Война мага. Том 4: Конец игры - Ник Перумов

— Может, она знает? — Дану кивнула на бледную Сежес; чародейка осторожно, с трудом переставляя негнущиеся ноги, ковыляла к ним, почтительно поддерживаемая под руку Баламутом.

— П-повелитель, — низко поклонилась чародейка. Сморщилась, кашлянула раз-другой, благодарно взглянула на озабоченного и встревоженно-серьёзного гнома.

— Рад видеть тебя в добром здравии, Сежес.

— Да, повелитель, в добром… насколько это только возможно. О-ох! И поедучую же дрянь я собрала… Впервые на себе опробовала.

Сеамни просто улыбнулась чародейке, погладила ту по плечу, словно подругу, и та слабо улыбнулась в ответ, вновь раскашлявшись.

— Выпейте, государыня моя, — забеспокоился Баламут, протягивая открытую фляжку. — Самонаилучший гномояд. Любую отраву выметает, словно метла хорошая.

— Ох, да ну тебя, скажешь тоже… — вяло отмахнулась чародейка, но фляжку всё-таки взяла. — У-ух!.. У тебя там что, абсолютный растворитель?!

— Нет, всего лишь абсолютный гномояд, — ухмыльнулся Баламут, глядя на разом порозовевшую чародейку. — Так-то лучше, государыня моя, а то ровно вампирша были, ей-же-ей!

— Что делать с пленными, Сежес? — повторил Император всё тот же вопрос. — Всё время их окуривать — так никакого сбора не хватит. Тем более что лето кончается, не пополнишь. Вдобавок Гахлан говорит…

— Повелитель, он говорит правду, — серьёзно кивнула волшебница. — Если держать мага Радуги в этом дыму слишком долго, он задохнётся — хотя обычный человек чувствовал бы разве что известное неудобство.

— Так что же делать, проклятье?!

— Только перебить их всех, — едва слышно произнесла Сежес, однако взгляд не опустила.

— А ты, с твоими новыми силами не можешь сделать магию для них недоступной?

— Нет, — покачала головой чародейка. — С каким-нибудь мальчиком второго года я бы справилась. Но с магистрами…

— Только если они сами откажутся от попытки побега, — вставила Сеамни.

— Х-ха! Никогда такого не будет. Что я, не знаю тех же Гахлана, Треора или Фалдара?!

— И всё-таки я попробую, — решился Император. Сбитые пинками в одну кучу маги являли самое жалкое зрелище. Окуривавший их дым чуть поредел, но чародеи всё равно заходились в жестоких приступах, ставших лишь немногим менее мучительными. Ни о какой волшбе и речь не шла. Озабоченные легионеры следили, чтобы в костры попадало достаточно заветного «сбора Сежес».

— Слушайте меня, маги Радуги! — громко и отчётливо произнёс Император. Левая рука привычно кровила, и он так же привычно не обращал на это внимания. — Выбора у вас нет. Держать вас в плену бесконечно я не могу. Мне нужно или немедля вас перевешать… или получить какие-то гарантии, которым я бы поверил. Но прежде — послушайте меня.

Я знаю, как вы остановили козлоногих. Какой ценой и какими мерами. Долго сдерживать тварей Разлома таким образом вы не сможете. Закрыть его так, как предложил вам Нерг? — а вы уверены, что добьётесь успеха? И разве то, что аколиты Всебесцветного Ордена — отнюдь не люди, не внушает вам опасений? Могу сказать — Нерг обещал нам помощь, причём помощь Древних Сил Мельина, уверяя, что, разгромив армию козлоногих, мы сможем избыть Разлом. Это оказалось ложью. Легионы стояли насмерть, но помощь так и не пришла. Нерг преследует свои и только свои цели. Вы для них — такая же разменная монета, как и все остальное. Мне ведомо, что для вас я — убийца, палач, мясник и так далее; ваше право, но почему же одна из сильнейших среди вас сочла возможным встать на мою сторону? Может, за ней тоже стоит её собственная правда, к которой не мешает прислушаться? Времена изменились. Радуга больше не будет вертеть Империей.

