Цусима — знамение конца русской истории. Скрываемые причины общеизвестных событий. Военно-историческое расследование. Том II - Борис Галенин

Командовавший 3-м отрядом, нагромоздив в своем сочинении столько неправды, старался доказать свидетельством одного японца, что на сданных неприятелю броненосцах “Император Николай I” и “Генерал-Адмирал Апраксин” оказалось утром 15 мая угля больше, чем могло помещаться в угольных ямах». 

Не более 60 процентов…

«По этому поводу я просил бы припомнить, что в ответе на предлагавшийся мне ранее вопрос Следственной Комиссии — “С каким количеством угля суда 2-й эскадры вступили в бой” — я принимал, что расход угля в пути от Аннама до Цусимы был так мал, как он на деле никогда не бывал, и при этом показал, что новые броненосцы, то есть те именно, которые горели в бою, не могли иметь 14-го мая более 60 процентов от нормального запаса угля.

Если так и если б была верна также и повесть для иностранцев, сочиненная командовавшим в Цусимском бою нашим 3-м броненосным отрядом, то, пожалуй, иностранцы могли бы прийти к неожиданному для автора заключению, что корабли с неполным запасом угля страдают от пожаров в бою больше, чем такие, как “Николай I” и “Апраксин”, у которых, сверх угольных ям, палубы, батареи и капитанская каюты завалены были углем.

Ведь сам командовавший 3-м отрядом в той же повести самодовольно сообщает читателям, что за все продолжение боя 14 мая на “Николае I” и на “Апраксине” не было пожаров.

Не думаю, однако, чтобы серьезные исследователи обстоятельств, имевших место в Цусимском бою, оставили без критической оценки “факты”, указанные командовавшим нашим 3-м отрядом броненосцев и его японским сотрудником.

Всякому здравомыслящему ясно, что флагману 3-го отряда не следовало бы гордиться ни отсутствием пожаров на “Николае I” и на “Апраксине”, ни тем, что он вывел эти корабли из жестокого боя 14 мая, не подставив их огню неприятеля». 

Как расходовали уголь

«Нашлись, впрочем, между иностранцами непривыкшие к печатной лжи люди, которые, не решившись заподозрить бывшего русского адмирала в клеветнических измышлениях, разрешили свое недоумение так.

Отправляясь от берегов Аннама, корабли 2-й эскадры заполнили избыточными запасами угля верхние палубы и даже капитанские каюты, а за тринадцать дней пути расходовали только уголь, вмещавшийся в ямах; и, таким образом, ко дню боя корабли, независимо от количества наличного угля, оказались лишенными остойчивости и приспособленными для возжигания угольных костров при разрывах попадающих японских снарядов.

В опровержение таких заключений поставляю себе в обязанность разъяснить, что не только на последнем переходе от Аннама к Корейскому проливу, но и на всем пути от Либавы, было обращено строжайшее внимание на точное исполнение инструкции, состоявшей в следующем:

Пока имеется уголь в помещениях, не предназначенных для нормального запаса, до тех пор обязательно расходовать уголь из ям в такой мере и такой последовательности, чтобы на место израсходованного из данной ямы немедленно подгружался уголь избыточного запаса из точно указанного места на корабле, в целях сохранения наилучших морских качеств его.

Места для избыточных запасов, количество угля в каждом из избранных мест, путь подачи угля при нагрузке с транспортов, порядок и путь передачи в угольные ямы по мере расхода в них угля в связи с группами котлов, в определенной очереди вводившихся в действие, — все эти детали установлены были комиссиями из судовых механиков и плававших на судах эскадры судостроителей; а, затем, на обязанности флагманских механиков и флагманского корабельного инженера лежало наблюдение за неуклонным исполнением инструкции.

При таком порядке было совершенно немыслимо, чтобы на кораблях эскадры угольные ямы были пусты, а места хранения избыточного запаса, например, капитанские каюты, были заполнены углем. Без всякого сомнения, этого не было даже на судах, находившихся под ближайшим ведением командовавшего 3-м броненосным отрядом, хотя на этот отряд, слишком поздно присоединившийся к эскадре, не был распространен вышеупомянутый контроль флагманских чинов эскадры». 

