Ельцин - Тимоти Колтон

В конце февраля язва открылась снова. Ельцин еще три недели провел в больнице и санатории. Обозреватель «Известий» Максим Соколов образно описал контраст происходящего с Ельциным эпохи его расцвета: «Материал, из которого природа сделала Ельцина, — это „дерево, из которого режутся короли“, и беда, как Ельцина, так и всей России, что девять лет переходных тягот сумели смолотить это дерево в труху»[1545]. Присутствовавшие на встрече «Большой восьмерки», проходившей в июне 1999 года в Кельне, куда Ельцин прибыл лишь в последний день, говорили, что он «выглядел, как разбитая статуя, которая может рухнуть в любой момент»[1546]. После довольно спокойного лета он на несколько дней попал в больницу в октябре 1999 года с гриппом и ларингитом, затем совершил визит в Стамбул (то был его последний государственный визит) и свалился с воспалением легких, проведя в больнице ноябрь и начало декабря.

Ухудшение состояния физического здоровья президента провоцировало неоднократные требования его отставки, звучавшие и в парламенте, и в средствах массовой информации. Некоторые заходили настолько далеко, что даже обращались к Наине Ельциной и членам семьи с просьбой вмешаться и прекратить «публичное зрелище… угасания личности» на рабочем посту — такой непрошеный совет глубоко ранил Ельциных[1547].

Кроме того, после августа 1998 года появились многочисленные симптомы ухудшения политического здоровья Ельцина — самого серьезного падения за все время его пребывания в роли национального лидера. Начатые в 1996–1997 годах инициативы в области политического пиара и планирования были тихо свернуты. После кризиса 1998 года прекратились пятничные встречи группы мозгового штурма. Субботние радиообращения были отменены, чтобы не приходилось каждый раз сообщать о «катастрофе недели»[1548]. Согласно ежемесячному рейтингу влиятельности политиков, определяемому «Независимой газетой», в октябре суперпрезидент Ельцин занял третье место, пропустив вперед премьера Примакова и мэра Лужкова, и на нем и оставался до февраля 1999 года, когда он сумел подняться на второе место (первое по-прежнему занимал Примаков)[1549]. В начале 1999 года разразился коррупционный скандал, связанный со швейцарской строительной компанией «Мабетекс». Швейцарские прокуроры обвинили руководство фирмы в том, что оно платило откаты Павлу Бородину и другим высокопоставленным чиновникам, чтобы получить главный контракт на реконструкцию кремлевского здания № 1 во время первого президентского срока Ельцина. Генеральный прокурор Юрий Скуратов, уже давно отдалившийся от ельцинской администрации, начал внутреннее расследование. Утверждалось, что владелец компании «Мабетекс», косовский албанец Беджет Паколли, перевел 1 млн долларов в венгерский банк на счет президента Ельцина, снабдил его и его дочерей кредитными карточками и оплачивал их дорогие покупки. Вину или невиновность обвиняемых доказать было сложно в силу секретности, окружающей такие транзакции, но обвинениям в адрес Ельциных не хватало достоверности. Доказательства так и не были предъявлены, однако дело оказалось настолько серьезным, что в сентябре 1999 года Ельцин даже упомянул о нем в телефонном разговоре с президентом Клинтоном[1550].

Слабость президента проявлялась в самых разных сферах. Губернаторы регионов одними из первых стали призывать Ельцина отказаться от власти во время и после кризиса 1998 года, и одновременно с этим в регионах возник всплеск несогласия с законами и политикой, проводимой федеральным центром. Чечня, раздираемая войной с 1994 по 1996 год, по-прежнему оставалась незаживающей раной. Аслан Масхадов оказался не способен справиться с бандитами, террористами и исламскими фундаменталистами; отношения с Москвой с каждым месяцем становились все более противоборствующими[1551]. Внешняя политика также вызывала чувство бессилия: Ельцину не удалось остановить военные действия НАТО против Сербии, развернутые в ответ на подавление повстанческих сил и гражданского населения в Косове. Бомбардировки Сербии начались 24 марта 1999 года, после чего Россия заморозила отношения с альянсом.

