Шаг во тьму. Дилогия - Иван Тропов

— Самый большой.

— Хорошо устроилась…

— А чего ей себя ограничивать? Ты же видел, как она отшила ту крашеную курицу. Думаешь, она только ее так?

Я вздохнул.

Крашеная курица… Да она со всеми ими как с бройлерными цыплятами. Пока они трудолюбиво по копейке, по рублику сколачивали свои состояния, обирая тех, кто не смог устроиться в жизни так же, как они, и считали себя хозяевами жизни, — она одним махом ощипала все их золотые перышки.

Хотя… Почему — все? Может быть, хозяева домов живут себе спокойненько в других загородных домах? Кому по карману такой домик, по карману и еще парочка таких же. Живут и продолжают считать себя хозяевами жизни. Может быть, даже показывают друзьям фотографии своих загородных замков, хвалятся… И лишь на вопрос: а чего вот в этом, самом лучшем, не живешь? — вдруг окатывает непонятной тревогой… И желание перевести разговор на что‑нибудь иное.

— А ее слуги? — спросил я.

— Слуги или те, пурпурные?

— Не играй в слова, — устало попросил я.

С самого утра я был разбитый и не в своей тарелке. Да еще тренировка с Дианой, когда я держал ее удары с расстояния ближе чем обычно. Ближе чем когда‑либо, если уж на то пошло. С третьего из пяти стульев. Нас разделяла всего середина стола. Тяжело. Очень тяжело. Но у меня не так много времени осталось…

— Я не играю в слова! Просто ты в самом деле не понимаешь, куда суешься! Там, помимо пурпурных и тех двух беленьких девок, ты их видел у морга, еще человек двадцать самых разных людей! Двадцать — прислуги! Готовят, убирают, стригут газоны и следят за насосами, бойлерами и проводкой…

— Двадцать?

Я вздохнул. Хороший ты человек, Катька. А все же у страха глаза велики.

— Не веришь… — Катя сжала губы.

— А где живут пурпурные?

— Думаешь, она держит их в одном месте, как скот? Вроде казармы? — Она помотала головой. — Если бы… Нет, они живут каждый в отдельном доме.

— Какие? — Я постучал пальцем по плану поселка.

— Слушай, Крамер… Ты издеваешься, да?

Я молчал и терпеливо ждал. Пусть выговорится. Выговорится — и спокойно продолжит. По делу.

— Она их разбросала по всему поселку. Вокруг себя. Как охранные сигнализации. Если увидишь в доме окно с открытой фрамугой, имей в виду.

— В смысле?

— Слушают в смысле! Не проветривают же они так комнаты, если там на каждом доме штук по двадцать кондиционеров!

— Понял, понял… Не буянь.

Она невесело рассмеялась:

— Ох, Крамер… У меня такое ощущение, будто я объясняю, как лучше намыливать веревку…

Да, с фрамугами я в самом деле сглупил. Мог бы и догадаться.

Катя грустно глядела на меня. И теперь я уже не сомневался. Карта, конечно, хорошо, но так просто ты от меня не отделаешься. По глазам вижу. Потому что иначе буду тебе в снах являться и корить телячьим взглядом…

— Здравствуй, мыло душистое, здравствуй, веревка пушистая… — пробормотал я.

Катя вдруг прищурилась, зло усмехнулась:

— Зря стараешься. Ты, конечно, можешь заставить меня заплакать… Чего смотришь? Думаешь, такие, как я, не умеют плакать? Умеют. И я могу расплакаться. Но помогать тебе не стану. Не надейся.

Я бросил на нее быстрый взгляд — да неужели? — и снова сосредоточился на карте. Дом, который паучиха выбрала для себя, в самом центре поселка, впритык к…

— Это что? Пруд? — спросил я.

— Маленькое озерцо.

— А это? — ткнул я в центр.

— Игрушечный островок. Насыпной. Из розового песка.

— Розовый?..

— Розовый! Как на Крите! Что, ни разу не видел? — В Катькином голосе снова прорезалась злость.

Я вскинул ладони:

— Не знаю, куда лезу. Понял, понял…

Как на Крите… Интересно, чьи же там дома — были чьи, если дошло до островка из розового песка?

— Ее слуги… прислуга, — уточнила Катя, — живут вот тут. — Она ткнула в дом на дальнем крае поселка. — Вот они‑то как раз живут вместе.

Ага. Все же все вместе и на краю… Все же не всесильная. Все же двадцать душ ее раздражают. Выкинула их на самый край, подальше от себя. Чтобы почти не замечать того, что творится в их головах…

— Как в казарме…

— Или в стойле, — жестко сказала Катя.

— А… — Я замялся, подбирая слово. — Мальчишки… Ну на новолуния…

Думал я вовсе не о мальчишках.

Катя внимательно смотрела на меня.

— Кажется, вот тут, — сказала она. Указала на дом рядом с домом паучихи.

— Кажется?..

Немного же, для двух‑то лет слежки.

— Крамер… — процедила она сквозь зубы.

Я пожал плечами. Ну нет так нет.

— Ты не понимаешь! — не выдержала Катя. — Она их привозит всего за день до новолуния… Да дело не в том, где она их держит! Дело в том, что берет она их… — Катя осеклась.

Опомнилась. Не в мальчишках было дело. Не в мальчишках.

— Еще что‑то знаешь, кто где живет? Тут, тут? — Я ткнул пальцем в другие дома по соседству.

Катя помотала головой.

— Совсем‑совсем?

Она еще раз мотнула головой. Пожала плечами:

— Наверное, кто‑то из ее пурпурных. Как и в других домах вокруг.

Я вздохнул:

— Ну это я уже понял… — Я еще раз оглядел план. Прикинул, что знаю о том или другом доме. — Да, негусто…

— Поверь мне, даже это много. Это очень много. Если бы ты столкнулся с той гривастой поближе…

Она замолчала, поджав губы.

Я глядел на карту, прикидывая. Мало того что забор сплошной и под три метра, так еще и камеры там, если верить Кате. И за картинкой с этих камер следят пурпурные. Знают как — и делают это на совесть. Уж в этом‑то можно не сомневаться…

Днем туда не влезть. Ночью? Хм… Если камеры без инфракрасного режима… Но ночью там паучиха. Бодрствует она, а вместе с ней не спят и все ее пурпурные. А среди них есть обученные не хуже Гоша. А есть и бывшие охотники, если верить Катьке, и уж этих‑то провести…

— Н‑да. Хорошенькая расстановочка… — Я вздохнул и подвел итог, не очень‑то весело: — Ладно. Пожалуй, ты права…

— А! — ожила Катя. — Все же голос разума не чужд и таким…

— Справлюсь и так. Лучше лезть одному.

Катя осеклась, как поперхнулась. Прищурилась, разглядывая меня так, словно первый раз увидела.

— Крамер. Скажи, что мне это послышалось.

— Слушай внимательно, чтобы потом не думала, что тебе это послышалось: у тебя есть время до завтрашней полуночи.

Катя молча глядела на меня.

— Но на твоем месте я бы убрался отсюда подальше до завтрашнего вечера, — сказал я. — Потом… — Я пожал плечами. — Сама понимаешь…

— Понимаю. Если она тебя возьмет, она из тебя все вытащит. Но почему полночь? Думаешь, темнота тебе поможет? Да ты даже с забора слезть не успеешь, как они тебя заметят! А заметят они, тотчас же узнает и гривастая. Вмиг займется тобой. А может, и без нее тебя спеленают как младенца.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});