Птицы небесные или странствия души в объятиях Бога. Книга 2 - Монах Симеон Афонский

что Надежда потеряла терпение и позвонила в Тбилиси, келейнице отца Виталия, с которой была знакома, монахине Серафиме. Та властным голосом по телефону сделала ему выговор:

– Михаил, ты знаешь, кто я? Я – игумения Серафима! Чтоб не смел больше сестрам своих правил устанавливать!

– Да я, матушка, совсем не имел в виду здесь правила устанавливать! – оправдывался москвич. – Меня не так поняли…

– А ты без всякого вида не лезь в дела сестер, понял, что я сказала?

– Простите, простите, матушка игумения! – извинялся Михаил. Нам он с гордостью пояснил:

– Да уж, было дело… С самой келейницей старца Виталия дал Бог поговорить! Надо же… Это большая удача…

Заодно я вспомнил, как монахиня Ольга из Сухуми рассказывала, что отец Виталий иногда забирался от строгой келейницы на высокое дерево и сидел на нем до вечера.

– Отец Виталий, слазь, хватит юродствовать! – уговаривала его матушка.

Архимандрит начинал раскачивать макушку дерева, приговаривая:

– Вот так скорби на людей пойдут и станут бедный народ трясти да раскачивать!

– Ну, опять начал пророчествовать, – махала рукой келейница Серафима.

Во дворе звенели детские голоса, от которых тоненько вызванивало оконное стекло в лоджии. Малиновый закат бился в окна, погружая комнату в розовое сияние. Мы разошлись на вечернюю молитву по четкам. Каждый из нас молился о своем сокровенном, и всепримиряющий Бог собирал эти молитвы воедино, устрояя жизнь каждого молящегося сердца одному Ему ведомыми путями. За горизонтом адлерской жизни вставали иные события, неуловимо, но очень тесно связанные с внутренними изменениями наших душ.

* * *

Одеваю озябшие плечи

В старый свитер, протертый до дыр.

Не спеша группируются вещи

В безконечно загадочный мир.

Из-за облачных лабораторий

На панель городских этажей

Ветер сносит пунктир траекторий

Безконечно прекрасных дождей.

Будто снова история ткется

Быстрым блеском таинственных трасс.

Будто снова весь мир создается

Кем-то добрым и любящим нас.

Боже благий, не количества трудов Ты ждешь от меня, но качества смиренного сердца, в котором неисходно пребывает весь мир. Ты зовешь меня в Свою безпредельность, чтобы душа моя смогла вместить безпредельное Царство Божие, которое неизмеримо просторнее и светлее царств земных. Однодневные дела мои сгорят, как сухой лес, а вечные дела останутся – благоговейная молитва и священное созерцание светлейшего лика Твоего, Христе мой. Чем больше смотрю на него, тем необъятнее блаженство, излучаемое прекрасным ликом Твоим. Как ничтожны все надежды юности моей, как нелепы пожелания зрелости, как смешны увлечения старости! Лишь стяжание непрестанной молитвы от юности моей осталось неизменным достоянием души, которой коснулась неизреченная благодать Твоя, Господи, вознесшая безкрылый ум мой в небесные созерцания, призвав его в благодатное общение с Тобой во Святом Духе. Дай мне постичь в Тебе, что такое священное безстрастие, которое есть очищение души от всякого греха, во всей полноте приемлющей неиссякаемый поток любви Божией! Жажду всем существом своим соединиться неразлучно с Тобою, Возлюбленный Иисусе!

ИЗРЕЧЕНИЯ АФОНСКИХ СТАРЦЕВ

♦ Сколько благодати ты получаешь, зависит от того, сколько сердца ты отдаешь Богу.

♦ Тяжело быть мирянином, монахом – еще тяжелее, но труднее всего быть святым, который берет на себя их тяготы.

♦ Даже множество добрых слов не сравнятся с молчащим языком.

♦ Гордец постоянно унывает, а смиренный всегда блаженствует.

♦ Тот, кто совершенно отрекся от самого себя, полностью исполнил заповедь Евангелия: Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут (Мф. 5: 7).

♦ Как спастись мирянину? Отдай тело служению Богу и людям, язык – молчанию,