Испытываемые Ельциным затруднения сказывались и на его кадровых перестановках. Теперь он больше, чем в неспокойные времена в прошлом, был готов выбирать себе коллег из числа тех, кто мог бы повысить его популярность среди слоев общества, считавших его никуда не годным. По предложению Юмашева, вместо него самого на место руководителя кремлевской администрации 7 декабря 1998 года Ельцин назначил бывшего офицера КГБ Николая Бордюжу. Бордюжа сохранил и пост секретаря Совета безопасности, занимаемый им с сентября. Впоследствии Ельцин писал, что у него были сомнения относительно этого назначения, лишь частично развеянные уверениями в том, что вначале Бордюжа будет принимать все большие решения, советуясь с Юмашевым. Но он преодолел свои сомнения, надеясь, что шаг покажет, что он по-прежнему при делах: «Президентская власть нуждалась в силовой составляющей, хотя бы на уровне внешней демонстрации». Пусть оппозиция кричит, сколько захочется. «Труднее это сделать, когда рядом с президентом возникает фигура генерал-полковника, который одновременно совмещает две важнейшие государственные должности — и главы администрации, и секретаря Совета безопасности». Ельцин уподобил это решение рокировке — шахматному ходу, когда король покидает центральное поле, прикрываясь ладьей[1552].

Ельцину казалось, что он укрывается от бури. Однако аналитики в то время часто находили в его поведении подтверждение того, что он еще сильнее подчинился группе, называемой «Семьей». Утверждалось, что Семья состоит из родственников президента, видных государственных чиновников, избранных финансистов и прихлебателей; сердцем ее были Татьяна Дьяченко, Валентин Юмашев и особенно Борис Березовский. Звучали сравнения с сицилийской мафией и кланом коррумпированного президента Индонезии Сухарто, в мае 1998 года вынужденного отказаться от власти. Эту группу якобы объединяли родственные и брачные связи, частое общение, общие экономические интересы и сила убеждения, которой обладал Березовский. Это и было реальное правительство России. «В России уже мало кто не знает, — горячо писала в 1999 году журналистка Елена Дикун, — что страной правит Семья. По народным преданиям, это высший институт власти — выше самого президента»[1553]. Представление о всемогущем чудовище, при котором немощный верховный руководитель страны — всего лишь марионетка, было и остается общепринятой правдой о ельцинской эре.

Намеки на нечто подобное уже возникали в прошлом — можно вспомнить, как Руслан Хасбулатов еще в 1993 году нападал на Ельцина за то, что тот окружил себя «коллективным Распутиным». Другие фрагменты этого образа не обязательно означали что-то зловещее, как, например, не было ничего удивительного и странного в том, что президент часто советовался с руководителем своей администрации (этот пост Юмашев занимал до конца 1998 года) или с дочерью, которую сделал кремлевским советником и которая жила с ним под одной крышей. Экономические и неэкономические узы, объединявшие Семью, в разных источниках описываются по-разному, доказательства их существования довольно шатки, а в некоторых случаях полностью отсутствуют[1554]. Леонид Дьяченко, в то время муж Татьяны, в середине 1990-х годов занялся торговлей нефтью и создал компанию «Белка», которая специализировалась на перепродаже нефтепродуктов с сибирского завода, принадлежавшего Сибнефти — компании, хозяевами которой были Березовский и его партнер Роман Абрамович. Однако информация о деловой активности Дьяченко не позволяет сделать четких выводов, и никто не предполагал, что Ельцин был в курсе его дел и что Леонид проявлял какую-то заинтересованность в политике[1555]. Весной 1997 года второй зять Ельцина, Валерий Окулов, стал генеральным директором «Аэрофлота» — перспективной компании, в которой также велики были интересы Березовского. Через год Окулов начал вычищать союзников Березовского из совета директоров и рвать финансовые связи с олигархом, за что тот подверг его резкой критике.

Рассказы о деятельности Семьи преувеличивают влиятельность и единство ее предполагаемых членов, в том числе и Березовского, никогда не забывавшего о своих личных интересах. Сибнефть, которую он приобрел в результате залоговых аукционов, была шестой или седьмой по значимости нефтяной компанией России. Другим олигархам достались более жирные куски, в частности Березовскому пришлось уступить Владимиру Потанину «Норильский никель», хотя в 1995 году он очень хотел завладеть этим предприятием. Березовский и Владимир Гусинский проиграли битву за Связьинвест в 1997 году, а в мае 1998 года Березовскому не позволили провести слияние Сибнефти с компанией другого олигарха, Михаила Ходорковского, Юкос. После выборов 1996 года политическая жизнь Березовского складывалась неровно. В ноябре 1997 года Ельцин сместил его с поста секретаря Совета безопасности. В апреле 1998 года Березовский снова совершил взлет, став исполнительным секретарем Содружества Независимых Государств — должность, которой он активно добивался, общаясь с президентами этих стран; в марте 1999 года, вслед за уголовным разбирательством по делу о хищении в «Аэрофлоте», Ельцин снял его и с этого поста. В некоторых вопросах Березовский одерживал победы, в других же оказывался проигравшим[1556].