунд сначала кусал губы, чувствуя, как неохотно поддаются мышцы. Но потом все стало казаться неважным и несущественным, даже боль.

Омега коротко дышал, вздохи стали походить на всхлипы, когда Чезаре стал ускоряться. Эдмунд крепко обнимал его за шею, сам уже подмахивал бедрами, стремясь прижаться к мужу как можно сильнее, стать с ним единым целым.

Ощутив, как раскручивается пружина внутри, Эдмунд тихо вскрикнул, сильно прикусив плечо альфы. Тот уже не понимал себя. Он чувствовал, как сокращаются мышцы омеги вокруг него, и мир переставал существовать. Через несколько мгновений альфа вышел из любовника и излился ему на живот. Затем супруги буквально рухнули на шкуры. Эдмунд хватал ртом воздух, не желая шевелиться.

Он хотел продлить это мгновение как можно дольше, потому что понимал, что совесть не даст ему покоя. Что его разъест вина за свое падение. И осознавать все будет очень больно. А потому омега старался сейчас не думать. Чезаре обнимал его одной рукой, другой гладил по взмокшим волосам. Эдмунд прикрыл глаза.

- Никакого самобичевания, синеглазка, - тихо предупредил альфа, целуя омегу в шею. - Что бы ты ни думал, что бы тебе ни внушали… в этом нет ничего постыдного. И никогда не было.

- Тебе не понять, - с сожалением выговорил Эдмунд, жалея, что муж поднял эту тему.

Альфа лишь печально, как-то горько улыбнулся, но омега этого не видел. Чезаре уткнулся лицом в его волосы, вдыхая их аромат. Он отказывался думать, когда представится возможность лежать вот так рядом с Эдмундом. Касаться его, гладить, целовать. Омега глубоко вздохнул, неожиданно поймал ладонь Чезаре и поцеловал. Затем прижал к своей груди. Сейчас ему было хорошо.

Позже он будет винить себя во всем произошедшем. И не сможет смотреть на альфу. И будет истязать себя каждый день.

Но Боги, почему на один сладостный миг нельзя забыть обо всем? Только на миг…

========== Глава 38 ==========

Эдмунд рассеянно глядел в потолок, по второму кругу пересчитывая балки. В голове было пусто и как-то гулко, но омега не желал заполнять эту пустоту. Чувство вины уже прокралось под кожу, стало потихоньку овладевать сознанием.

Эдмунду вдруг стало очень стыдно за то, что не смог устоять, хотя так этого хотел. Надо было оттолкнуть, сказать какую-то гадость, сделать больно. А он не смог. Он никогда не чувствовал себя так, как в те мгновения. Центром мира, всей Вселенной. Чезаре прикасался к нему как к живому божеству, с нежностью, осторожностью, восхищением. Никто не касался омеги так. И он не устоял. А должен был.

Боги, почему все наперекосяк в его жизни? Почему он не может ненавидеть этого альфу?

Просто ненависть не была в природе омеги. Он не мог ненавидеть брата, когда тот над ним издевался, не мог ненавидеть отца, когда он спрыгнул с Северной башни, не пожелав жить ради сына. И сейчас… если бы мужчина был грубым. Если б только он был навязчивым или наглым, злым, деспотичным. Все это было раньше… или Чезаре лишь казался таким…

Боги! О чем он думает? Как теперь жить дальше? Делать вид, будто ничего не произошло? Попытаться забыть и вести себя оставшиеся пять месяцев, словно Чезаре злейший враг?

Но альфа не даст забыть. Он будет напоминать об этой ночи каждый день. Не словами, нет. Взглядом, неосторожно брошенным словом, лукавой улыбкой.

И как смотреть после этого в глаза семье? Что делать, если ты пал на самое дно?

- Ты уже не спишь? - сонно пробормотал Чезаре, целуя омегу в плечо.

- Нет, - тихо ответил Эдмунд, торопливо смаргивая слезы, чтоб муж ничего не заметил.

- А почему? - ласково спросил Чезаре, нависая над мужем, с неудовольствием понимая, что тот вновь возвел вокруг себя несокрушимую стену. - Хочешь, я сделаю так, что ты утомишься до предела? - блеснул глазами альфа.

- Не нужно. Я есть хочу, - спокойно ответил омега, отстраняясь от мужа. Тот послушно его выпустил, и Эдмунд, надев брюки и рубашку, спустился вниз.

- Возьмешь мне что-нибудь? - спросил Чезаре, подкладывая руки под голову. - Там на столе есть хлеб, а в погребе овощи, сыр и вино. Сможешь открыть люк?

- Да, - отозвался омега с первого этажа.

Чезаре замолчал. Он прислушивался к шагам мужа внизу. Было в этом что-то успокаивающее.

Как объяснить синеглазке, что в физическом удовольствии нет ничего неправильного? Кто внушил ему этот странный комплекс?

Альфа уже давно понял, что его муж - человек с сотней принципов и очень жесткой моралью. Удивительный омега. Он был терпим к другим, прощал чужие грехи, но не может простить своих. Да и в чем его грех? В том, что ему просто нравится секс? Тогда грешно все человечество.

Но что-то подсказывало Чезаре, что проблема находится гораздо глубже, и мужчине отчаянно хотелось вытащить ее на свет, чтоб уничтожить раз и навсегда. Мужчина не желал, чтоб его мужа что-то терзало изнутри, альфа слишком хорошо знал, насколько это мучительно.