Сиротка. Нежная душа - Мари-Бернадетт Дюпюи

— Это от усталости, от нервного напряжения, — возразила Эрмин, которая не хотела даже думать о плохом. — Посмотрите, Киона мне улыбается. Какая она лапочка! Можно, я подержу ее на руках? Одну минуточку?

Индианка кивнула. Эрмин взяла девочку на руки и посмотрела на нее. Миндалевидные глазки крошки были удивительного цвета — почти фиолетовые, с точками темного золота. Очень длинные ресницы казались накрашенными. Малышка засмеялась, прикоснувшись руками к милому лицу, которое уже было ей знакомо.

«Господи, — подумала молодая женщина, — какое счастье я испытываю с ней рядом! Я могла бы целовать ее часами, играть с ней, забыв обо всем на свете!»

Это было очень странно, и Эрмин невольно вспомнились слова Лоры, которая боялась попасть под чары этого невинного ребенка.

— Киона необычная девочка, — сказала она вслух.

Тала совсем не удивилась. Она даже кивнула с загадочной улыбкой.

— Случайностей не бывает, — сказала она. — В мои годы я не должна была зачать. Теперь я понимаю, что божественная сила толкнула меня к твоему отцу, чтобы создать мою маленькую фею, мою Киону.

— Почти то же самое я сказала вчера отцу, но он мне не поверил. Я же верю в это, Тала, и чувствую себя более сильной, более смелой. Мне больше не надо терзаться выбором.

С этими словами она вынула из сумки пирожные и кексы, завернутые в бумагу, и положила их на стол вместе с конфетами и бутылкой черничного сиропа.

— На обратном пути я оплачу ваш счет в больнице, — сказала она. — У меня много денег, Тала. И я горжусь тем, что они вам пригодились.

— Почему ты говоришь — «на обратном пути»? — удивилась индианка. — Ты разве не возвращаешься в Квебек?

Оказавшись в ловушке собственной экзальтации, Эрмин задумалась. Но со свекровью можно быть до конца откровенной.

— Я еду к Тошану. Я просто должна это сделать. Словно чей-то голос призывает меня пересечь наш край снегов. Я не хочу больше ждать, он нужен мне, я хочу быть его женушкой-ракушкой! Хочу видеть его улыбку, его полные любви глаза, чтобы стерлись все плохие воспоминания об этом лете, его ненависти и ярости!

Она говорила очень быстро и тихо. Дыхание у Эрмин слегка сбилось. Она положила Киону на кровать.

— Но кто отвезет тебя к хижине в канун Рождества? — всполошилась Тала. — Эрмин, это слишком рискованно! Тошан убьет меня, если я позволю тебе ехать!

— Я найду кого-нибудь, кто едет в Перибонку на санях. Выйду на набережную, там всегда людно. Я думала взять Шинука, коня Маруа, но отказалась от этой идеи. Поверьте, Тала, со мной ничего не случится. Киона оберегает меня!

— Как ты веришь в мою Дочь! — заметила индианка, не опровергая, однако, экзальтированных слов Эрмин. — Желаю тебе удачи, потому что удержать все равно не смогу. Но будь осторожна: мужчины, которые вертятся на набережной, не всегда заслуживают доверия, как здесь, так и в Перибонке. Некоторые похожи на диких зверей. Особенно если переберут карибу. Ты такая молодая и красивая! Думаю, твои родители ничего не знают?

— Нет, — сказала Эрмин со смущенной улыбкой. — Тала, прошу, не рассказывайте им слишком скоро! Шарлотта сделает это ближе к вечеру. Я знаю, что вчера вы звонили маме, и это, без сомнения, спасло союз моих родителей. Но теперь пришло время спасти мой брак, встретиться с мужчиной, которого я люблю.

— Меньше чем через два часа уже будет темно. Подожди хотя бы до утра!

— Я переночую в гостинице в Перибонке, за озером. У меня есть деньги — это все упрощает и делает людей услужливыми. До свидания, дорогая Тала, до свидания, Киона!

Эрмин помахала рукой, как это обычно делают дети, и покинула их, торопясь отправиться в путь. Имя звучало у нее в голове на разные лады, сводя с ума: Тошан…

Глава 23

Край снегов

Роберваль, понедельник, 24 декабря 1934 года

Эрмин шла по набережной в Робервале. Одетая в теплый красный анорак, толстые брюки и сапожки на меху она спрятала свои светлые волосы под вязаной шапочкой, которую натянула почти до бровей. Белый шарф прикрывал ее рот подчеркивая большие голубые глаза.

Озеро замерзло, поэтому в порту почти не было людей. Молодая женщина надеялась встретить друга, Пьера Тибо, зная в то же время, что он сейчас дома, со своей супругой и детьми.

