Евреи России. Времена и события. История евреев российской империи. - Феликс Кандель

Летом 1882 года министра внутренних дел Н. Игнатьева сместили с поста‚ – возможно, на это повлияли протесты во всем мире. Взамен него был назначен граф Д. Толстой‚ и при вступлении в должность он заявил: "С душевным прискорбием смотрел я на возмутительные насилия‚ которые совершались над евреями в последнее время‚ и я употреблю все усилия‚ чтобы положить конец этой мерзости‚ ибо в моих глазах нет различия между евреем и неевреем". Новый министр приказал привлекать "к ответственности всех должностных лиц"‚ если они допустят беспорядки; губернские начальники поняли‚ что время погромов закончилось‚ и старались не допускать их в своих владениях.

14 месяцев продолжались погромы 1881-1882 годов; они охватили 150 населенных пунктов юго-запада Российской империи – треть из них пришлась на Киевскую губернию. И наконец в еврейском журнале "Восход" подвели итог тем событиям: "Развалины уже снесены‚ умирающие уже умерли и давно похоронены. Начальство же прямо объявило‚ что нас больше бить не будут. Как же не успокоиться‚ как не ликовать? Даже праздник надлежало бы учредить вроде Пурима‚ да и ввести в книгу памяти священные слова: "Теперь вас уже больше бить не будут"... Ликуй‚ Сион!".

4

Но вскоре выяснилось‚ что ликовать было преждевременно. В мае 1883 года‚ незадолго до запоздалой коронации Александра III‚ разразился погром в Ростове-на-Дону. Толпа громила еврейские дома‚ но цензура запретила сообщать об этом в газетах‚ чтобы не омрачать коронационные торжества. Однако следующий погром – в июле того же года‚ в Екатеринославе – случился после коронации царя‚ и подробности о нем попали в газеты.

Беспорядки начались в день православного праздника Ильи-пророка; рабочие на строительстве железной дороги‚ выпили немало спиртного и стали зачинщиками буйства. Гигантская толпа шла по городу с ломами и молотками‚ разбивала еврейские дома и лавки‚ выбрасывала наружу вещи и товары‚ а местные жители подхватывали их и уносили домой. К вечеру разбили еврейские шинки и погреба‚ перепились до безобразия‚ бушевали затем двое суток‚ днем и ночью. Во время грабежа винного склада загорелся спирт‚ и несколько погромщиков пострадали: "обезображенных‚ голых‚ с искаженными лицами‚ со страшными ожогами по всему телу – их отвезли в больницу".

Озверевшие‚ потерявшие человеческий облик громилы кидались даже на солдат‚ которые их разгоняли; солдаты стреляли в толпу‚ но не могли ее усмирить: были убитые и много раненых. Полиция арестовала в Екатеринославе около четырехсот человек‚ но неожиданно от разбоя начало страдать христианское население города; грабители вошли во вкус, не желая довольствоваться лишь евреями. И опять, как предупреждали дальновидные люди, еврейский вопрос стал русским вопросом. В городе воцарилась анархия: грабили открыто‚ днем‚ на центральных улицах‚ зверски убили несколько человек‚ – теперь уже христиане потребовали принять решительные меры‚ чтобы восстановить порядок и безопасность.

Некий местный житель сначала возмущался‚ что войска стреляли в народ "из-за жидов"‚ но когда его обокрали на пятьсот рублей‚ стал требовать от властей‚ чтобы воров непременно вешали. "Это и есть самая существенная особенность екатеринославского погрома... – предупреждали в еврейском журнале. – Он приподнял завесу с того будущего‚ которое ожидает страну погромов‚ и в первый раз заставил содрогнуться от ужаса русское общество... из-за его преступной невнимательности к страданию и горю ближних". Александр III получал отчеты после каждого крупного погрома и делал на них пометки: "Читал"‚ "Весьма прискорбно"‚ "Весьма грустно"‚ "Не может быть‚ чтобы никто не возбуждал народ против евреев". На донесении из Ростова-на-Дону царь написал более пространно: "Весьма печально‚ но этому конца я не предвижу; слишком эти жиды опротивели русским‚ и пока они будут эксплуатировать христиан‚ эта ненависть не уменьшится".

Очередной погром произошел в Нижнем Новгороде‚ вне черты оседлости. В этом большом городе жило не более двадцати еврейских семейств, а потому ни о какой "эксплуатации христиан" не могло быть и речи. 7 июня 1884 года прошел слух‚ будто евреи схватили и зарезали христианскую девочку. Собралась огромная толпа‚ и хотя полицейские привели девочку живой и невредимой‚ ничто уже не помогло. Буйство продолжалось почти всю ночь: евреев избивали на улицах и в домах‚ выбрасывали из окон верхних этажей; корреспондент "Русских ведомостей" передавал по телеграфу: "Трупы подхватывались толпой с криками "ура" и тут же топтались ногами остервеневшей массы; "еще дышут"‚ – кричала толпа".