Маги слушали мрачно, то и дело захлебываясь кашлем.

Нет, на мою сторону они не перейдут, думал Император. Не хватит ума, в отличие от Сежес. И что тогда с ними делать? Все запасы «сена», я так чувствую, мы потратим у Всебесцветной башни, тем более что дым действует на нергианцев куда слабее, чем на чародеев остальных орденов.

— Мы можем воевать бесконечно — пока козлоногие не очнулись от спячки. Их не остановит даже магия крови, и вы это знаете…

— Это… почему же?.. — выдавил всё тот же Гахлан.

— Потому что не хватит детишек, — отрезал Император. — Потому что вас в конце концов поднимут на вилы обезумевшие пахари, у которых вы отнимаете детей для «общего дела». И вы только сдерживаете тварей, вы не можете ни закрыть саму пропасть, ни хотя бы загнать туда уже вырвавшихся бестий.

— А как, кха, кха, победа над Нергом поможет бороться с козлоногими? — Гахлан изо всех сил пытался сохранить достойный вид и осанку.

Император знал, что ответа у него нет. Всебесцветные стали врагом, их нельзя оставлять в покое.

— Если вы задумаетесь — откуда у них такая власть над козлоногими? И, если они обладают этой властью, почему не воспользовались ею раньше? Или вы скажете, что твари явились сюда, повинуясь вашим командам?

Гахлан хрипел и отплёвывался, остальные маги выглядели не лучше, однако старый чародей продолжал возражать:

— Пока шла война, Всебесцветный Орден всё время изучал чудовищ Разлома. Ничего удивительного, что он достиг известных успехов.

— Тем не менее, сделать магию крови ненужной он не смог? — напирал Император. Сейчас даже не так важна логическая безукоризненность доводов, главное — не допустить в голос и каплю неуверенности. — Или вы не видите, что Нерг состоит из нелюди! Неважно, изменили его адепты себя сами, были изменены — факт тот, что они отреклись от нас. Или вы забыли слова древнего Императора: «дай нелюди слово, пообещай, убей и забудь, ибо ложь врагу нашего рода оправдана всегда»? Или вы думаете, что люди, став чем-то иным, забудут об этом правиле?

Тут Император вступал на тонкий лёд догадок. Разумеется, ниоткуда не следовало, что Нерг станет относиться к тем, из чьих домов вышли его аколиты, так же, как люди — к эльфам, Дану, гномам, оркам и прочим во время войн за становление Империи. Но маги, привыкшие судить по себе, этому поверят скорее, чем сказкам о прекраснодушии и благородстве.

Нельзя сказать, что «маги задумались», это не так-то просто сделать, катаясь по земле от кашля. Но Гахлан всё-таки нашёл силы сипло прокаркать:

— Что ты хочешь от нас? И что обещаешь?

— Обещаю жизнь, — просто сказал Император. — Вы поняли, кто я. Врагов я уничтожу, даже ценой собственной смерти, но верно служащие Империи будут возвеличены, как вознесена Сежес. Радуга останется. Но никогда, как я сказал, не сможет вертеть Империей. Она будет принимать на обучение всех, благородных и простолюдинов, любого, в ком найдётся искра таланта. Прекратит преследовать «колдующих незаконно», хотя малефиков, творящих зло, я буду строго карать, неважно, принадлежат они к Семицветью или нет. Маги станут жить обычной жизнью. Их доходы сократятся, это так; однако никто не помешает им заработать, помогая людям, так же, как помогают им умелые ремесленники или искусные зодчие. Я могу говорить ещё долго, волшебники, но это не главное. Я предлагаю вам жизнь и справедливость. Хотите — принимайте условия. Нет — вы все будете казнены. У меня тоже нет выбора. Я не оставлю вас в плену навсегда. Ты, Гахлан, знаешь меня с малолетства. Скажи, солгал ли я когда и в чём.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});