О лишнем дереве

«В той же напечатанной в английском альманахе повести командовавший 3-м отрядом сообщает, что только на кораблях его отряда было убрано перед боем лишнее дерево, и притом по частному его распоряжению; из прочих же судов эскадры один броненосец “Орел” очищен был от горючего материала по инициативе командира, но не по приказанию Командовавшего эскадрой[305]. Результаты, по заявлению автора, налицо: броненосцы 3-го отряда и “Орел” не горели.

В статье, принадлежащей тому же перу и печатавшейся в начале текущего 1906 года в разных русских газетах, сообщалось еще определеннее:

Что мною было приказано на всех судах, кроме деревянных шлюпок, нагромоздить в ростры огромные запасы деревянных брусьев и досок и что благодаря этому моему невежественному распоряжению броненосцы “Суворов”, “Александр III”, “Бородино” и другие пылали под огнем неприятеля в то время, как броненосец “Орел” избег печальной участи товарищей, потому что командир его имел достаточно мужества не исполнить моего приказания[306].

По поводу этих очень распространившихся в публике сообщений считаю долгом дополнить мое показание по настоящему вопросу следующим разъяснением.

По моему распоряжению на всех судах эскадры действительно был сделан запас деревянных брусьев и досок. Но уже в пути по Индийскому океану и в пору пребывания эскадры уАннама по указаниям и под руководством флагманского корабельного инженера из запаса этого были частью подготовлены, а частью и пригнаны упоры и клинья для подкрепления горловин, люков, дверей и переборок в разных отсеках под броневой палубой. На переходе от Аннама к Корейскому проливу весь этот материал был распределен по тем местам трюма, для которых он предназначался.

В рострах и в незащищенных бронею пространствах, доступных действию разрывных снарядов, из всего запаса не оставалось ни одной щепки». 

Не тревожьте память защитой…

«Я глубоко чту память павшего в бою командира броненосца “Орел” и уверен, что те, кому дорога эта память, не были бы огорчены, если б командовавший в Цусимском бою 3-м отрядом броненосцев не тревожил ее своей защитой.

Броненосец “Орел” ни с капитаном 1-го ранга Юнгом, ни с заместившим его, смертельно раненного, капитаном 2-го ранга Шведе во все продолжение боя не прятался в хвост эскадры. Он начал сражаться четвертым в боевой линии и закончил головным, подвигаясь неуклонно вперед, по мере того как “Суворов”, “Александр III” и “Бородино” выбывали из строя.

Но наступление ночи помешало японцам перенести и на него, поочереди, сосредоточенный огонь артиллерии целого отряда судов. Поэтому на нем и не было таких пожаров, какие были на трех первых броненосцах его типа, погибших в бою.

Утром 15 мая на броненосце “Орел” оставались несгоревшими и деревянные шлюпки в рострах». 

Признаю злонамеренною неправдой

«Ввиду всего вышеизложенного я признаю злонамеренною неправдой рассказы о том, что склады лишнего угля и поделочного дерева на броненосцах 2-й эскадры служили очагами пожаров в бою 14 мая, и совершенно отрицаю существование таких складов на тех броненосцах, которые под сосредоточенным огнем неприятельских отрядов горели, как факелы.

Вопрос 64. Было ли известно на эскадре, в каких местах нашего побережья были станции обыкновенного и беспроволочного телеграфа?

Ответ. В штабе эскадры имелись сведения о местах нашего дальневосточного побережья, в которых находились станции обыкновенного и беспроволочного телеграфов, и сведения эти не держались в секрете от флагманских чинов и судовых командиров, но и не подлежали оглашению в так называемых секретных приказах».

7.7. Вопросы отдельным лицам

Я, почитая нравственным долгом…

«Вопрос 66. Какое значение имела отправка Всеподданнейшей телеграммы из последней стоянки эскадры в Тонкине?

Ответ. Переходя к вопросу о том, какое значение имела отправка Всеподданнейшей телеграммы моей из последней стоянки эскадры в Тонкине, я, почитая нравственным долгом служить своими показаниями как для освещения обстановки Цусимского боя, так и для исследования обстоятельств, которые могут быть вменены мне в вину, прошу позволения не вносить дополнений и разъяснений к тем сведениям, которые ЕГО ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ благоугодно было Всемилостивейше повелеть предоставить в распоряжение Комиссии в их подлинной форме.