Далее‚ со слов того же корреспондента: "Во дворе молельни лежит распростертый труп пожилого мужчины... Возле него‚ за бревнами – труп женщины пожилых лет; лицо в крови‚ глаз не видно‚ вся одежда сорвана‚ и она почти совсем обнажена. Несколько дальше – труп мальчика; лицо в крови и пуху; у носа и у правого уха глубокие‚ большие‚ зияющие раны... Один труп настолько обезображен‚ что отец узнал его только по брюкам – лица нет..." Полицейские и казаки пытались разогнать толпу‚ но их встречали дубинами‚ швыряли песок в глаза лошадей и всадников. По официальным данным были убиты шесть взрослых евреев и один мальчик‚ тяжело ранены пятеро; по мнению нижегородского губернатора, "главным мотивом погрома было стремление к грабежу".

Свидетелем буйства в Нижнем Новгороде оказался Максим Горький‚ и он описал его впоследствии:

"Мимо меня прошел огромный мужик в разорванной рубахе‚ без шапки. Волосы у него были растрепаны‚ по грязному лицу текла густая‚ почти черная кровь. Он размахивал рукой и улыбался‚ тупо‚ довольной улыбкой сытого зверя... "Раздайся‚ народ! Зельман едет!.." Захлестнув ногу Зельмана веревкой‚ люди везли его по мостовой‚ а за ним оставалась на дороге широкая полоса крови. Сухие‚ длинные руки купались в ней‚ а между рук‚ в том месте‚ где они врастали в плечи‚ бился о камни безобразный‚ окровавленный‚ ободранный ком... Какой-то подросток подбежал к телу‚ прыгнул на него‚ ноги погрузились в живот‚ как в тесто‚ а подросток замахал руками и упал‚ возбудив хохот...

"Казаки!.. Казаки едут!.." Толпа бежит под ударами нагаек и толчками лошадей‚ бежит‚ как стадо баранов‚ глупо‚ слепо... За несколько минут перед этим люди были зверями‚ без жалости и смысла избивавшими таких же несчастных‚ как сами они‚ а теперь эти звери – только трусы‚ их тоже бьют без жалости и смысла‚ а они бегут трусливо и позорно от ударов..."

Потом был суд, на скамью подсудимых попали 72 человека. Возле здания суда стояла густая толпа‚ в ней говорили‚ что евреев "бить можно‚ и так даже в газетах пишут". Губернатор получал письма в защиту арестованных: "нельзя же наказывать православных за жидов...", "беспорядки не были бунтом‚ просто народ потешился..." Суд строго наказал виновных‚ некоторые получили до двадцати лет каторжных работ‚ и корреспондент "Русского курьера" сообщал из зала суда: "Поглядите на эти лица. Большинство – молодежь. Ни тени зверства‚ жестокости. Все самые обыденные типы русского серого рабочего люда. А между тем, жестокости‚ совершенные ими‚ поражают именно зверством... Что же это такое?"

Еврейские погромы нанесли огромный вред общей нравственности‚ и христианское общество тут же это почувствовало. Стало ясно‚ что нельзя безнаказанно грабить и убивать одну часть населения‚ чтобы остальные не ощутили при этом никаких последствий. Неизмеримо возросло количество грабежей с убийствами по губерниям‚ и в "Юридическом вестнике" отметили с беспокойством: "Нет‚ так больше жить нельзя!.. Болезнь, и, по-видимому‚ болезнь глубокая разъедает русское общество‚ подтачивает его силы... На широкой Руси как-то странно подешевела человеческая жизнь‚ сильно пала в цене… Бьют‚ душат‚ режут в одиночку; бьют‚ душат‚ режут семьями; бьют‚ душат‚ режут целыми группами‚ и страшные‚ бесчеловечные убийства становятся заурядными‚ чуть не повседневными явлениями‚ о которых газеты говорят лишь вскользь. Да‚ есть над чем задуматься‚ есть от чего покачать головой‚ глядя на эти знамения времени..."

5

18 января 1882 года в петербургской синагоге собрались богатые и бедные‚ именитые и никому не известные евреи; плакали‚ читали "слихот" – молитвы покаяния, главный раввин произнес речь. "Когда он‚ – рассказывал один из прихожан‚ – прерывающимся голосом нарисовал то положение‚ в котором ныне находится еврейство‚ протяжный стон‚ как будто из одной груди‚ вырвался внезапно и разлился по синагоге". Через неделю в Москве провели "молебствие об охранении Богом русских евреев от дальнейших бедствий". Раввин Ш. Минор сказал: "Евреи такие же граждане русской земли, как любой русский человек самой чистой, самой славянской крови… Пора русскому человеку понять и разуметь, что, требуя от евреев исполнения всех повинностей, следует давать им и все права".