Широкий Дол - Филиппа Грегори

– Разве кто-нибудь может сравниться с тобой в твоей страсти к этой земле? – поддразнил меня Джон. – Ведь даже Гарри, по-моему, такой любви к своему поместью не испытывает?

– Не испытывает, – сказала я. – Один лишь мой отец любил эту землю столь же сильно, как и я. Но даже он вполне мог время от времени расставаться с Широким Долом, если его приглашали на охоту в других местах или им с мамой хотелось провести сезон в городе. А я была бы просто счастлива, если бы мне никогда не нужно было уезжать отсюда! Хоть до конца жизни!

– Но, может быть, мы все-таки станем устраивать себе каникулы и хоть бы раз в год куда-нибудь ездить? – сказал Джон, смеясь моей горячности. – А в високосный год двадцать девятого февраля мы могли бы съездить в Чичестер!

– А на десятилетие нашей свадьбы я, так и быть, разрешу тебе поехать в Петворт! – сказала я, стараясь не остаться в долгу.

– Ну и прекрасно! Значит, договорились, – сказал он, улыбаясь. – Что ж, сделкой я вполне доволен.

Я тоже улыбнулась, и мы, свернув с подъездной аллеи, подъехали к крыльцу. В окнах гостиной были предусмотрительно выставлены свечи, освещая нам путь.

Объявление о нашей скорой свадьбе, которое Джон сделал после обеда, когда слуги уже удалились, а на стол были поданы сыр и фрукты, все восприняли почти без удивления, зато с большой радостью. Моя мать совершенно растрогалась, прослезилась, заулыбалась и, протягивая обе руки Джону, все повторяла:

– Мой дорогой мальчик, мой дорогой мальчик!

Он нежно поцеловал ее руки, потом крепко ее обнял и расцеловал в обе щеки.

– Дорогая мамуля! – в нарушение всех правил воскликнул он и тут же заработал от нее шлепок веером.

– Несносный мальчишка! – любовно побранила она его и, повернувшись, раскрыла мне свои объятия. Я бросилась к ней, и мы – наверное, впервые в жизни – с искренней радостью и любовью обнялись и поцеловались.

– Ты счастлива, Беатрис? – тихонько спросила она у меня, пока Гарри, подняв страшный шум, звонил в колокольчик, громко требовал шампанского и что было силы хлопал Джона по спине.

– Да, мама, – честно призналась я, – я очень счастлива, очень!

– Неужели и на душе у тебя наконец-то покойно? – Она пытливо всматривалась мне в лицо, словно пытаясь разгадать ту головоломку, которую представляла для нее ее родная дочь.

– Да, мама, – сказала я. – И у меня такое ощущение, словно то, чего я так долго ждала, наконец-то ко мне пришло.

И она кивнула, полностью удовлетворенная моим ответом. Она видела слишком много связанных со мной загадочных вещей, которые ее неострый, но настороженный ум так и не смог разгадать. Запах молока, исходивший от меня, когда Селия с младенцем и я вернулись из Франции; кошмарные сны, что преследовали меня по ночам после смерти отца; таинственное исчезновение нашего молодого многообещающего егеря, моего старого товарища по детским играм. Моя мать никогда не решалась ухватиться за конец нити и позволить себе пройти по этой нити до самого сердца лабиринта, к чудовищной правде. И теперь была вполне довольна тем, что и эта нитка, и сам лабиринт, и тот монстр, который таится в его глубинах, благополучно похоронены в пучине прошлого, словно их никогда и не было на свете.

– Он очень хороший человек, – сказала она, глядя, как Джон, одной рукой обнимая Селию за талию, вместе с Гарри смеется над чем-то.

– Мне тоже так кажется, – сказала я, и Джон, никогда не упускавший меня из виду, тут же перехватил мой взгляд и с преувеличенной внезапностью снял руку с талии моей невестки, а мне крикнул:

– Я и забыл, что я теперь жених! – И он тут же повернулся к Селии: – Вы должны простить меня. Я совершенно позабыл о своем новом статусе!

– Но когда же вы станете мужем? – ласково спросила она. – Или вы и Беатрис планируете длительную помолвку?

– Вряд ли, – не раздумывая, сказала я. И, помолчав, вопросительно посмотрела на Джона. – Мы, правда, этого еще не обсуждали, но я бы, конечно, предпочла выйти замуж до Рождества. До того, как у наших овец начнется окот.

– Ах вот как? Ну, если именно овцы будут отныне определять мою жизнь в браке с этой женщиной, то, полагаю, и свадьба должна состояться тогда, когда это будет удобно овцам, – насмешливо заметил Джон.

– Но ведь вы же не откажетесь от венчания в церкви и оглашения там ваших имен? Это был бы такой праздник для всего Широкого Дола! – умоляющим тоном воскликнула мама. Она явно уже представляла себе и мое свадебное платье, и множество гостей, и торжественный прием, и пир, устроенный для жителей деревни.

– Нет уж, – твердо заявила я и тут же получила от Джона одобрительный кивок. – Нет, в любом случае мы бы хотели, чтобы все было устроено достаточно тихо. Я просто не выдержу чересчур пышной и шумной свадьбы. Пусть все будет тихо, просто и как можно скорее.

Джон снова одобрительно кивнул, этим безмолвным жестом выражая полное согласие со мной.

– Разумеется, все следует устроить так, как хотите вы с Джоном, – дипломатично высказалась Селия, поглядывая то на маму, то на меня. – Но, может быть, все-таки устроить маленький прием, Беатрис? Пригласить всего несколько человек – ваших ближайших родственников, родственников Джона, лучших друзей?

– Нет, – стояла на своем я. – Я понимаю, мода меняется, но я придерживаюсь старых обычаев. Я бы хотела проснуться утром, надеть красивое платье, поехать в церковь, обвенчаться с Джоном, вернуться домой к завтраку, а после полудня поехать проверять изгороди. Мне совершенно не нужен этот модный прием. Брак – дело исключительно личное.

– И я так считаю. Мне тоже пышный прием совершенно не нужен, – поддержал меня Джон, придя мне на помощь именно тогда, когда я в его помощи нуждалась.

– Они правы, – сказал верный Гарри. – Мама, Селия, вам, право же, не стоит их уговаривать. Беатрис всегда славилась любовью к старине; и если ей неприятно устраивать современную шумную свадьбу, то пусть будет так, как говорит она: венчание в церкви и тихое семейное торжество. А прием мы можем устроить, скажем, на Рождество, и у нас будет как бы двойной праздник.

– Ну, хорошо, – согласилась мама. – Пусть будет так, как вы хотите. Хотя я бы с радостью устроила по этому случаю большой прием. Сделаем, как предлагает Гарри: на Рождество у нас будет двойной праздник для всего Широкого Дола, пир на весь мир!

За то, что она согласилась на компромисс, я одарила ее нежной улыбкой, а будущий зять с элегантным поклоном поцеловал ей обе руки.

– А пока, – сказала Селия, затрагивая самую интересную для нее тему, – нам нужно полностью переделать западное крыло, чтобы там было удобно вам обоим. Какие у вас будут пожелания на этот счет?