«Я верила в чудо, — подумала она. — А лучше бы поговорила с Симоном. Он проводил бы меня или, по крайней мере, отговорил ехать».

Она посмотрела на близлежащие дома и улицы, ведущие к озеру. Роберваль казался опустевшим.

«В худшем случае я еще могу позвонить домой. Мама пришлет за мной Симона на машине».

Она уже была готова отказаться от своей вылазки, если удача не улыбнется ей до наступления ночи. Отголоски разговора и смех, прозвучавшие в холодном воздухе, привлекли ее внимание. Они доносились из домика, расположенного в ста метрах от того места, где она находилась. Эрмин даже показалось, что она слышит ворчание собак.

Она осмелилась подойти поближе. На этот раз молодая женщина явственно разобрала слова песни «Роза в лесу»[61], столь любимой многими квебекцами, особенно лесорубами. Это ее успокоило. Даже Тошан знал эту песню и напевал Мукки, чтобы тот скорее уснул. Она подумала, что это хороший знак.

У матери и отцаНе было других детей, кроме меня,Не было других детей, кроме меня.Судьба — роза в лесу!Не было других детей, кроме меня,Не было других детей, кроме меня.

Они отправили меня в школу,В королевскую школу,В королевскую школу.Судьба — роза в лесу!В королевскую школу,В королевскую школу.

Они заказали мне платьеУ молодого портного,У молодого портного.Судьба — роза в лесу!У молодого портного,У молодого портного.

С каждым уколом иголкиОн хотел меня поцеловать,Он хотел меня поцеловать.Судьба — роза в лесу!Он хотел меня поцеловать,Он хотел меня поцеловать.

Очень быстро Эрмин оказалась перед входом. Но песня закончилась, и за дверью, сколоченной из разнокалиберных досок, зазвучали не вселяющие доверия крики.

— Дружище, двадцать долларов, если я буду в Перибонке через два часа! Этот пес, которого я купил за бешеные деньги, тянет так, что за мной и чертям не поспеть! Я еду, как только прикончу стакан!

В комнате пахло дымом и алкоголем. Тут собрались, бесспорно, именно те люди, которых Тала советовала сторониться.

— Табарнак, ты потеряешь свои двадцать долларов, дружище Гамелен! — пророкотал кто-то из мужчин. — И кто нам докажет, что ты приехал в Перибонку вовремя?

— Я! Я ставлю на него! — прокричал более тонкий голос. — Я видел Гамелена в деле! И я поеду с ним, у вас будет мое честное слово!

Эрмин слушала, и сердце ее стучало в груди. Выходит, у нее будет возможность переправиться через озеро, но какой ценой? И все же, недолго думая, она постучала. В то же мгновение внутри повисла тишина. Ей открыл верзила в картузе с отворотами. Увидев перед собой женщину, он икнул от удивления. Это и был Гамелен, племянник экстравагантной старушки Берты. Эрмин без труда его узнала. Два года назад он проиграл гонку по озеру Тошану.

— Господи Иисусе, а вот и мой рождественский подарок! — заявил он с грубоватым смешком, чем вызвал новый всплеск всеобщего веселья. — И беленькая, посмотрите-ка! Из-под шапки торчит прядь!

Он протянул к виску Эрмин свои грязные пальцы, но она быстро отстранилась.

— Я ищу человека, который отвезет меня в Перибонку, — сказала она громко. — И хорошо заплачу.

— Гамелен к вашим услугам, красавица! Только придется опустить шарфик, чтобы я получил свое! Моя цена — поцелуй при отъезде и поцелуй на месте!

— Нет, это невозможно! — мягко ответила она.

Четверо сидящих за столом были прилично навеселе. Эрмин решила уйти. Она поступила опрометчиво и теперь испугалась пристального взгляда Гамелена.

— Не бойтесь, — громыхнул он. — Я отправляюсь через три минуты, мои собаки запряжены, полозья смазаны жиром. Входите, мы вас не съедим! Сколько же вы дадите?

Она сделала пару шагов вперед, повторяя себе, что опасности нет. Ей вспомнилось личико Кионы цвета золота и меда, и храбрость к ней вернулась.

— Пятьдесят долларов и ни одного поцелуя, — объявила она. — И нужно поспешить.

Быстрым движением руки Гамелен сдернул с нее шарф. Увидев красивое лицо, он удивился.

— Господи Иисусе, мы знакомы? — спросил он. — Теперь-то уж я точно вас не повезу, если не получу мой поцелуй прямо сейчас! А пятьдесят долларов оставьте себе!

Он обнял Эрмин за талию и принудил приблизиться. Она оттолкнула его, охваченная паникой. Двое за столом глупо ухмылялись, но третий поспешил ей на помощь.