Две Дианы - Александр Дюма

VIII

ЗЛОПОЛУЧНОЕ ПИСЬМО

В Лувр Габриэль прошел беспрепятственно. Со времен взятия Кале имя молодого графа де Монтгомери произносилось так часто, что никому и в голову не пришло не допустить его к герцогине де Кастро.

Диана в то время сидела за пяльцами с одной из своих камеристок. Но рука ее часто застывала в неподвижности: задумавшись, она снова и снова принималась распутывать клубок утренней беседы.

Вдруг в комнату ворвался Андре.

— К вам, герцогиня, виконт д’Эксмес! — Мальчик еще не привык по-иному называть своего бывшего господина.

— Что? Виконт д’Эксмес?

— Он идет за мной, — сказал паж. — Вот он!

На пороге, тщетно пытаясь скрыть свое волнение, показался Габриэль. Он низко поклонился Диане, а она, растерянная, ошеломленная, даже не сразу ответила ему на поклон. Потом она отпустила пажа и камеристку.

Оставшись наедине, Диана и Габриэль впились друг в друга глазами, взялись за руки и так застыли на мгновение.

— Вы приходили ко мне, Диана? — наконец произнес Габриэль. — Вы хотели поговорить со мной? Вот я и поспешил…

— Неужели только сегодняшний мой визит открыл вам глаза, Габриэль? Разве вы сами не знали, что мне нужно вас видеть?

— Диана, — грустно улыбнулся Габриэль, — я не раз проявлял мужество и потому могу признаться, что я боялся прийти в Лувр!..

— Боялся? Чего? — вырвалось у Дианы.

— Боялся за вас!.. И за себя, — еле слышно проговорил Габриэль.

— И потому предпочли забыть нашу давнишнюю дружбу?..

— Признаться, я предпочел бы забыть все, Диана, лишь бы не являться в этот проклятый Лувр. Но, увы, так не вышло!.. И вот доказательство…

— Доказательство?

— Доказательство в том, что достаточно было одного вашего шага — и все мое благоразумие лопнуло, как мыльный пузырь! И вот я в Лувре, которого должен избегать. Я отвечаю на все ваши вопросы. Я знаю, насколько это опасно, и все-таки поступаю так! Диана, нужны ли вам еще доказательства?

— Да, Габриэль, да! — только и могла сказать Диана.

— О, если бы я был более благоразумен, я бы упорствовал в своем решении, не встречался бы с вами, бежал бы прочь! Так было бы лучше и для вас, и для меня, Диана! Я знал, что вы волнуетесь, тревожитесь, но я молчал… молчал, ибо не хотел вас огорчать. Так почему же теперь, о Боже мой, почему я так бессилен перед вами?

Диана начинала понимать, что не надо было ей выходить из этой томительной неизвестности. Да, так было бы лучше! Ведь каждое его слово причиняло ей страдание, каждый его вопрос грозил опасностью! Но коли уж она бросила вызов судьбе, об отступлении не могло быть и речи. Она пойдет на все, если даже впереди ее ждет отчаяние и гибель!

Наконец она сказала:

— Я искала встречи с вами по двум причинам — мне нужно было объясниться с вами и в то же время задать вам один вопрос.

— Говорите, Диана, говорите.

— Прежде всего я должна вам объяснить, почему, получив косынку, я сразу не ушла в монастырь, как было договорено во время нашего последнего свидания.

— Разве я хоть как-то упрекнул вас в этом? Ведь я вам передал через Андре, что возвращаю вам свое обещание. То была не простая фраза, а совершенно искреннее побуждение.

— Но ведь и я искренне хотела уйти в монастырь…

— Но зачем, Диана? Зачем вам отрекаться от света, для которого вы созданы?

— Не говорите так, Габриэль… Нет, я хочу покинуть свет, где вынесла так много страданий. Мне нужен покой и отдых. Не лишайте меня последнего убежища!

— О, я вам так завидую!

— И если я еще не осуществила свое намерение, так только потому, что еще не знаю, как бы вы отнеслись к моей просьбе. В моем последнем письме я просила вас не быть ни судьей, ни палачом…

— Диана, Диана! Роковое любопытство!..

— Все равно! Я не желаю больше оставаться в этой позорной неизвестности. Скажите мне, Габриэль, получили ли вы наконец подтверждение того, что я действительно ваша сестра, или вы окончательно отказались от надежды распознать эту чудовищную тайну? Говорите! Я вас спрашиваю, я умоляю вас!

— Я вам отвечу, — печально молвил Габриэль. — Диана, есть испанская пословица: «Всегда лучше верить худшему». За время нашей разлуки я свыкся с мыслью, что вы моя сестра. Но истина требует признать, что никакими доказательствами я не располагаю. И в то же время, как вы сами сказали, я не имею ни возможности, ни надежды обрести их.

— Силы Небесные! — воскликнула Диана. — Значит, тот… тот, кто мог бы открыть истину… не дожил до вашего возвращения из Кале?

— Он дожил, Диана!

— Значит, король не сдержал своего обещания! Но ведь мне говорили, что он прекрасно вас принял…

— Диана, все, что мне обещали, было выполнено абсолютно точно…

— Но вы все это говорите с таким мрачным видом!.. О Святая Дева! Какая страшная загадка кроется в ваших словах?

— Вы хотели все узнать. Хорошо… Я поделюсь с вами этой тайной, а потом… потом я хочу знать, будете ли вы по-прежнему говорить о всепрощении. Слушайте!

— Я слушаю вас, Габриэль.

Тогда Габриэль, задыхаясь от волнения, рассказал ей все: как принял его король, как он подтвердил свое обещание, как г-жа де Пуатье и коннетабль изложили, видимо, королю свои доводы; затем рассказал, какую лихорадочную ночь ему пришлось провести, описал вторичное посещение Шатле, свое нисхождение в смрадную преисподнюю и, наконец, передал зловещий рассказ коменданта де Сазерака.

Диана, уставившись в одну точку, слушала его молча, застывшая и неподвижная.

Когда Габриэль кончил свой нелегкий рассказ, наступило долгое молчание. Диана попыталась заговорить — и не смогла.

Габриэль смотрел на нее с каким-то странным удовлетворением. Наконец из ее груди вырвался хриплый возглас:

— Пощады королю!

— Ага! Вы говорите о пощаде! — воскликнул Габриэль. — Значит, и вы признаете, что он преступник! Пощады? Так это же и есть осуждение! Пощады? Значит, он заслужил смерть?

— Я этого не говорила, — растерянно пролепетала Диана.

— Нет, вы думаете то же, что и я, но выводы у вас иные. Женщина молит о милосердии, мужчина требует правосудия!

— О, до чего же я опрометчиво поступила! И зачем я вас позвала в Лувр!

В это время кто-то тихо постучал в дверь:

— Кто там? Чего еще хотят от меня, Боже ты мой!

Андре прошмыгнул в дверь:

— Простите, ваше сиятельство, письмо от короля.

— От короля? — переспросил Габриэль, и взгляд его загорелся.

— Неужели нельзя было подождать, Андре?

— Письмо, мне сказали, спешное. Вот оно.

— Дайте. Что нужно от меня королю? Идите, Андре. Если будет ответ, я позову.