Авалон:Хроники бессмертных - Антон Ермаков

Немного позже, когда Антон, спустившись вниз, заглянул на кухню, он застал там странную картину: Маша и Настя, обнявшись, дружно ревели как две белуги; Таня, стоя рядом, тоже промокала свои влажные глаза салфеткой.

— Прости меня, я такая дура! — голосила Малиновская.

— Нет, это ты меня прости, потому что я ещё дурнее! — вторила ей Настасья.

Дварфы старательно делали вид, будто ничего не происходит.

— Вы чего? — Антон замер на пороге в замешательстве, пытаясь понять, что здесь твориться. — Чего случилось-то?

— Всё хорошо! — ответили все трое девчонок одновременно, чем насторожили Антона ещё больше. Он подошёл ближе, и сразу же разглядел царапины на Машкиной щеке и слегка кровоточащую губу у Настасьи.

Антон стал внимательно, по очереди смотреть им в глаза, и Маша с Настей быстро поняли, что он пытается прочитать их мысли, поэтому сразу же опустили свои взгляды в пол. Татьяна оказалась не такой сообразительной: она продолжала глядеть на Антона, не понимая, отчего выражение его лица меняется с озадаченного на гневное. Малиновская, рассудив, что терять уже нечего, дернула Таньку за рукав, но, судя по всему, опоздала.

— Драка?! — голос Антона не предвещал ничего хорошего.

— Тошенька, Тошенька, только не заводись! — Малиновская вскочила со своего места и бросилась к нему. — Все в порядке. Все уже закончилось.

— В порядке, говоришь? — его тон начал опасно повышаться. — Да вы возили друг друга по полу не меньше десяти минут, пока Татьяна вместе с дварфами вас не разняла! Это чудовищно! Это позор!

— Нет-нет, не позор! — Настя тоже подскочила к Антону, принявшись гладить его по плечу. — Все нормально. Просто… Просто мы немного не сошлись во мнениях относительно происходящего и… и…

— И вы, великие адепты магии, решили потешить дварфов человеческим мордобоем? — закричал Антон, стряхивая её руку со своего плеча. — Темная Орда стоит у наших дверей, готовая атаковать в любой момент, и, быть может, никто из нас не доживет до рассвета, а вы возитесь тут друг с другом, выясняя отношения среди кастрюль и половников! Когда же до вас всех дойдет наконец, что мы тут не в игрушки играем?! Мне никогда в жизни не было так стыдно за Авалон!

Он замолчал, всё ещё тяжело дыша, а затем обернулся к замершим в испуге дварфам. Видимо, в этот краткий момент ярости он был так страшен, что те, побросав с испугу ложки и котелки, бухнулись на колени, склонив головы. Кажется, это немного отрезвило Антона, и он сказал неожиданно тихо:

— Нельзя… Нельзя так… — он рассеянно притянул к себе стул и сел. — Потому что каждое неосторожно сказанное слово…

Но никому так и не удалось услышать завершение его речи, потому что вся огромная каменная громада замка вдруг разом вздрогнула до самого своего основания, и даже мраморная основа пола ощутимо пошатнулась, а сверху, с потолка, посыпались тонкие струйки песка. Все замерли, озираясь, а Маша воскликнула: — Боже! Что это?

Через несколько секунд их слуха достигли ужасные звуки, шедшие снаружи: вопли, стоны, крики отчаянья и нечеловеческой боли, и ночная темнота вдруг исчезла, а вместо неё в окнах стремительно, как быстро надвигающийся прилив, вспыхнуло огненно-пламенеющее зарево. Тёмные Силы решились на штурм…

Глава 18. Противостояние

Неяркий костерок неровно горел на поляне под сводами Кленовой чащи, и отсветы от его пламени робко плясали вокруг по траве, по серым, окутанным сумраком стволам ближайших деревьев. На замшелом камне у костра, глубоко задумавшись, сидел Евгений. Длинные кленовые ветви, подобные узловатым старческим рукам, распростерлись над его головой, закрывая собой хмурое, беззвездное, затянутое тучами небо.

Рядом с Женей, у его ног, лежали два особенно огромных, угольно-черных друмлина, и ещё около десятка их бродило вокруг: осторожных, неслышных, похожих на лесных призраков. Несколько горгулий притаились чуть в стороне, у дальнего края поляны: свет от костра иногда выхватывал из темноты их застывшие, недвижимые во тьме силуэты. Дальше, за кругом освещенного пространства, слышались неясные шорохи, вздохи, сопения и звуки ломающихся под ногами веток — это мертвые бродили окрест в ожидании дальнейших приказов.

Евгений, казалось, не обращал совершенно никакого внимания на происходящее вокруг, полностью погрузившись в сокровенные глубины своего разума. Никто не осмеливался прервать ход его размышлений, пока, наконец, сотканный из лесной темноты, рядом не появился Морфиус. Друмлины, лежащие у ног, недовольно зарычали на него, оскаливая клыки, но остались на своих местах. Морфиус неторопливо склонился к уху Евгения и прошелестел:

— Что дальше, Огненный Князь?

Женя никак не отреагировал на вопрос, — даже головы не повернул — продолжая всё так же безучастно глядеть на пламя костра, и тогда Морфиус сказал: — Я предупреждал тебя, Неразумный, что совершение атаки будет необходимо в тот момент, когда они опустят мост. Мы упустили этот шанс. Теперь же крепость вновь неприступна.

Евген поднял на него свои усталые глаза и жестом руки показал, чтобы Морфиус замолчал, а потом заговорил сам.

— Я знаю способ, как выманить их из замка, — и странная, безрадостная улыбка озарила его лицо. — По крайней мере, одну из них… Остальные же последуют за ней.

Он поднялся с камня так стремительно, что пара друмлинов отпрянула от его ног, испугавшись. А Евгений, тяжело вздохнув, в последний раз обвел взглядом поляну и замерших на ней существ, уставившихся на него, а потом изрёк: — Поджигайте лес!

Он развернулся, взобравшись на камень, и в его руках вспыхнули две невыносимо яркие, огромные огненные сферы.

— ПОДЖИГАЙТЕ ЛЕС! — крикнул он снова, и, захохотав, метнул свою огненную магию в ближайших друмлинов. Густая шерсть на тех мгновенно вспыхнула и они завыли, как безумные, бросившись в глубину чащи. А ново сотворенные огненные шары разлетались от Евгена во все стороны, поджигая траву, кусты, деревья, и всё новых и новых друмлинов и горгулий, и они, вопя от боли и страха, бросились врассыпную, разбегаясь по лесу, подпаливая своих сородичей, и быстро распространяя огонь в лесной чаще. А Огненный Князь не переставал творить очередную огненную магию, его армия огромна, какая разница, если он подожжет сотню-другую своих солдат? И пламя войны, разносимое горящими заживо монстрами, вместе с ними начало быстро распространяться по лесу, сея повсюду хаос и смерть.

— СЖЕЧЬ! СЖЕЧЬ ВСЁ! — орал Евгений, хохоча и упиваясь собственной силой, и в его лице в этот миг проступило что-то страшное, почти звериное. — Пусть горит лес! Пусть пылает! СЖЕЧЬ!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});