История моей матери. Роман-биография - Семeн Бронин

— Не понимаешь? Ну да, ты ж германец… Оставь свой телефон или адрес — я сообщу, когда соберусь.

— Этого-то как раз у меня и нет, — сказал Яков со вздохом, пряча паспорта во внутренний карман френча.

— Чего у тебя нет?

— Ни телефона, ни адреса.

— На улице ночуешь?.. Ну нет значит нет. Я только с солидными людьми дело имею, — сказал он, хотя предпочитал как раз маленьких клиентов, которые не могли втянуть его в большие неприятности. Якову оставалось лишь криво усмехнуться, пожать плечами и забыть о паспортах — до поры до времени…

После него Яков пошел к двум молодым американцам, которым в этот день была назначена встреча. Собственно, учитывая обстоятельства, можно было перенести ее, но Яков, как было сказано, не любил отменять принятых решений, зная, как расхолаживающе действует это на новичков: революция должна быть подобна поезду и следовать твердому графику, не знающему в пути задержек и опозданий. Американцы были присланы ему из Коминтерна — с советом проверить и прощупать их, прежде чем допустить к делу. Они прибыли из Нью-Йорка и мечтали об участии в китайской революции. Якову они сразу же понравились. Это были энтузиасты, рвущиеся в дело. У них не было за плечами марксистской школы — оба были из интеллигентов: Марк — учитель, Эдвин — юрист, так и не начавший практиковать, но оба возмещали ее отсутствие практической сметкой и развитым классовым чутьем: будто оба вышли из гущи пролетариата, а не из рыхлой безыдейной прослойки американского среднего класса. Следуя полученной директиве, Яков испробовал их в двух делах и недавно назначил последнее испытание: отправил обоих в Кантон — для военной рекогносцировки и зондирования населения. Правда, китайский, с которым они знакомились по самоучителю в Нью-Йорке, они знали лишь настолько, чтоб спросить дорогу от вокзала до отеля, но это ведь не помеха для зоркого наблюдателя: настроение населения можно оценить и по выражению лиц на улицах и по языку жестов.

Они жили в квартире, за которую платили сами: настаивали на этом и говорили, что скопили в Нью-Йорке достаточную сумму, чтоб доставить себе это удовольствие.

— Это у нас политический туризм! — сказал в прошлый раз, засмеявшись, Марк — из них двоих он был общительнее и вел внешние переговоры: Эдвин же был вдумчив, сосредоточен и расположен к меланхолии. — Подумаешь: пятьдесят долларов! Для нас это небольшие деньги! — Но пятьдесят долларов были деньгами и для американцев, и Яков все-таки всучил их им: это была оплата проезда и гостиницы в Кантоне. Насколько он был скуп, когда из него вытягивали деньги, настолько же неосмотрительно и безоглядочно щедр, когда от них отказывались; хорошо, что такое случалось нечасто, а то бы он вконец разорился. Сейчас он спешил к ним на свидание, хотя время для этого было самое неподходящее: ему еще надо было поспеть к Элли.

— Так что же удалось выяснить? — спросил он, когда они все уселись за столом в маленькой квартирке во французской концессии, на улице маршала Ош (французы любили называть улицы именами своих маршалов: в память о своем боевом прошлом и в назидание прочим). Жилье было сдано на одно имя, потом переуступлено в аренду последовательно четырем контрагентам: чтобы сбить с толку полицию и задержать дознание, если таковое начнется.

— Съездили! — Марк весело, во весь рот, заулыбался, будто речь шла об увеселительной прогулке, а не боевом задании. — За неделю через вокзал прошло восемь составов с пехотой и артиллерией. На каждом примерно по триста солдат: плюс-минус двадцать — и с десяток пушек.

— Но мы не знаем их калибр и назначение, — оговорился, склонный к педантической точности, Эдвин. — Были крупные и мелкие.

— Больше крупного калибра, — примирительно сказал Марк. — Судя по тому, что торчало из-под брезента. Может быть, гаубицы? — предположил он, обратившись к Якову, который был для них высшим авторитетом во всех вопросах, включая военные. Они знали, что он воевал в Гражданскую, но Яков был там политкомиссаром и, хотя и дошел до звания бригадного комиссара, вряд ли мог бы сам отличить гаубицу от миномета. Но он не сказал им этого.

— Напишем, крупного калибра — этого достаточно, — снисходительно сказал он. — Это интересно, что вы говорите. Я пошлю это в Центр и китайским товарищам. И все двигались в северном направлении?

— Ну да. Там одна ветка всего… Готовят заслон перед коммунистическими районами? — Марку не терпелось ввязаться в бой на стороне красных.

— Или готовятся к высадке японцев, — сказал Яков. — Им будет трудно воевать на два фронта, а Европа и Америка помогать не станут. Гражданская война в Китае тесно связана с противоречиями между империалистическими державами, и наша задача — этим воспользоваться. Я вас просил поэтому, когда вы уезжали, прощупать антияпонские настроения в населении. Удалось что-нибудь в этом смысле? — и глянул пытливо сначала на Марка, потом на Эдвина. — Сейчас это очень важно.

— По-моему, есть. — Марк глядел на жизнь с неодолимым природным оптимизмом. — Если судить по тому, что наш рикша назвал их япошками.

— Но он на пиджин-инглиш говорил. — Эдвин олицетворял в этой паре скепсис и осмотрительность. — У него и американцы америкашками были.

— Значит, он так и к американцам относится, — сказал Марк. — Для него все иностранцы — империалисты.

Яков, как бы ни хотелось ему, чтоб подтвердились его догадки, предпочитал все-таки голые факты.

— Без языка, конечно, судить трудно… Но мне отсюда кажется, что так оно и есть. Должно быть, во всяком случае. — Молодые люди выслушали это как высказывание пророка, Якову стало неловко, и он улыбнулся, чтоб сгладить это впечатление. — А как вам удалось это? Ходили каждый день на вокзал? Могли же примелькаться?

— Мы и примелькались. — Марк снова заулыбался, вспоминая поездку. — Узнавать стали.

— Что вы на это говорили?

— Что встречаем знакомую из Шанхая и не знаем, когда она приедет. Ходили каждый день к шанхайскому поезду. Поскольку он всякий раз опаздывал, то времени было предостаточно. Прогуливались по перрону и на задние пути ходили — потому как скучно целый час по одной платформе топать.

— Это хорошая легенда, — признал Яков. — А кто вас приметил? Полицейский?

— Этим как раз все безразлично. Они как наши копы: ждут, когда за ними придут, а не ищут себе приключений на голову. Военные патрули были, но мы не производим впечатление злоумышленников, а с американскими паспортами можно вокруг любой базы ходить… Дежурный по станции нас разглядел: назвал нас по-китайски, — и Марк выговорил тут нечто гортанное и трудно произносимое.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});