Русская эмиграция в борьбе с большевизмом - Сергей Владимирович Волков

ему сказали, что есть из Москвы разрешение на выезд, но предупредили его, что дальнейшее уже будет зависеть от здешнего начальства, как оно соизволит решить (власть на местах). Просидев целый день в томительном ожидании, наконец он получил бумагу с разрешением на выезд во Францию в двухмесячный срок. Храня это разрешение как зеницу ока, Захаров вернулся в Тупик и послал консулу телеграмму, что ему дано разрешение на выезд.

Через несколько дней Карп получил от него деньги на дорогу, присланные ему друзьями из Франции. Собрав свой несложный багаж и попрощавшись с инвалидами и знакомыми ему жителями поселка Тупик, Захаров поехал на санях на ближайшую станцию, провожаемый инвалидом, молодым лейтенантом, с которым он вместе жил в инвалидном бараке, в одной комнате. На станции купили водки и выпили по-русски – «посошок» и «стремянную», на дальнюю дорогу.

Захаров купил билет до Москвы и поехал, оставляя в Сибири 10 лет каторги и 6 лет принудительной высылки. Пять суток езды скорым поездом понадобилось ему, чтобы добраться до Москвы. Прибыв в субботу 25 февраля 1961 года в 11 ч утра в Москву и зная, что учреждения по субботам работают только до 12 ч дня, Захаров нанял такси и сказал шоферу везти его во французское консульство. Шофер подозрительно посмотрел на таежного старика, своего седока, но однако повез. Не доезжая нескольких домов до консульства, на всякий случай, он высадил Захарова и, указав ему на большой дом впереди, сказал: «Вон видишь тот большой, впереди слева, дом, то и есть французское консульство».

Захаров расплатился с шофером и пошел к указанному ему дому. И только он стал подыматься по каменной лестнице, как на своем плече почувствовал чью-то сильную руку и услышал вопрос: «Куда идешь?» Захаров обернулся и сказал: «К французскому консулу». – «А ну, пойдем к старшому!» – ответил ему милиционер, и они пошли к старшому, который стоял недалеко. Тот взял все бумаги Карпа, аккуратно их переписал в свою записную книжку и сказал Захарову, возвращая ему его бумаги, указывая на маленькую калиточку: «Проходи сюда!»

Не надо было больше повторять приглашения. Он быстро направился в дом через двор. Вбежав по лестнице, Захаров встретил служащего, который указал ему, где помещался консул. Дверь в его кабинет была открыта, и Карп увидал стоящего у письменного стола высокого, средних лет человека, и около него стояли несколько молодых женщин, очевидно служащих и уже одетых в теплые пальто.

Консул, увидав в дверях Захарова, вежливо спросил его по-французски: «Кто вы, и что вы желаете?» Услыхав названную Захаровым фамилию, никогда его не видя раньше, а зная его только по переписке с ним, весело сказал: «Войдите» – и указал на одно из кресел у его стола, а одной из стоявших служащих сказал принести досье Захарова. Та быстро принесла папку с бумагами. Консул взял у Захарова разрешение на выезд, проверил и сказал: «Все в порядке, полетите вы в Париж с первым аппаратом». Потом позвонил куда-то по телефону, и минут через десять вошла молодая, интересная француженка. Консул познакомил ее с Захаровым и сказал: «Mlle N. тоже собирается лететь в Париж, и вы полетите вместе». Прелестная парижанка, видя перед собой таежного старика, спросила Захарова, улыбаясь: «А вы летали на аэроплане?» Карп ответил, что никогда. «О, это совсем не страшно, – продолжала Mlle N. – Мы подымемся на 9000 метров, за бортом будет – 50°, но в аппарате тепло и уютно, и через три с половиной часа будем в Париже». Консул по телефону вызвал шофера и сказал ему: «Поезжайте с господином Захаровым на городскую станцию «Метрополь» и купите билет на первый отлетающий аппарат в Париж, а также помогите найти комнату в гостинице».

Приехав в «Метрополь», Карп обратился к одной из девиц, прося билет на Париж. «А вы имеете разрешение?» – спросила она его. Захаров дал ей свое разрешение, с которым она исчезла куда-то минут на пятнадцать, и, вернувшись, выписала ему билет, предупредив его не опаздывать в понедельник к 12 часам в Шувалово. Хотя Москва и большая, но найти свободную комнату в гостинице очень трудно, и только под вечер, в Останкине, за Москвой, в новой хорошей гостинице, удалось найти комнату. Шофер, прощаясь с Захаровым, предупредил его, быть ему готовым к 8 часам утра в понедельник, т. к. нужно будет еще заехать за Mile N.

В этой гостинице жило много студентов восточных наций. Сообщение с Москвой – автобусом. Захаров в понедельник рано утром спустился в ресторан, закусил, выпил кофе и стал ожидать 8 часов, когда должен был за ним заехать шофер. Какой-то благообразный пожилой человек видя, что Карп уже одет по-дорожному и с небольшим багажом, спросил его: «А вы, как видно, куда-то едете?» Захаров сказал ему, что едет он во Францию и что ожидает шофера. Случайный незнакомец, услышав слово «Франция», улыбнулся, быстро осматриваясь по сторонам, и, наклонившись, шепотом сказал ему, не зная, что Захаров бывал во Франции: «Мой сын туда ездил, вот где живуха!»

Вскоре приехал шофер, и Захаров вместе с ним, заехав за Mlle N., поехали в Шувалово на аэродром. Здесь началась таможенная проверка вещей. Два хороших чемодана Mlle N., которые нес носильщик, после того как она показала свой паспорт, прошли с ней без осмотра. Когда очередь дошла до Захарова, молодой таможенный чиновник, увидев перед собой его, в таежном бушлате, шапке и сапогах, и его самодельный колхозный сундучок, сделанный им самим еще в Тупике, в Сибири, сказал ему: «А ну показывай свои вещи». Захаров открыл крышку, и чиновник, явно брезгливо порывшись в несложном арестантском имуществе, где была одна чистая смена белья, полотенце, мыло, кружка, ложка и другие мелкие арестантские вещи, хлопнув разочарованно крышкой, сказал ему: «Проходи!»

Прелестная спутница, как добрая фея, улыбалась, наблюдая эту картинку. Вскоре громкоговоритель оповестил, что публику просят занимать места в авионе. У трапа аппарата, по которому поднималась публика, стоял лейтенант пограничных войск, и он проверял только паспорта. Когда Захаров вошел в аппарат, то распределитель мест сказал ему: «Ты, батя, садись тут, у окошечка, и поглядывай в него», указав место поближе к багажному отделению. Когда публика разместилась, Захаров увидел далеко впереди стоящую свою попутчицу. Она, обернувшись назад, смотрела на пассажиров и, увидев его, оставила свое место, подошла к нему и села рядом с ним на свободное кресло, начав предлагать ему папиросы и конфекты.

Вскоре появились стюардессы – молодые, интересные русские девушки, в хорошо сшитой форме из хорошего материала, с пилотками на головах. Они, обходя пассажиров, тоже