Русская эмиграция в борьбе с большевизмом - Сергей Владимирович Волков

в лагеря, жену в тюрьму, а сына отправили на Колыму, где добывают золото.

Был здесь же старый профессор Одесского университета, Георгий Георгиевич Воронов, биолог. Сначала он отбыл 10 лет в Соловках. Когда он был выпущен из лагеря там же, на поселение, то он занимался там фотографией. Паек был скудный, и однажды, придя в ларек, чтобы прикупить что-либо, он узнал, что, кроме мускатного ореха, которым были завалены все полки, ничего нет. В письмах к своим родственникам в Петербург он описал этот случай, и те его просили присылать им мускатный орех посылками, которого там в то время не было, а они ему на Соловки присылали продукты питания. Когда началась Вторая мировая война, то все ранее осужденные по статье политической 58 и уже отбывшие полностью свое наказание автоматически снова попали в лагеря на 10 лет, но на этот раз уже в Сибирь. Его жена, тоже биолог, тоже сидела в женском лагере где-то в Сибири. В свободное время профессор Воронов читал знакомым заключенным интересные лекции о пчелах. Но позже Захарову сообщили, что старик Воронов умер в другом лагере, не выдержав второго срока своего заключения.

Интересный в лагере был заключенный Юрий Михайлович Янковский. Это была живая история Приморского края на Дальнем Востоке. Его отец был поляк, сосланный, после последнего польского восстания, в Иркутск. Отбыв ссылку, он женился на русской и поехал в Приморский край, в то время недавно еще Россией освоенный и мало еще заселенный. Сначала он работал в конторе при угольных шахтах на острове Аскольде, южнее Владивостока, где и родился у него сын Юрий.

Позже отец Юрия Михайловича занял свободный полуостров, где устроил ферму и занялся охотой на пятнистых оленей, панты (рога) которых скупали китайцы, платя хорошие деньги, и из них приготовляли лекарство (пантекрин). Юрию Михайловичу было тогда лет восемь. Работников у них не было, и всю работу по ферме исполняла его мать. Когда надо было идти доить коров, то она брала с собой малолетнего сына Юрия, а также американский штуцер, находила укромное возвышенное место, ставила там своего сына, повесив ему на шею заряженный американский штуцер, и предупреждала его, чтобы он смотрел кругом внимательно, нет ли где хунхузов (китайских разбойников), которые шайками в то время бродили повсюду, забирая в плен новопоселенцев, чтобы получить за них выкуп. Мать уходила доить коров, чутко прислушиваясь, не зовет ли ее сын Юрий. Когда появлялись хунхузы, Юрий Михайлович звал свою мать, та, прибежав, снимала с него штуцер и начинала в них стрелять, давая возможность этим услышать тревогу ближайшим фермерам, и они шли на выручку.

Земли свободной здесь было вволю, охота – чудная и леса – замечательные. Когда Юрий Михайлович подрос, отец его на своем полуострове стал разводить пантовых оленей и спиливать рога, не убивая их. Это дело у них пошло хорошо, и его отец всемерно хотел приучить сына к хозяйству, а он стремился учиться и с помощью матери уехал через Японию в Америку. Здесь летом он работал в больших фермах, а зимой учился в университете. Через несколько лет, закончив свое образование, он вернулся к себе в Россию. Отец, увидав, что сын стал самостоятельным, передал ему все свое хозяйство.

Юрий Михайлович развел и улучшил оленеводство, завел конный завод, как любитель этого спорта, приобрел для ловли рыб морские катера. Выстроил большой новый дом, а потом и небольшую церковь. В 1904 году, в Японскую войну, у него проездом останавливался молодой офицер с женой, посланный государем, как военный корреспондент, правдиво написать обо всем им виденном на войне. Это был будущий генерал П.Н. Краснов, служивший в то время в Лейб-Атаманском полку в Петербурге. Он побывал в Японии, в местах, где содержались русские военнопленные, и совершил большое морское путешествие вокруг Индии. Прибыв в Одессу, а затем в Петербург, сделал доклад государю обо всем.

Это все было Захарову известно еще от самого генерала П.Н. Краснова, когда он жил в эмиграции во Франции. Юрий Михайлович много охотился также и на тигров, и у него были хорошие, смелые его помощники, сибирские охотники. Им удавалось брать тигров живыми, за что они получали хорошие деньги, поставляя их в Европу, в зоологические сады. В лагере, после вечерней поверки, в бараке, у печки часто он, по просьбе заключенных, рассказывал интересные эпизоды из своей жизни. В лагере же он начал писать свою книгу «Пятьдесят лет охоты на тигров». В других лагерях сидели два его сына, а в женском лагере – его племянница, поэтесса Виктория.

Вместе с Захаровым, в том же лагере, был хлеборез Николай Шарый, на обязанности которого надо было весь хлеб поделить на порции по весу для заключенных. В прошлом он был учителем на Украине, а теперь тоже заключенный. Когда немцы пришли на Украину, то они мобилизовали молодежь на трудовую повинность и отправляли их в Германию. Шарый всемерно сопротивлялся этой отправке, чему было свидетелем все его село, но немцы, силой оружия, все же заставили его уехать. По окончании войны его репатриировали на родину и судили. На допросе у следователя он ссылался на все село как на свидетеля его сопротивления, но для следователя этого было мало, и он сказал Шарому, что они все это хорошо знают. На вопрос Шарого: «Так за что же вы меня тогда судите?» – следователь зло ему ответил: «Ах ты, такой-сякой, разэтакий, так знай же, за что мы тебя судим! – за то, что ты там много видел». И бедный Шарый тоже угодил на каторгу в Сибирь.

Знакомый Захарова, заключенный колхозник рассказал ему случай из жизни его деревни. Давно это было, тому будет уже не меньше сорока лет. Неподалеку от их деревни был большой лес, в котором жил лесничий, который держал больших, злых собак от волков. Летом дети часто ходили в этот лес по грибы или по ягоды. В этой же деревне был пастух, который пас деревенское стадо в этом же лесу на его опушке или на поляне. Однажды летом пошел из деревни в лес мальчик лет семи по ягоду, и, когда он проходил мимо лесной сторожки, собаки лесника выскочили и набросились на него. Пока прибежал на крик ребенка лесничий к собакам, они успели ребенка загрызть насмерть. Аесничий увидал пастуха, свидетеля всей этой драмы, и, зная, что он по суду будет отвечать, позвал пастуха и сговорился с ним за деньги, что пастух о случившемся несчастье никому не скажет. Ребенка закопали в