Пеший камикадзе, или Уцелевший - Захарий Калашников

что в действительности могло только облегчить неприятную поездку.

На втором этаже собрались в основном старики. Игнорируя всякую очередь, Михалыч решительным шагом направился прямиком в дверь.

— Мужчина, — прогремел низкий женский голос.

— Это вы мне? — удивлённо сказал Михалыч, обернувшись.

Он почти мгновенно отыскал голосившую. Она обличила себя, тряся рукой с дряблым трицепсом.

— Здесь вообще — то очередь, — сказала она раздражённо.

— Мне только спросить.

— Нам всем спросить, — ответила она, без всякого замешательства. — Никто с доктором свадьбу играть не собирался! К тому же его нет на месте.

Михалыч не стал спорить, огляделся и, не найдя поблизости свободных мест, присел рядом с дородной дамой, как и он дожидавшейся терапевта Кукотина, с появлением которого оба поднялись.

— Извините, — заговорил Михалыч полушёпотом, придержав женщину за локоть. — Я здесь по особому поводу. Задам доктору несколько вопросов вне очереди и сразу отпущу, — незаметно для окружающих он предъявил женщине фальшивое красное удостоверение, действующее на таких как она безоговорочно.

Женщина стала покладистой, ничего не ответила и напористость свою более проявлять не стала.

— Вот и ладненько, — сказал он.

Михалыч мягко посадил её обратно на кушетку, с которой та вскочила, мягко проскользнул к кабинету и, приоткрыв дверь, шагнул внутрь. Снаружи за дверью послышалось возмущение.

— Да делаш какой — то! — оповестила она низким голосом присутствующих. — Удостоверением тыкал красным… Наверняка липовым. Сейчас такие на каждом углу в Москве делают — в «Новостях» говорили…

Михалыч плотно прикрыл за собой дверь.

— Добрый день, — сказал он.

— Добрый, — сказал в ответ доктор и добавил совсем как Белоцерковская, — присаживайтесь, что беспокоит?

— Я разыскиваю одного человека…

— Постойте, молодой человек, вы явно ошиблись. Здесь больница, а не паспортный стол, — мягко возразил Кукотин. — Мы пропавшими людьми не занимаемся.

— Всё верно, всё правильно, розыском занимается наше ведомство, — Михалыч снова предъявил «липу», решив, что так доктор будет сговорчивее.

— Вы из органов? Так бы сразу и сказали, — обидевшись, покраснел доктор. — Надеюсь, в данном случае я не подозреваемый?

— Пока нет, — с удовольствием подтвердил Михалыч.

Он точно знал, что слово «пока» являлось излюбленным словом у «следаков» и «оперов».

— Что за вопросы у вас ко мне? — поинтересовался Кукотин.

— Вам знаком гражданин по имени Бис Егор Владимирович?

— Нет. А что с ним? Он заболел?

— Вроде того. Вы встречались с ним здесь, в больнице?

— Нет. А должен был? Он обращался к нам?

— Он был пациентом Белоцерковской Марии Андреевны.

— Ах, вот как! Очень интересно. Раз так, наверное, вам следует допросить её? Почему вы пришли ко мне? — поинтересовался Кукотин.

— В каких отношениях вы с Марией Андреевной?

— Так вы всё — таки её подозреваете?

— Пока нет, — снова сказал Михалыч. — И давайте будем отвечать на мои вопросы.

Кукотин поставил лежащие на столе руки на локти, как бы капитулируя.

— Да. Конечно. Как скажете, — смутился он.

— Так в каких вы отношениях с Белоцерковской?

— В дружеских… мы коллеги, — пожал Кукотин плечами и, решив, что этого объяснения могло быть недостаточно, дополнил, — пытаюсь за ней ухаживать, но пока безуспешно.

— Красивая женщина. Что так?

— Да, красивая, — согласился Кукотин. — Только она сейчас не очень контактна. Ну, это и понятно…

— Что именно «понятно»?

— В конце мая у неё муж погиб.

— Вы были знакомы?

— Нет. Что вы? — высвободил «док» сцепленные вместе руки и махнул одной из них. — Слышал. Вся больница слышала. Мы же, в конце концов, коллеги. Поддержали морально и с похоронами помогли, — Кукотин снова сложил руки вместе и Михалыч заметил, что большой палец правой руки его оказался сверху.

Потому как человек складывал руки и инстинктивно переплетал пальцы можно было кое — что узнать о его характере. Такой, на первый взгляд, простой тест позволял раскрыть отдельные черты, которыми человек мог обладать, но не все. Не все характеристики безупречно совпадали или раскрывали глубокий характер, но кое — что рассказать о человеке могли. Михалыч быстро, не думая, сложил вместе свои, лежащие на коленях, но в его случае сверху оказался левый.

Нобелевский лауреат, проведший это исследование утверждал, что поведение человека зависело от того, какая часть мозга, левого или правого полушария, являлась у него активной. Выяснить это можно было, непреднамеренно и инстинктивно переплетя между собой руки и обратив внимание на то, в каком положении оказались большие пальцы рук. Левый большой палец сверху — означало наличие у человека решительного и волевого характера. Такой человек был практичен, смел, застать которого врасплох, пожалуй, было невозможно, серьезные решения принимал взвешенно, учитывая положительные и отрицательные факторы. Левый большой палец сверху говорил о том, что такого человека сложно обмануть, он обладал прекрасной интуицией и безошибочно определял, когда кто — то лгал или говорил правду. Это не означало, что он был серьёзным и обстоятельным, напротив, у такого человека отмечалось наличие специфического чувства юмора, которое делало его привлекательными для общества, но нравился не всем. Тем не менее, такой юморист обычно слыл романтиком и легко очаровал женщин. Как и они его — одинокие, прелестные, сидящие с томиком Пастернака в кафе с открытой террасой или в парке на скамье.

Большие пальцы в одной плоскости говорили о преданности человека делу и качествах лидера, считающегося с мнением других.

Правый большой палец Кукотина, лежащий сверху означал, что он был эмоционален и чувствителен, и часто был тем, кому доверяли личное и могли излить душу. Большинство людей тянулись к таким как он, потому что с такими как Кукотин было легко и надёжно и в дружбе, и в любви.

— Ясно, — отвлёкся от своих мыслей Михалыч. — Выходит, что руки и сердца вы пока не добились?

— К сожалению, нет.

— О том, что у Марии Андреевны есть другой мужчина, что — нибудь знаете?

Кукотин вывернул от удивления глаза.

— У неё есть другой?

На мгновение показалось, что в глазах Кукотина отразилось разочарование и вся боль, какая только могла быть в мире.

— Это вопрос, а не утверждение, — выкрутился Михалыч. — Может быть, вам что — то известно, раз вы в таких с ней отношениях?

— Мне ничего об этом неизвестно.

Вопрос оказался неприятным для доктора и расстроил его.

В дверь постучали, она отворилась и на пороге оказалась та самая женщина, что была в очереди первой.

— Подождите, — сказал ей Кукотин.

— Так, вы меня вызовите?

— А вы кто? — уточнил доктор.

— Человек…

— Фамилия ваша как? — спросил Кукотин, раздражаясь.

— Филин.

— Хорошо, — сказал доктор.

— Что хорошо?

— Вы видите, я занят? — строго посмотрел он на неё. — Закройте дверь и определись уже: человек вы или филин!

— Хам! — хлопнула она дверью.

— Я уже ухожу. Последний вопрос, — осторожно упросил Михалыч. —